Все предельно - Стивен Кинг

После того, как вышла электронная версия «Пули» (обложка, выходные данные издательства Скрибнер, и т. д. и т. п.), всё изменилось. В залах аэропорта меня стали окружать толпы. Даже в Бостонском Амтракхолле. Меня останавливали на улице. Было время, когда я отказывался от возможности показаться сразу в трёх бесполезных ток-шоу за день (я предлагал Спрингеру, но Джерри никогда не соглашался). Я даже оказался на обложке журнала Time, в Нью-Йорк Таймс довольно долго появлялись материалы об огромном успехе 'Верхом на Пуле' и провале ее киберприемника, «Растения» (The Plant). Бог мой, меня напечатали на титульном листе «Уолл Стрит джорнал». Я нечаянно стал миллионером.

А что сводило меня с ума? Что заставляло все это казаться столь бессмысленным? Что, никому не понравился рассказ? Черт, никто даже не спросил о рассказе, а знаете почему? Потому что это — чертовски хороший рассказ, если я сам говорю это. Простой, но смешной. Если он заставил Вас выключать телевизор (или любой другой рассказ в сборнике), в чём я лично заинтересован, это и есть полный успех.

Но вслед за 'Пулей', все эти парни в галстуках захотели узнать, 'Как она создавалась? Как её раскупали?' Как им сказать, что плевал я на то, как она расходилась; меня заботило то, какое чувство она произведёт в сердце читателя? Будет ли иметь успех? Или нет? Тронет ли до глубины души? Породит ли тот небольшой холодок, который рождается по окончании страшной истории? Я постепенно осознал, что увидел другой пример творческого упадка, ещё один шаг к другому искусству на пути, который может в действительности окончиться вымиранием. Есть нечто таинственное, декадентское во внешнем виде обложки главного журнала просто, потому что Вы воспользовались запасным маршрутом к рынку. Есть нечто сверхъестественное в понимании того, почему все эти читатели, возможно, проявили намного больше интереса к новинке в электронной упаковке, нежели к тому, что находилось в обыкновенной посылке. Хочу ли я знать, сколько читателей, из тех, кто загрузили 'Верхом на Пуле' действительно прочитали этот рассказ? Не знаю. Думаю, я был бы чрезвычайно разочарован.

Возможно, электронные издания станут новой волной будущего, а может быть, и нет; поверьте, это меня волнует как прошлогодний снег. Пройти по этой дороге для меня означало — просто попытаться по-другому погрузиться в процесс создания рассказов. А затем раздать их как можно большему числу людей.

Возможно, совсем недолго эта книга будет завершать списки бестселлеров. Мне бы очень повезло. Но если Вы её там увидите, спросите себя, сколько других сборников рассказов каждый год оказываются в конце этих списков, и сколько ещё издатели могут публиковать книги, которые читатели почти не читают. И, несмотря на это у меня есть несколько удовольствий: как то посидеть холодной ночью в любимом кресле с горячей чашкой чая, прислушиваясь к завыванию ветра и читая хороший рассказ, который я написал на одном дыхании.

А писать их не так уж и приятно. Из этого сборника я помню только два рассказа — рассказ, название которого вынесено в заглавие сборника и «Теория о домашних животных по Л.Т.» ('L.T.'s Theory of Pets') — которые были написаны без огромных усилий по сравнению с другими рассказами. И все же я думаю, что преуспел, сохранив своё искусство увлекательным, по крайней мере, для себя лично, главным образом, потому что каждый год я сочинял самое меньшие один или два рассказа. Не ради денег, даже не ради любви. Это что-то вроде возвращение кредита. Если Вы хотите писать рассказы, Вы должны не просто подумать, как написать рассказ. Это напоминает не просто езду на велосипеде, это больше похоже на разминку в гимнастике: вам выбирать — делать её или пропустить.

Для меня большое удовольствие увидеть их собранными в этой книге. Надеюсь, что она Вам будет интересна. Своими впечатлениями можете поделиться со мной на сайте www.stephenking.com и сделать кое-что для меня (и для себя тоже): если эта книга Вам понравилась, купите другие сборники. Например, Кота Сэма (Sam the Cat) Мэтью Клэма, или Отель Эдем (The Hotel Eden) Рона Карлсона. Это только два хороших автора из числа тех, кто превосходно делает свою работу, и хотя официально на дворе век двадцать первый, они делают её тем же самым старым способом, одно слово за другим. Форма, в которой они, в конечном счете, появляются, не изменит этого. Если у Вас есть желание, поддержите их. А самый лучший способ не сильно изменился: нужно всего лишь читать их рассказы.

Мне бы хотелось поблагодарить нескольких людей, которые меня читали: Билла Бафорда из Нью-Йорка; Сьюзен Малдоу, из издательства Скрибнер; Чака Веррилла, который в течение года отредактировал многие из моих работ; Ральфа Вайсинэнза, Артура Грина, Гордона Ван Джелдера, и Эда Фермана из Журнала Фантазии и Научной фантастики; Нэя Уиллден из Всадника; и, наконец, Роберта А. В. Лоундеса, купившего тот первый рассказ в далёком '68. А больше всего свою жену, Табиту, которая остается моим любимым Постоянным Читателем. Всех тех, кто работал и продолжает работать, чтобы рассказ не стал утраченным искусством. Меня тоже. И, с тем, что Вы покупаете (и тем самым финансируете меня) и тем, что Вы читаете. И больше всего Вас, Постоянный Читатель. Всегда Ваш.

Стивен Кинг

Бангор, Штат Мэн

11 декабря 2001 года

Секционный зал номер четыре

Я думаю, что на каком-то этапе своего творческого пути каждый автор «ужастиков» должен коснуться погребения заживо, потому что люди этого действительно боятся. Когда мне было лет семь, самым страшным телесериалом по праву считался «Альфред Хичкок представляет», а самой страшной серией «АХП», в этом мои друзья полностью со мной соглашались, стала та, где Джозеф Коттен сыграл человека, получившего травмы в автомобильной аварии. Травмы такие тяжелые, что врачи сочли его мертвым. Они даже не могли прощупать пульс. И уже собрались провести посмертное вскрытие, хотя он был жив и заходился внутренним криком, короче, та серия, где он выжал из себя единственную слезу, чтобы дать им знать, что жив. Это очень трогательный момент, но трогательность — не из моего репертуара. Поэтому, когда я задумался над рассказом на эту тему, мне в голову пришла мысль о другом (можем мы сказать, более современном?) методе коммуникации. Вы прочитали о нем выше. И, наконец, о змее: я сомневаюсь, что существовала ползучая тварь, названная учеными перуанский бумсланг, но в одном из своих детективов о мисс Марпл дама Агата Кристи упомянула африканского бусланга. Мне так понравилось это слово (бусланг — не африканский), что я вставил его в свой рассказ.

Какое-то время очень темно, как долго — не знаю, и, думаю, я по-прежнему без сознания. Потом, очень медленно, соображаю, что в бессознательном состоянии люди не ощущают движения во тьме, сопровождаемое слабым ритмичным звуком, издавать который может только вращающееся поскрипывающее колесо. И я чувствую прикосновения, от макушки до пяток, а в нос бьет запах резины или винила. Я в сознании, здесь что-то другое… но что? Ощущения слишком уж естественные, я определенно не сплю.