Бесценная белая женщина - Кира Фарди

шорты, пару платьев. Она всегда говорила друзьям, что в поездке нужно иметь деньги и документы, а остальное можно купить. Потом посадила Малыша в корзинку, захватила его мисочки и сухой корм и сдала дорогого друга соседке.

Домой вернулась грустная, прошлась по квартире, закрывая краны газа и воды, и вновь вернулась к чемодану. В тишине звонок телефона оглушил и заставил подскочить от неожиданности. Успокоившееся сердце снова заколотилось по ребрам.

— Да! — писклявым от испуга голосом крикнула Наташа.

— Ой! Наталья Николаевна, миленькая! Ой!

— Что случилось, Валя, говори медленнее, не части.

— Ой! Наталья Николаевна, уходите из квартиры. Убегайте быстрее. Ваш знакомый в ярости. Он узнал у охранника ваш адрес, — кричала Валя

Ее голос дрожал и вибрировал, в нем чувствовались едва сдерживаемые слезы. Девушка захлебывалась словами, желая быстрее выложить начальнице плохие новости. Паника секретарши невольно передалась и Наташе. Не выпуская трубку из рук, она заметалась по квартире, бросая остатки вещей в чемодан.

— Когда он узнал адрес? Сколько у меня времени?

— Он уже едет к вам. Быстрее убегайте. Он злой, как черт.

Наташа бросила трубку, застегнула чемодан и бросилась к двери. Потом вспомнила, что кошелек, документы и билеты оставила на столе кухни. Вернулась. Выскочила в коридор. Прислушалась. Показалось, что кто-то поднимается на лифте. Испуганно заметалась, не зная, что делать. На цыпочках поднялась этажом выше.

И вовремя. Лифт остановился как раз на ее этаже. Она услышала мужские голоса и, обмирая от страха, прижалась к прохладной стене подъезда.

— Господи, пронеси! — шептали непослушные губы.

Мужчины долго звонили в квартиру, потом стали стучать. На шум выглянула соседка Маринка. Наташа узнала ее по голосу.

— Молодые люди, кто вам нужен?

Что мужчины спрашивали у соседки, Наташа не расслышала, но поняла, что грубоватая Маринка послала их куда подальше.

— Поехали в аэропорт! — зло приказал Демин.

«Ура, кажется, пронесло!» — Наташа мысленно похвалила себя, что не проговорилась в офисе, куда летит, и поблагодарила Валю за своевременное предупреждение. Иначе драгоценный отпуск в Дубае накрылся бы медным тазом.

«А если они узнали, из какого аэропорта я вылетаю? — окатила ледяной водой новая мысль. — Нет, не должны узнать. Просто рейсы все проверят».

— Нет, что за невезуха, — бормотала Наташа, набирая номер такси, — ну, зачем я Демину понадобилась? Алло! Можно такси в Домодедово?…

Такси прибыло быстро. Наташа никем не замеченная села в машину, подумав, что будет решать проблемы по мере их поступления, и поехала в отпуск.

2. Демин. Самолет. Девушка.

В самолёте Наташа наконец расслабилась. Только внимательно оглядев салон и не увидев ничего для себя опасного, она поняла, в каком напряжении находилась этим вечером. Женщина выполнила требования стюардессы, и облегченно закрыла глаза, надеясь немного подремать, но сон не шёл. Сознание опять вернуло ее в детство, в годы сумасшедшей неразделенной любви к Демину.

Это чувство подкралось исподтишка. Сначала зацепило Наташино сердечко коготком, и она перестала кривить рот при появлении Данилы. Потом любовь погладила ее щеку мягкой ладонью, и девочка стала пододвигать соседу тетрадь с домашним заданием, когда он не знал ответа на уроке. Между ними установилось относительное перемирие, Демин даже иногда грубовато обрывал одноклассников, пытавшихся пошутить над высоким ростом девочки.

Его защиту Наташа ошибочно приняла за знаки внимания. Каждый вопрос соседа по парте вводил ее в ступор. Она краснела, бледнела и заикалась при ответе. Данила смотрел на неё странными глазами, но молчал.

А Наташу будто прорвало. Она завела дневник, страницы которого ночами поливала слезами. Сочиняла стихи и тайно подкладывала их Демину.

Шифровалась страшно. А вдруг поймёт, кто его виршами забрасывает!

Писала специально печатными буквами или вырезала слова из журналов. Подложить листочек со стихами старалась тайно, чтобы никто не видел.

Повадилась носить в сумке фотоаппарат и при удобном случае снимала Демина. А фотографии печатала на другом конце города, чтобы никто случайно не увидел. Дома над письменным столом сделала «иконостас» и вечерами покрывала поцелуями любимое лицо. Коллаж из фотографий с изображением Данилы скрывала от посторонних взглядов географической картой Москвы. Кстати, и карта была с секретом: на ней цветными английскими булавками Наташа отмечала места, где любил развлекаться Демин.

— В общем, совсем спятила девушка от неземной любви, — так она потом с юмором описывала подружкам свое состояние.

А тогда было не до смеха. Осунулась, похудела, перестала есть, спать и учиться. В школу ходила только затем, чтобы насладиться коротышкой Деминым, который как — то незаметно вдруг стал меняться.

Сначала вытянулся и стал вровень с Наташей, а потом и перерос на голову. Научился, паразит, насмешливо прищуривать голубые льдинки с густыми ресницами и презрительно кривить губы. А ещё приобрёл привычку, слушая собеседника, наклоняться к нему и смотреть прямо в глаза. Ни одна девчонка не выдерживала этот пронзительный взгляд.

Наташа где-то вычитала, что гормон влюбленности сохраняется в организме человека примерно два-три года. Но ее одержимость Деминым с каждым годом только увеличивалась.

Девушка себя накрутила этой безумной любовью так, что, наверное, не сдала бы выпускные экзамены, если бы не случай.

Ко Дню влюблённых, пятнадцатого февраля, она приготовила юноше подарок. Испекла кекс, украсила его сердечками и розочками из крема, купила красивую кружку (наверное, уже третью по счету) и решила подписать открытку со стихами, как делала это всегда, но в последний момент передумала. Черт попутал! Или леший. Или ещё какая нечисть, но девушка решила написать письмо с признанием. А может, просто устала от неразделенной любви и подсознательно чувствовала, что пора либо положить конец этой одержимости, либо дать отношениям развиваться. Спасибо

* * *

— Вы что будете пить? — услышала будто из-под воды голос стюардессы Наташа. Она вынырнула из воспоминаний в реальность.

— Воду без газа, пожалуйста.

Пластиковый стаканчик приятно холодил ладонь, которая пылала сухим жаром.

«Вот идиотка, — думала Наташа, — надо же, как разволновалась! Тьфу-тьфу! Не дай Бог! Не пускай этого паразита в мою жизнь снова!» —