Как прожить на двадцать четыре часа в день - Арнольд Беннет

III Предосторожности перед началом

Теперь, когда мне удалось (если удалось) убедить вас признаться самому себе, что вас постоянно преследует скрытая неудовлетворенность устройством вашей повседневной жизни; и что первопричина этого докучливого недовольства в ощущении, что каждый день вы оставляете несделанным нечто, что вам хотелось бы сделать и что, конечно же, вы постоянно надеетесь сделать, когда у вас будет «больше времени»; и теперь, когда я привлек ваше внимание к вопиющей, ослепительной истине, что у вас никогда не будет «больше времени», поскольку у вас уже имеется все возможное время — вы ждете, что я раскрою некий чудесный секрет, при помощи которого вы сможете сколько-нибудь приблизиться к идеалу совершенного использования дня, и, как следствие, избавиться от навязчивой, неприятной, каждодневной досады!

Я не нашел такого чудесного секрета. И не думаю, что найду, и не предвижу, что найдет кто бы то ни было. Он не раскрыт. Когда вы начали слушать меня, возможно, в вашей груди ожила надежда. Может быть, вы сказали себе: «Этот человек покажет мне легкий, неутомительный способ делать то, что я так долго и тщетно хотел делать.» Увы, нет! Дело в том, что нет легкого способа, нет царской дороги. Путь в Мекку крайне труден и каменист, и, что всего хуже, после всех стараний вы так никогда и не доберетесь туда.

Важнейшее предварительное дело в обустройстве своей жизни так, чтобы жить полноценно и комфортно в рамках ежедневного двадцатичетырехчасового бюджета — спокойно осознать крайнюю трудность задачи, жертвы и нескончаемые усилия, которых она требует. Здесь трудно преувеличить.

Если вы полагаете, что сможете достичь своего идеала, искусно составив расписание на бумаге, вам лучше сразу расстаться с надеждой. Если вы не готовы к разочарованиям и крушению иллюзий, если вас не удовлетворит скромный результат значительных усилий, то и не начинайте. Снова ложитесь и продолжайте беспокойный сон, который вы зовете своим существованием.

Это очень грустно, не так ли, очень удручающе и мрачно? И все же, я думаю, это также и хорошо — необходимость напрягать волю, прежде чем что-либо, что стоит делать, может быть сделано. Пожалуй, мне это нравится. Я считаю, это главное, что отличает меня от кошки перед очагом.

«Хорошо, — скажете вы, — предположим, что я препоясался для битвы. Предположим, я тщательно взвесил и осмыслил ваши нудные замечания; как мне начать?» Дорогой сэр, просто начните. Нет никакого волшебного способа начать. Если человек, который стоит на краю бассейна и хочет прыгнуть в холодную воду, спросит вас: «Как мне начать прыгать?», вы ответите: «Просто прыгайте. Соберитесь с духом и прыгайте.»

Как я уже говорил, главная прелесть постоянного притока времени в том, что вы не можете тратить его в долг. Следующий год, следующий день, следующий час сберегаются для вас в той же целости и неприкосновенности, как если бы вы никогда в жизни не потеряли и не растратили ни единого мгновения. Это отрадный и обнадеживающий факт. Вы можете начинать с чистого листа каждый час, если угодно. Поэтому нет никакого резона ждать до следующей недели или даже до завтра. Возможно, вы мечтаете, что вода будет теплее на следующей неделе. Не будет. Будет холоднее.

Но прежде чем вы начнете, позвольте мне шепнуть по секрету несколько слов предостережения.

Прежде всего хочу предостеречь вас от рвения. Рвение в добродетели обманчивая и ненадежная вещь. Оно громко требует применения; поначалу вы не можете его насытить; оно хочет все больше и больше; оно жаждет двигать горы и поворачивать реки. Оно не успокоится, пока не взмокнет. А потом зачастую, ощутив пот на своем челе, оно внезапно истощается и умирает, даже не потрудившись сказать: «С меня довольно».

Остерегайтесь брать на себя слишком много в самом начале. Довольствуйтесь малым. Делайте скидку на случайности. Делайте скидку на человеческую натуру, в особенности свою собственную.

Неудача сама по себе не имеет значения, если не влечет за собой потери самоуважения и уверенности в себе. Но ничто так не преуспевает, как успех, и ничто так не рушится, как неудача. Большинство из провалившихся провалились, стараясь слишком сильно. Поэтому, начиная необъятный труд жить полноценно и комфортно в тесных рамках суточных двадцати четырех часов, любой ценой будем избегать риска неудачи на раннем этапе. В этом деле я не соглашусь, что славное поражение лучше мелкого успеха. Я двумя руками за мелкие успехи. Славное поражение не ведет ни к чему; маленький успех может привести к успеху не малому.

Итак, рассмотрим бюджет дневного времени. Вы говорите, что ваш день и так уже забит до отказа. Сколько? Сколько вы тратите на зарабатывание средств к существованию? Семь часов, в среднем? И на сон — семь? Я щедро прибавлю еще два часа. И предлагаю вам дать отчет относительно оставшихся восьми часов.

IV Причина неприятностей

Чтобы охватить вопрос расхода времени во всей его злободневности, мне придется рассмотреть частный случай. Я могу рассмотреть лишь один случай, и этот случай не может быть средним, как не существует и среднего человека. Каждый человек и его обстоятельства особые.

Но если я возьму случай лондонца, работающего в конторе с десяти до шести и тратящего пятьдесят минут утром и вечером на перемещение между домом и дверью кабинета, я приближусь к середине настолько, насколько позволяет действительность. Есть люди, которым приходится работать дольше, но есть и другие, кому не нужно работать так много.

К счастью, здесь нас не интересует финансовая сторона бытия; для нашей настоящей цели клерк с жалованьем фунт в неделю годится точно так же, как и миллионер с Карлтон-хаус.

Так вот, великая и глубокая ошибка, совершаемая моим типичным человеком в отношении своего дня, — это ошибка общепринятого отношения, ошибка, портящая и ослабляющая две трети его сил и интересов. Как правило, он не питает страсти к своему делу, в лучшем случае оно ему не противно. Он приступает к своим обязанностям с неохотой, как можно позже, а оставляет их с радостью, по возможности раньше. И его мотор, когда он занят делами, редко выдает все свои «лошадиные силы». (Знаю, что рассерженные читатели обвинят меня в клевете на служащих; но я весьма основательно знаю Сити, и настаиваю на сказанном.)

Тем не менее, он расценивает время с десяти до шести как «день», относительно которого предшествующие десять часов и последующие шесть не более чем пролог и эпилог. Такое отношение, бессознательное, но имеющее место, разумеется, убивает интерес к дополнительным шестнадцати часам, и в результате, даже если он не теряет их впустую, он не берет их в расчет, рассматривая их просто как окаймление.

Это общепринятое отношение крайне нелогично и нездорово, поскольку помещает в центре клочок времени и деятельность, с которой человек стремится «покончить» и «разделаться». Если человек ставит две трети своего бытия в подчинение одной трети, к которой он, откровенно говоря, не имеет ни малейшей склонности, то как он может надеяться жить полной жизнью? Не может.

Если мой типичный человек хочет жить полной жизнью, он должен мысленно устроить день внутри дня. И этот внутренний день, китайская шкатулка в шкатулке, должен начинаться в 6 часов вечера и заканчиваться в 10 утра. Это шестнадцатичасовой день; и на протяжении всех шестнадцати часов он должен заниматься только развитием своего тела и души и своими ближними. В течение шестнадцати часов он свободен, он не наемный работник, он не поглощен денежными заботами, он ничем не отличается от человека с собственным доходом. Таким должно быть его отношение. И это отношение предельно важно. Успех в жизни (куда более важный, нежели количество имущества, за которое душеприказчикам придется платить налог на наследство) зависит от него.

Что? Вы говорите, что, отдав все силы тем шестнадцати часам, вы оставите меньше для восьми рабочих? Это не так. Напротив, продуктивность восьми рабочих часов, несомненно, увеличится. Одна из главных вещей, которые должен узнать мой типичный человек, это что умственные силы способны к непрерывной напряженной деятельности; они не устают, как рука или нога. Все, что им нужно, это перемена занятий — никакого отдыха, кроме сна.

Теперь я рассмотрю то, как типичный человек использует принадлежащие ему шестнадцать часов, начиная с утреннего пробуждения. Я просто перечислю вещи, которые он делает и которые, как я думаю, делать не следует, отложив свои предложения по «засеванию» времени, которое я расчищу, — как поселенец расчищает место среди леса.

Справедливости ради нужно сказать, он теряет очень мало времени перед тем, как выйти из дому в 9:10 утра. Зачастую он встает в девять, завтракает между 9:07 и 9:09 1/2, после чего уносится. Но едва захлопнется входная дверь, его неутомимые умственные силы выключаются. Он приходит на станцию в состоянии мыслительной комы. Там бычно ему приходится ждать поезда. Каждое утро на сотнях пригородных станций вы видите людей, спокойно гуляющих по платформе, тогда как железнодорожные компании беззастенчиво отнимают их время, которое дороже денег. Каждый день таким образом теряются сотни тысяч часов просто потому, что мой типичный человек так мало думает, что ему никогда не приходит в голову принять несложные меры предосторожности от этих потерь.