Не тот вариант... - Ника Верон

— Если не перестанешь жить на своих съемочных площадках и сценах, не заметишь, как прадедом станешь, — кажется, они оба забыли о том, что говорят по-прежнему в дверях. А язвительный тон бывшей заставил невольно насторожиться. Вот такого поворота пока не ожидалось. Вернее, Константинов как-то, кажется не до конца осознавал, что мальчишка давно вырос. Причем, вырос на столько, чтобы прийти к решению создать собственную семью. Да еще — с рождением ребенка, что уже вообще выходило за рамки!

— Не понял, я… что — уже дед? — стать в 45 лет дедом в его планы не входило совершенно!

— Константинов… — вновь начала Ленка, но была вынуждена смолкнуть. В холл вышла Мария Павловна. В свои 67 выглядела она безупречно. Увидев сына, в растерянности остановилась… Они не виделись… больше года. После крупной ссоры, когда он ушел, хлопнув дверью. Когда приехал сюда, чтобы найти покой, понимание, в какой-то степени и поддержку. А получил назидательные советы, нравоучения и требования… В свои почти, на тот момент, 44…

— Лёша… — женщина сделала неуверенный шаг в его сторону, но он оказался рядом первым. Крепко обняв пожилую женщину, с силой зажмурился. Боялся, панически боялся другого приема… Слишком хорошо знал характер матери. Его могли не простить. До сих пор.

— Прости… — услышала она тихий голос сына, увидеть которого, зная характер последнего, не надеялась еще долго. И его появление на пороге этого дома за несколько часов до наступления Нового года… Лучшего подарка ей и не нужно было. — Я не должен был тогда…

— Поговорим потом, — предложила Мария Павловна, с теплотой посмотрев на сына. — Ты… как на долго? — она скучала, понял это по её взгляду. Только если бы сейчас в том призналась, изменила бы самой себе, собственным принципам.

— Ну, если примите, то до Рождества включительно, — заверил Константинов, тут же поинтересовавшись, — Не помешаю?

— И он еще спрашивает, — мать улыбнулась такой знакомой и дорогой ему улыбкой. — Лёша, погоди, — она остановила его на пути к комнате, где сегодня, как, впрочем, и обычно, накрыли праздничный стол. — У нас еще один гость, — и что-то её в данном сообщении очень сильно беспокоило. Причина точно была не в юном даровании, открывшей ему несколько минут назад дверь дома. Значит, был кто-то ещё…

Оглянувшись, Алексей очень внимательно посмотрел на пожилую женщину, застывшую в какой-то, непонятной ему, растерянности. Он бы даже сказал — тревоге. Последний раз в таком состоянии видел мать… давно. Лет 15 назад, может чуть меньше…

— Мам… — что могло её до такой степени беспокоить, пока даже представить себе не мог, однако точно понимал, что разрядить ситуацию как-то требовалось. — У тебя появился кавалер? — сделал он попытку пошутить, одновременно заверив, — Обещаю не устраивать подростковых сцен ревности. И как любящий, и всё понимающий сын — принять его в нашу семью. Правда при условии, что с твоей стороны не будет настойчивого требования называть его папой.

Мария Павловна отстала от сына на шаг, когда тот переступил порог комнаты… А Константинов… почувствовал жгучую боль в груди… У него не было непримиримой ненависти к этому человеку… На сегодняшний день — не было ничего… Они не виделись последние лет 15, может чуть меньше. Не только не виделись, не общались. От слова — совсем. Даже изредка не созванивались. И уж увидеть его в своем доме сегодня…

— Неожиданно, — обронил Константинов, машинально здороваясь с оказавшимся поблизости сыном. Его присутствие в данном доме даже в новогоднюю ночь, не вызывало никаких вопросов. Вот только сам оказался в слишком сильном напряжении. И это напряжение, в буквальном смысле слова, было осязаемо.

— Пожалуй, мне лучше уехать, — обронил мужчина, решительно направившись из комнаты. Он же не проронил ни слова. А за ним, с нескрываемым беспокойством, наблюдали четыре пары глаз: бывшая жена, сын, мать и юное, совершенно ничего не понимающее дарование… По всей видимости, последнее не успели посвятить во все перипетии их семьи.

— Садитесь за стол, я сейчас, — словно очнувшись, Константинов резко развернувшись, решительно вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Вот этот вопрос должен был решить сам.

— Если бы я знала, что Лёша сегодня появится… — тихо, с трудом сдерживая дрожь в голосе, проговорила Мария Павловна.

— Они в любой момент могли встретиться, — возразила Лена, успокаивающе обнимая бывшую свекровь. — Люди взрослые, может и к лучшему, что сегодня. Давайте надеяться на лучшее, и пока они там как-то пытаются объясниться, мы с вами попробуем ваш фирменный салат, — предложила Лена, кивнув сыну, по-прежнему в растерянности стоявшему посреди комнаты.

С отцом у Димки никогда не было натянутых отношений. Мать не устанавливала преград для их общения. На каникулах нередко колесил с отцом по стране, если у того выпадали съемочные дни или гастроли. И просто удивительно, что выбрал не актерскую карьеру.

Последние года два лишь изредка созванивались. Он был в курсе всех семейных проблем отца, срыва. Собственно, год назад и виделись крайний раз. По совету Арциховского, отправив отца в больницу, не мозолил тому глаза, согласившись с тем, что взрослому человеку будет непросто общаться с сыном после малоприятного инцидента в собственной жизни. Был рад, когда узнал, что Константинов-старший снова вернулся к работе. Но сегодня…

Столь сдержанная, а в какой-то степени даже и отрешенная встреча у них впервые. И как на оную реагировать, Димка не имел ни малейшего представления…

— Подожди, — Алексей остановил мужчину, когда тот уже надев куртку, потянулся за шапкой. — Куда ты сейчас?

— На вокзал… — обронил тот, нахлобучивая головной убор. Манера носить вот так шапку, подобно птичьему гнезду, не изменилась даже за годы… Да ничего не изменилось. Разве только внешне жизнь заметно потрепала. Видимо после матери ходить за ним, как за царской персоной, было некому.

— Разумно, — утвердительно кивнув, согласился Константинов, глянув на наручные часы. — Полтора часа до Нового года. То, что надо.

Разговор не клеился. Да и не мог склеиться, учитывая то, как они расстались много лет назад. Тогда едва до рукопашной не дошло. Мать вмешалась. Защищая отца… Она всегда его защищала. Он был для неё важнее даже собственных детей.

— Не хочу портить вам праздник, — обронил мужчина, берясь за дверную ручку.

— Отлично. Ты ей, — при этом Константинов кивнул в сторону комнаты, — Всю жизнь портил не