«Если», 2001 № 02 - Журнал «Если»

Однако существо теперь показалось ему не столь похожим на скелет. И чуть менее изможденным.

— Опять ты, — выговорил Джастин сквозь стиснутые зубы, надеясь, что рот его изображает улыбку.

Существо молчало, обводя немигающими глазами горизонт. Оно указало прямо вперед, — туда, где солнце соприкасалось с землей, — и, поглядев в ту сторону, куда был устремлен длинный костистый палец, Джастин увидел не свет, а кровь над ледяной коркой.

— Весссссна.

— Чем же плоха зима? — спросил Джастин, втайне рассчитывая, что наваждение исчезнет, едва он отвернется от исчезающего солнца. Однако неведомый путник оставался на месте, устремив на Джастина взгляд более холодный, чем сама зима.

Ответа не было, однако Джастин вдруг ощутил, что не нуждается в нем. Он и так знал, что зима здесь чрезмерно затянулась.

— Уууууумри.

Джастин отступил на шаг, но не далее. Путник посмотрел на него, а потом медленно повернулся и побрел мимо деревьев.

Джастин поглядел на свой фонарик, а потом на сгорбленную, иссохшую спину зимнего создания.

«Я идиот, — обругал он себя. — Полный дурак. Кретин». Осторожно включив фонарик, — не такое уж легкое дело сквозь две пары перчаток, — он помолился, чтобы батарейки не оказались настолько дряхлыми, как он предполагал, потом помолился уже о другом и отправился следом.

При ходьбе лесовик не производил шума. На ногах его не было снегоступов, однако он шел по снегу и льду, как если бы они были жидкими, не оставляя следов.

В отличие от Джастина — тот вздымал тучи мелкого снега, искрившегося в лучах фонарика, хрустел сучками, то и дело цеплявшимися за шарф, наступал на засыпанные снегом подолы елей. Но тем не менее следовал за лесовиком. Раз или два создание обернулось, обратив к нему немигающий ледяной взгляд.

Джастин не имел представления о том, сколько времени миновало, и едва заметил, как сумерки превратились в ночь. Впрочем, над тонким ледком и толстым снежным покровом парила луна, и лучи ее ярко освещали все вокруг, словно насмехаясь над жалкими электрическими потугами его батареек. Но Джастин не выпускал фонарика из рук — как некий талисман.

Он прислушивался, стараясь различить голоса ночных тварей, однако стояла полная тишина. Не было слышно ни сов, ни других птиц, ни животных. Спят, подумал он, посвечивая перед собой.

Нет, они мертвы.

Он не знал, почему ему пришла в голову подобная мысль, однако забыть ее уже не смог. Он твердил эти слова, как застрявший в памяти куплет песни. Они казались разумными, но было в них и нечто неправильное.

Джастин так сосредоточился на собственных мыслях, что едва не наткнулся на лесовика: тот вдруг остановился и беззвучно повернулся на месте. Подняв фонарик, Джастин увидел, что лесовик теперь не один — у стволов нагих деревьев собрались его подобия и молча глядели на человека.

Джастин по очереди осветил лица фонариком.

В том, первом, кошмаре они показались ему одинаковыми, но теперь он улавливал различия. Черты лица, рост — все было разным, как и в компании людей. Среди них находились широкие, коренастые, невысокие, они ничуть не напоминали высоких и хрупких, словно принадлежали к другому виду.

Они стояли и ждали. А потом, когда луч фонарика оставил лицо последнего — хотя Джастин так и не понял, сколько их было здесь — все они, как один, повернулись и устремили глаза к центру сборища. Джастин последовал их примеру.

Он предполагал, что увидит нечто волшебное, поэтическое… Нечто ужасное, наконец.

Однако увидел только автомобиль.

Крыло его было смято, краска запятнана ржавчиной.

— Какого черта? — он направился к автомобилю, и существа расступились, давая ему дорогу, стараясь не помешать. А потом затянули нараспев единственное слово.

— Вессссссна.

Джастин едва слышал его. Вблизи автомобиль оказался еще большим инвалидом: переднее сиденье искорежено и смято, двигатель задран вместе с капотом. Передние колеса спущены.

Свет задрожал: руки Джастина едва удерживали фонарь. Осторожно, не произнося ни слова, он приближался к водительской дверце. Возле нее была кровь — маленькая красная лужица.

Не слишком-то много осталось от хозяина машины.

Ощутив, как от волнения пересохло во рту, он обернулся к призракам и вдруг остался один в лесу: они исчезли вместе с машиной.

Восковые бегонии буквально утонули в воде; внимательный осмотр показал, что толстые листья почти размякли. Старина кактус также приказал долго жить. Яшмовые кустики проявили достаточно крепости, чтобы выдержать уход Крис, и Джастин был обрадован тем, что сумеет спасти их. Солярий, вдоль стен которого стояли растения, трудно было назвать лучшим в эту пору местом для них, однако горшки нетрудно перенести.

Стоявший у двери японский клен нуждался в пересадке. А фиалка… Он поднял растение с полки, чтобы разглядеть его. А потом медленно опустил на место. И начал еще более тщательно рассматривать умирающие растения.

В солярии было холодно.

— Куда ты?

— Пройдусь.

— А тебе не кажется, Джастин, что ты уже нагулялся? Ты начинаешь беспокоить меня. Твои глаза, они…

— Крис, ты не мама. Я хочу пройтись, — он заметил, что сестра принялась натягивать свитер. — Один.

— Но…

— Все будет в порядке. — Завязав последний узел, он встал.

— Джастин…

Он качнул головой и с болью сказал:

— Я вернусь… Обещаю тебе. В более пригодном для общения состоянии.

Из гаража Джастин вышел бледным. В одной руке был фонарик, лопата — в другой… Лопата казалась тяжелой. Он шел на запад, шел целенаправленно, к рябинам.

На сей раз появление лесовиков не удивило его. Они окружили его плотным кольцом: Джастин не сомневался в том, что число идущих за его спиной умножается. Ему даже казалось, что он ведет эти странные существа на какой-то причудливый обряд.

И они, конечно же, не молчали.

Залитые лунным светом рябины жег жестокий мороз. Но он видел в них не те деревья, которые прежде не любил: теперь это были его хранители, живая ограда. Джастин без труда прошел между ними, однако последователи его не сумели этого сделать. Удивленный, он повернулся к лесовикам, начинавшим окружать рябины.

— Весна, так? — спросил он, приподнимая лопату. — Я сделаю, что смогу.

Руки Джастина тряслись настолько, что он три раза ронял инструмент, прежде чем сумел чуть разгрести снег. Земля замерзла, справиться с ней было труднее, чем со льдом. Но он работал — и даже не вспотел.

Ночь превратилась в полумрак, и наконец к рассвету Джастин Ларкин сумел раскопать землю настолько, чтобы стало ясно, что погребено посреди круга. Именно то, что он и ожидал — ни больше и ни меньше.