Неумышленное ограбление - Наталия Левитина

Труд — быстро исчезающая привычка. За месяц лени я совершенно отвыкла от изматывающих ежедневных рысканий по архивам, предприятиям, подземным бункерам. Праздность меня засасывала. «Крошка, напиши хоть что-нибудь куда-нибудь, — говорил Сергей, — я так давно тебя не читал…»

Коронный вопрос журналистики застойных времен (после «Ваши творческие планы?») — «Как вы добились таких потрясающих успехов?». Его-то мне и хотелось задать президенту фирмы «Интерком». Я подозревала в Олеге Дроздовцеве уникальные умственные способности и небывалую везучесть, если он в сумасшедшее время «рвущихся многолетних экономических связей» сумел без видимой жесткой эксплуатации кого бы то ни было создать для себя и сотрудников райскую жизнь.

Я делала безнадежные попытки выяснить, откуда берутся автомобили, компьютеры, премия в долларах, если мои коллеги возлежат в своих креслах, как опрысканные из газового баллончика суслики, и ничего не делают.

— Наш Олежа, — щебетала Светка, — гениальный парень. Живет сам и дает жить другим. Может быть, он и проворачивает какие-то операции, может быть, у него какой-то еще бизнес помимо нашей фирмухи. Ну и что? Спроси, волнует ли это меня? Нет, скажу я, абсолютно не волнует. Потому что зарплату я получаю крупными купюрами и в красивом конверте. И это больше, чем обе зарплаты моих шнурков. А самое главное — та зеленая бумажечка, которую ты еще не получала, но как увидишь, все сомнения исчезнут сами собой. Нам на Олежку молиться надо.

На пару моих вопросов Олег Васильевич туманно ответил, что, когда дело налажено, особенно суетиться и незачем, все работает с размеренностью часового механизма. Я ему не поверила.

Моя дорогая Эванжелина придерживалась той же точки зрения, что и Света. Она считала, что не следует рыпаться, а надо терпеливо ждать своей долларовой бумажки.

Да, Олег Васильевич Дроздовцев, несомненно, был интересной личностью.

Прежде всего в мужчине меня привлекают властность, интеллект и умение когда надо съездить по морде. Ощутив в мужчине стальной стержень и способность к мудрому руководству, женщины устремляются к нему целой толпой, как комары в открытую форточку. Сочетание грубой физической силы с тонким умом настолько же привлекательно, насколько редко встречается. Интеллигенты хилы и имеют плохое зрение, культуристы непроходимо тупы. (Именно поэтому я и считала Сергея своим самым большим призом, который смогла оторвать в жизни.)

Но и мой новый шеф конечно же обладал сильным характером. Он притягивал к себе внимание. Как только он появлялся в конторе, все стремились найти повод, чтобы заглянуть в его кабинет, и это не было похоже на подобострастие подчиненных. Олег Дроздовцев обладал своеобразной внешностью и той выхоленностью, которая появляется после нескольких лет хорошего питания, занятий спортом в свое удовольствие и отсутствием склонности к самокопанию. Одевался он отлично: австрийские костюмы сдержанной расцветки и часто — итальянские шелковые брюки рисунка мелкий раппорт. Ну а деньги зарабатывал для нас и для себя более чем отлично. Свете было от чего сходить с ума.

Как-то раз Светлана приволокла мне превосходно изданную книгу на английском языке.

— Давай переведи, и мне потом расскажешь, — прошипела она страшным шепотом, словно гаитянская заговорщица в период диктатуры Дювалье, — это эротическая литература!

— Где взяла?

— Тупольский заставляет английский учить. Вот, говорит, ищи знакомые слова. Ты Хемингуэя все равно читать не станешь, а тут, может быть, любопытство проймет, говорит, переведешь со словарем. Хитрым себя считает. Давай, Танюша, будешь переводить и мне по страничкам пересказывать!

Вячеслав Петрович Тупольский являлся нашим вице-президентом. Единственный человек в конторе, который работал по-настоящему. Ему было около пятидесяти, седая борода и очень светлые голубые глаза делали его лицо если не привлекательным, то таким, на котором задерживается взгляд. Светка говорила, что несколько лет назад у него в семье случилась какая-то трагедия. Возможно, это наложило отпечаток на его внешность и характер, потому что в его присутствии у меня сначала появлялось неодолимое желание уменьшиться в размерах. Вячеслав Петрович был невысок, сухощав, стремителен и резок. Наши расфуфыренные красотки старались не показываться ему на глаза, а он в свою очередь, кажется, испытывал к ним презрение работяги-пчелы к праздным трутням.

ВэПэ представлялся мне перевалочным пунктом, через который во все уголки СНГ разъезжались машины и поезда, груженные оргтехникой. С утра до вечера к нему приходили и уходили немногословные клиенты (партнеры), квакал в кабинете телефон, постукивал принтер, шуршали подписываемые бумаги. У меня сложилось впечатление, что один лишь Тупольский зарабатывал нам всем на прокорм и тащил на своих плечах всю команду бездельников.

Через неделю после того, как я устроилась в «Интерком», Света рассказала мне, как ВэПэ ругался с Олегом. ВэПэ говорил: зачем нам еще и «паблик рилейшнз», ты что, совсем сошел с ума, а Олег Васильевич вяло бубнил, что такой отдел сейчас имеет любая уважающая себя фирма, но так и не смог доказать заместителю мою необходимость.

Думаю, меня ВэПэ воспринял как лишний рот. Пару раз он заходил ко мне и мрачно давал задание подготовить и разослать рекламные проспекты. И после того, как я пару раз выполнила его поручения с прямо-таки молниеносной скоростью (внутренне содрогаясь — Таня, на что ты тратишь свой талант! — на рекламирование монохромных сканеров!), он, предполагаю, изменил свое отношение ко мне.

— Вы меня приятно удивили, — заметил ВэПэ. — Скорость и качество вашей работы выгодно отличаются от стиля ведения дел в этой фирме. Наши женщины напоминают сонных мух.

И хотя интеркомовские женщины напоминали мне не сонных мух, а вареных бегемотов, я не стала спорить.

У Тупольского оказалось высшее юридическое образование, а в последние годы, видно, обнаружился еще и незаурядный предпринимательский талант. Мы мило побеседовали о Достоевском и Лосеве, сопоставили уровни английского, и надеюсь, он утвердился в мысли, что я восхитительная девчонка и со мной можно дружить.

Еще Тупольский внушил мне уважение своим отношением к Свете. Очевидно, он, как и я, решил сделать из нее человека. Часто я встречала в коридоре Светку, нагруженную книгами и конвоируемую ВэПэ. В обычной своей резкой манере он почти орая на нее, чтобы она учила иностранный язык и читала хоть что-нибудь, кроме детективов. Светлана пыталась бунтовать, до нас доносились ее дикий вой: «Меня уже достал ваш Гю-го-о-о!». и суровые наставления ВэПэ: «Учись, пока молодая и не замужем!»

Бедная крошка ходила жаловаться по кабинетам, однако каждую неделю Тупольский требовал от нее отчета о прочитанной книге и десяток вызубренных английских слов. Он, в руках которого были сосредоточены финансовые дела фирмы, заявил, что если Света не будет слушаться и заниматься самообразованием, то долларовой премии ей не видать. Олег Васильевич, к которому пыталась апеллировать несчастная, только посмеивался. Он, по-видимому, решил оградить себя от сексуальной агрессии со Светкиной стороны и не препятствовал ВэПэ направлять ее фонтанирующую энергию в нужное русло.

Четыре дня я трудилась над книгой, принесенной Светой. «Итальянское лето» Дилана Кэртиса было для меня громом среди ясного неба. До этого мой кругозор в области эротической литературы ограничивался рассказами Ивана Бунина и стихотворением Пастернака «Мело, мело по всей земле». А здесь море, небо, развалины Рима и на фоне такого знойного пейзажа — поток откровенных описаний, хотя и выдержанных в прекрасном стиле, на хорошем английском языке. Мой словарь пополнился сотней новых слов, и все время, пока я читала Кэртиса, я была словно в лихорадке. «Что-то ты мне стала очень нравиться, — сказал Сергей, — достигаешь результатов, тебе, прямо скажем, не свойственных». И получил по физиономии.

Когда Олег Васильевич заметил на моем столе «Итальянское лето», я слегка покраснела.

— О, вам, наверное, Вячеслав Петрович дал почитать! — воскликнул он и посмотрел на меня так пронзительно, что мне показалось, будто он видит, какой формы у меня застежка на лифчике. — Это я ему подарил, — гордо добавил Олег. — В Италии купил. Татьяна, вы — человек, разбирающийся в литературе намного лучше, чем я, и мне хотелось бы узнать ваше мнение об этой книге. Овидий, Вергилий, Боккаччо — это, так сказать, основоположники жанра. А Кэртис — популярный и процветающий американский автор. Но, знаете, или мы еще далеки от Америки в вопросе сексуальной раскрепощенности, или я настолько консервативен и мне уже пора уходить из большого секса, но когда я читал эту книгу, меня бросало то в жар, то в холод. Как вы считаете, насколько автору удалось удержаться от пошлости?