Изгой - Илья Деревянко

Второго санитара я увидел на лестничной площадке. Он неподвижно лежал на боку, лицом к стене. Следы крови на нем отсутствовали.

– Колька хребет сломал гаду. Или шею, – шепотом пояснил Рудаков.

Спустившись по лестнице, мы очутились в коридоре первого этажа и медленно двинулись к проходной. Если не считать криков некоторых буйных (типа генерала Павленко), в клинике было тихо. Равнодушно светили казенные лампы под потолком. Пахло потом и несвежим бельем. Под ногами поскрипывал плохо уложенный, грязноватый линолеум. В будке на проходной уткнулся лбом в стол третий охранник со слипшимися от крови волосами. Куда подевались еще двое из упомянутых прапорщиком пятерых, оставалось лишь догадываться. Всю дорогу я охал, кряхтел и едва переставлял ноги. Однако, невзирая на подобную обузу, ни Николай, ни Виталий не проявляли ни малейших признаков нервозности. Побег из спецпсихушки тюремного типа проходил на редкость гладко. Без сучка без задоринки. Беспрепятственно покинув здание, мы погрузились в стоящий прямо у крыльца черный джип с незаглушенным мотором. Рудаков деловито уселся за руль, а я обессиленно плюхнулся на заднее сиденье рядом с Соколовым. Меня трясло в крупном ознобе.

– Сейчас согреешься. Печка тут мощная. А пальто доставать некогда. Они в багажнике, – глянув на мою жалкую, перекошенную физиономию, проворчал прапорщик.

– Спа-а-а-а-сибо! – еле слышно проблеял я. Майор плавно выжал газ. Громоздкая машина резво рванула с места. По лобовому стеклу ожесточенно заелозили «дворники». Судя по всему, Рудаков хорошо знал здешние края. Ни разу не сверившись с картой, он уверенно пропетлял по лабиринту проселков, выехал на Донское шоссе и, значительно увеличив скорость, погнал джип к Н-ску. Неожиданно снегопад прекратился, а ветер утих. Марево за боковым окошком исчезло, и я увидел, как из ближайшей по курсу будки выползают на «охоту» гаишники. Нас, правда, они не тронули. Три следующие поста также не пытались остановить джип. Только внимательно приглядывались к номерам и сразу отскакивали назад. Один, помнится, даже «взял под козырек». Благополучно добравшись до северной окраины города, Виталий, не снижая скорости, повернул в сторону площади Свободы.

– Долго еще? – слабым голосом осведомился я.

– Минут двадцать, – не поворачиваясь, ответил Николай.

– О-ох!.. Худо мне!.. Голова кружится! – застонал я, привалился к плечу прапорщика, выдернул у него из-за пояса «ПСС», ткнул стволом под левый сосок и нажал спуск. Широкое тело изогнулось в предсмертной конвульсии.

– Останови машину, падла! – жестко скомандовал я, приставив дуло к затылку майора. Ошеломленный произошедшей со мной переменой, тот безропотно повиновался. Джип взвизгнул тормозами, содрогнулся и застыл посреди безлюдной улицы.

– Но как... как ты догадался! – растерянно прошептал Рудаков.

– Потом объясню, – усмехнулся я. – А пока достань свой пистолет, медленно, аккуратно, двумя пальчиками, и передай мне... Та-ак, молодец! Теперь двигай вон к той подворотне, заезжай во двор да глуши мотор. И не вздумай глупить. Замочу без базара!

Порывисто вздохнув, майор осторожно повел джип в указанном направлении, остановился там, где было велено, и повернул ключ зажигания против часовой стрелки. Урчание мотора стихло.

– Вылезай из тачки! Лапы задери повыше! – свирепо рыкнул я.

Выбранный наугад двор вполне оправдал мои надежды: небольшой, пустынный, непроходной. Окна окружающих домов не светятся. На всех без исключения подъездах домофоны. Бежать пленнику будет затруднительно. И тем не менее он попробовал. Когда мы покинули салон, Виталий сделал два шага вперед, резко развернул корпус влево, обхватил ладонью мой правый бицепс и... замер, не доведя приема до конца[2], с уткнутым под подбородок стволом. Предугадывая подобный оборот событий, я заблаговременно переложил пистолет в левую руку. Этого он видеть никак не мог. Потому и облапошился.

– Ручонку убери. Иначе череп снесу! – мрачно предупредил я и, вернув Рудакова в исходное положение, от души врезал ему локтем в челюсть. Потеряв сознание, майор кулем повалился в снег. Проверив его карманы, я обнаружил там самозатягивающиеся наручники, перевернул бесчувственное тело лицом вниз, завернул руки Виталия за спину, застегнул на кистях «браслеты» и устало прислонился спиной к джипу. Конечно, в процессе «побега» я многократно преувеличивал собственную слабость, старательно «косил» под малахольного, но... сил у меня и впрямь было немного. Тесное общение со «спецами», закончившееся, как вы помните, клинической смертью, по-прежнему давало о себе знать... Ах да! Вы, наверное, спросите, почему я так неблагодарно и жестоко обошелся со своими «спасителями»? Гм! Если до сих пор не ясно, то поясню: оба они являлись подсадными утками, а мнимый «побег» был организован с единственной целью – выйти с моей помощью на Компьютерщика, о захвате коего руководство Структуры мечтало денно и нощно. Уж слишком серьезную опасность представлял для них Коновалов, а еще большую – те незнакомые мне, но, видимо, очень влиятельные люди, которые год назад помогли Виктору Ивановичу ускользнуть от агентов Структуры и с комфортом обустроиться в городских подземельях для продолжения работы над «Мусорщиком»[3].

Виталика-доброхота я раскусил в первый же день знакомства. Но не благодаря «сверхъестественной прозорливости», а основываясь на достаточно простых, рационалистических расчетах. Во-первых, я изначально не верил, что враги столь легко расстанутся с единственной ниточкой, ведущей к вожделенной цели – Компьютерщику. Фээсбэшники так не поступают. Они обязательно используют все возможности до единой!

Если не сумели принудить человека к сотрудничеству, то постараются его перехитрить. Допустим, организуют липовый побег (под контролем доверенных сотрудников) да проследят, куда парень отправится. Глядишь, и выведет на главную «мишень». Из психушки, даже закрытой, бежать намного проще, чем из подвалов Конторы. Поэтому о вероятной «подсадке» я думал еще по дороге в клинику. А увидев в палате «опального аналитика», мгновенно понял: «Вон он, сердечный! Уже дожидается!» Однако перевод в заведение Федулина нужно как-то аргументировать. Отсюда угрозы полковника насчет «опытов по изменению сознания», но не прямо сейчас, а неделю спустя, и... усиленное питание! На самом же деле (коли речь впрямь о подобных экспериментах) зомбировать ослабленного, больного человека гораздо удобнее, нежели здорового. Мне же просто давали возможность немного восстановить утраченную форму, дабы подсадным уткам не пришлось тащить меня на руках...

Во-вторых, они допустили ряд грубых промахов. (Интересно, какой дурак там планировал операцию?!) Перечислю лишь некоторые, наиболее вопиющие:

1. Если Рудаков действительно тот, за кого себя выдает, то почему его не начали зомбировать сразу, а дожидались непонятно чего?! Хорошо, примем на веру бред о «здоровом кролике». Тогда отсрочка кажется вовсе несуразной! Ведь в отличие от меня майор был совершенно здоров!!!

2. Почему из клиники не убрали «боевого брата Виталия, обязанного ему жизнью»?! Чтобы помог удрать любимому командиру?!

3. Какая на фиг резервная сеть, состоящая из чеченцев и возглавляемая родственником покойного Султана?! Это же стратегическая нелепица!!! Запасная сеть (ежели таковая вообще существует) должна быть сформирована из людей, никоим образом не связанных с первой. Из тех, кого функционеры основной сети при всем желании не смогут сдать в случае провала. Из негров, чукчей, молдаван... Из кого угодно, кроме соплеменников и родственниковчеченских террористов. Уж о них-то нохчи расскажут под «сывороткой» всю подноготную!!! И, наконец, завершающий штришок. Три охранника, якобы убитых Соколовым в психушке, дышали! А один, на лестничной площадке, чуть слышно пукнул. Не сдержался, наверное...

Лежащий на снегу майор тяжело заворочался, неловко сел, встряхнул головой и хрипло повторил прежний вопрос:

– Ка-а-ак?! Как ты нас раскусил?!

– Побег прошел чересчур гладко, – назвал я один из проколов в сценарии, куда более мелкий, чем вышеперечисленные. – Без малейших осложнений, на джипе со спецномерами, гаишник честь отдал... Вы меня что, за идиота держите?!

– Но ты явно знал заранее! – не унимался Рудаков. – Тюфяком конкретно прикидывался, бдительность усыплял... Откуда ты знал?!!

– А у тебя на лбу написано: «Провокатор!» И три шестерки рядом отпечатались, – с нехорошей улыбкой пояснил я. – Теперь, дружок, поднимайся и садись обратно в тачку. На заднее сиденье. Потолкуем по душам. Да, кстати, чуть не забыл! Если мне вдруг покажется, что ты врешь, пристрелю, как собаку. Я доходчиво изъясняюсь? Прекрасно! Давай, падла! Шевели булками!

Повинуясь движению пистолетного дула, майор грузно протиснулся в джип, под бочок к мертвому прапору. Закрыв за ним дверцу, я расположился на переднем сиденье, вполоборота к пленнику, и, не снимая пальца со спускового крючка, задал первый вопрос: