Предназначение: освободить Константинополь - Вячеслав Гражданин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мысли его переключились на текущие дела. Хорошо, что скоро домой, что ему осталось провести всего один урок истории. Сегодня пятница, а завтра будет очередная, первая лекция в нашем клубе.
Первая лекция
В субботу в клубе «Византия» было людно. Ребятишки и взрослые осваивали премудрости туризма, ремонтировали снаряжение или обсуждали планы ближайших походов. Улыбки и слова приветствия как цветы распускались на пути учителя. Ему тут всегда рады, ведь именно он придумал и вдохнул сюда жизнь, а руководство интерната, за право бесплатного посещения клуба своими воспитанниками, предоставило им просторное подвальное помещение и помогло инвентарем.
Пастырь спустился в подвал клуба, прошел в центральную комнату, оглядел собравшихся ребят, и откинул мешающие мысли.
Три лавки, десяток стульев, шкаф, проектор и обыкновенные парни и девушки пятнадцати – двадцати пяти лет. Только одно отличие от остальной городской молодежи: они записались в Историко-туристический клуб «Византия» и пришли к нему на лекцию. Ребят манила романтика далеких походов, а Владимир Алексеевич развивал любовь к истории и историческим загадкам.
Публика была разношерстна. Здесь, кроме желающих послушать интересную лекцию, как обычно, собрались скучающие и пришедшие за компанию. Затем, через пару занятий, останутся только те, кому будет интересно – именно для них Пастырь и проводил лекции.
Как историк, он видел в прошлом негативные примеры воспитания последователей из молодежи, но идея с преподаванием в клубе маленького провинциального городка всегда казалась ему хорошей. За тридцать лет он смог найти настоящих друзей, одним из которых и был Борис.
Взрослых побеждала система, у большинства попытка думать против потока навязываемой социумом информации вызывала головную боль. Знаменитый опыт, где девять человек почти всегда убеждали десятого в любом своем мнении, и десятый обреченно говорил, что черное это белое, идеально характеризовал определение большинством правильной точки зрения. Среди молодежи бунтарей всегда больше.
Все было готово, можно начинать оживлять историю.
– Рассказать вам сказку ребята?
– Да, Владимир Алексеевич, – раздался нестройный хор голосов.
– Я расскажу вам Алькину сказку.
Пастырь не мог отказать себе в таком начале, это из воспоминаний прошлого и, хотя он уже более двадцати пяти лет не учил пионеров, в начале, подобном сказке Аркадия Гайдара про Мальчиша-Кибальчиша, видел только ему понятное волшебство.
– Расскажите нам правду, Владимир Алексеевич, – сказал тихо Бронеслав.
«Бронеслав Тямучин – двадцать два года, воспитанник интерната, мать лишена родительских прав, отец неизвестен, других родственников нет. В настоящее время работает фрезеровщиком на местном заводе. Характер жесткий, ищет цель в жизни, концентрируется на основном, не видит мелочей, импульсивен. Гордится своей фамилией, произносит ее как Темучин17. Претендент для посвящения», -пронеслось в голове у учителя.
– Я расскажу вам правду, украсив совсем немного, скрыв еще меньше, а т.к. правда не бывает частями, поэтому назову это сказкой.
– А когда мы узнаем всю правду?
– Когда захотите и будете готовы, а знающий правду захочет с вами ею поделиться. Когда у вас будет время, и еще много разных когда. А сейчас ребята, хлопчики – девчата, давайте все – же перейдем к занятию.
– Что вы знаете о казаках, о Константинополе, о христианстве?
Не то, чтоб ответы интересовали Пастыря, просто нужно было как – то начать.
Глава вторая
Князь Безбородко
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов.
А. С. Пушкин, «Моя родословная».Генеральный писарь
Есть кем гордиться казакам после присоединения к Русскому царству, засияли вольные люди в короне империи, много славных сынов русских прославило себя и Россию, которая только теперь имела право именоваться Российской империей.
После выхода на пенсию, в 1762 году, вспоминая прожитые годы, Андрей Безбородко потерял уверенность, что всегда поступал правильно. Дед Иван и отец Яков, наверное, часто пороли бы его за такую жизнь. Ан нет их уже, погибли воюя с бусурманами. Сам Безбородко устроился писарем, пусть другие за правое дело воюют.
Его рассуждения были понятны. Ну чего добился его дед Иван – на Сечь ушел, с Сирком Кафу брал, в академии учился, а простым сотником помер. А отец? Добрый казак, от службы в Азии не отказался, майно18 неимущим раздавал, честь свою сберег, а сам только до значкового товарища19 и дослужился. Кому нужна честь, правда? Вот Кочубей20, царю на Мазепу жалобу написал, ведь правду написал, а его казнили. Конечно, затем царь Петр решил справедливо. Уже потом, после битвы под Полтавой21, и извинялся, и называл Кочубея «мужем честным, славным памяти», и вернул отобранные земли вдове, а ей что, легче? Не в чести честность во власти, ой не в чести.
Вот он, из семьи простых казаков, стал генеральным судьей, а почему? На дочке генерального судьи женился и сам генеральным судьей стал. Сыну Александру всего двадцать лет, а уже член малороссийского генерального суда. Нам юристам нельзя упускать своего, а почему ж не заработать. Сыновей на ноги я поставил, три деревни на пропитание имею, что надо еще, что еще надо, что?
Так все чаще убеждал себя на пенсии отставной писарь и судья. Да все сложнее ему было с каждым прожитым годом. Что-то сжимало грудь, тревожило его. Все чаще деда и отца вспоминал, рассказы их про волю вольную, про веру православную, про цель жизненную. А больше жалел не о своей жизни Андрей, сам паном стал и мило ему было. Да и прошлого не вернешь. Жалел, что сыновьям навязал жизнь свою сытую барскую. В суд старшего определил, где съедят или душа почернеет, и для младшенького место тепленькое наметил.
Тяжелое решение поговорить с сыновьями далось с трудом, но потом, сразу как-то полегчало на душе, а оглядев новыми глазами окружающую роскошь, он рассудил, что она и так никуда не исчезнет. Расскажу им про заветы дедовы, пусть сами выбирают стежку сердцу милую. Казаки всегда нужны, вот снова поднимает голову хан татарский, снова турок идет землю нашу воевать, снова слышен стон Города вечного, Константинополя, под бременем чужеродным.
Разговор с сыновьями
В собственной деревне Безбородко уж третий час шел разговор отца с сыновьями Александром и Ильей, да все в толк не могли взять юноши, о чем отец ведет разговор. Старший уж во вкус взрослой жизни вошел – актрисочки, приемы, вещички изысканные. У младшего свои игрушки дорогие да забавы. Не понимали они, что толкует отец. Да слыханное ли дело, бросить Киев, центр губернии, и уйти на службу военную, с османами воевать? Придумал родитель, что нужно освобождать земли православные и Константинополь.
– А разве сможем мы бусурмана в его логове одолеть, батюшка? – спросил младший сын писаря.
– Ты, что думаешь, Саша? – обратился судья к старшему сыну.
– Нам в академии рассказывали, что род Рюриковичей и Палеологов есть наследники императоров Византии, а вот передали ли они свое право Романовым22, вопрос спорный. Да и триста лет прошло, не поздно ли предъявлять права на престол Византийский.
– Не твоего это ума дело, кто царем станет в святом Городе, ты казак и сын казака, твое дело защищать землю православную. Послушай, что мой дед сказал и сохрани заветы казакам от прадеда твоего, сотника Ивана Безбородко:
·Освободите все земли православные от бусурман, ибо пока командует нехристь в Царьграде, не будет православным покоя;
·Выбирайте гетмана из казаков, что к злату и благам равнодушны, тех кто за дело правое головой пожертвует, тех, кто отдаст вам больше, чем получит;
·Кто к власти стремится ради власти или злата, по праву рождения или силы, того прочь гоните, ибо все люди равными рождаются;
·Пусть гетмана выбирают только казаки, ибо только тот, кто готов с оружием в руках за правое дело стоять, достоин себе правителя выбирать.
– Переучился прадедушка, что ж мы раньше об этом не слыхали, о заветах, о сокровищах, прадедом в Феодоро оставленных, – с сарказмом спросил Александр.
– Не хотел я вам суровой казацкой жизни предков. Сам видишь, в паны выбился, и вас решил панами сделать. Да не смог удержать заветы деда в себе. За сокровища византийские смеяться негоже, найдут православные и будет подмога делу правому. Вот сынку тоби письмо иерарха Константинопольского, моим дедом в Кафе найденное, храни до поры до времени.
– Отец, нас сошлют, если покажу я кому заветы такие. И кто я, чтоб державу строить, князь или гетман? Давай Разумовскому23 напишем. Он из простых казаков стал гетманом и графом, пусть поможет.
