Причины гусситско-таборитского движения - Семен Венгеров

Произошло это никак не раньше IX столетия[18]. Как институт чужеземный, противоречащий всему строю славянской жизни, рабство в Чехии было явлением исключительным. Рабами становились только пленники (plennici) и преступники.

«Рабство являлось в Чехии только в виде наказания и не представляло собою особого сословия, как это было у немцев. Чехам вообще было совершенно непонятно немецкое разделение на множество общественных ступеней и в частности разделение рабов на множество разрядов различной ценности»[19].

Рабство в Чехии не только не выделяло несвободных людей в отдельное сословие, не только не было наследственным, но оно даже не было всегда пожизненным. Раб приобретал свободу, если «его принимали в семейную общину, если его допускали к общему очагу». Это ясно из значения слова огнищанин (т. е. допущенный к общему «огнищу»), встречающегося в России и в Чехии. В «Mater Verborum»[20] слово это прямо поясняется так: «cui post servitium accedit libertas» (человек, которому после рабства возвращена свобода[21].

Но даже в этом относительно легком виде рабство просуществовало в Чехии не более трех столетий. Народная совесть не могла с ним помириться. Это видно из того, что в легендах о высокочтимых чешских святых, Св. Войтехе и Св. Вячеславе, предание заставляет их выкупать рабов на свободу. В более поздние времена, в XII столетии, польская королева Юдифь, родом чешская княжна, тоже прославилась своим сострадательным отношением в рабам[22]. Наконец, в 1124 году Владислав I издает такой указ, которым в Чехии рабство прекращается совершенно. Дело в том, что главными владельцами рабов и единственными торговцами ими были евреи. И вот Владислав I издает закон, «чтобы ни один христианин не служил еврею»[23]. Этим самым рабство перестало существовать в Чехии. Характерно, что Козьма, говоря о законе Владислава, называет его лучшим поступком герцога. Не следует думать, что тут играла роль ненависть христиан к евреям, – такое заключение было бы совершенно неверно. В XII веке евреям жилось чрезвычайно хорошо в Чехии, и когда первые крестоносцы по пути в Святую землю хотели испытать свои силы на пражских евреях, епископ пражский не допустил их до этого. Крестоносцы силою хотели окрестить евреев и несогласных избивали. Так было в Венгрии. Но в Праге епископ поставил на вид, что «вера Христова должна распространяться любовью, а не насилием»[24]. Даже полтораста лет спустя, т. е. в самый разгар преследования евреев, Оттокар II издал целый ряд постановлений, которым евреи были совершенно уравнены в правах с христианами.

«Еврей и христианин были равны пред судом; еврейская присяга столько же значила, как и христианская присяга; за убиение еврея так же наказывали, как и за убиение христианина. Оттокар II подтвердил старые привилегии евреев и дал им определенное юридическое положение в государстве, не насилуя их убеждений»[25].

Все это очень важно, чтобы показать, что закон Владислава не заключал в себе никакой вражды к евреям и имел целью отменить в стране рабство. И действительно, «в XIII столетии о классе лично и имущественно несвободных людей осталось в Чехии и Моравии одно воспоминание»[26].

Таким образом мы видим что о рабстве, как об одном из факторов гусситско-таборитского движения, не может быт и речи: рабство и это движение разделены между собою тремя столетиями.

Нам остается рассмотреть крепостничество.

«В конце XII и в особенности в начале XIII столетия в Чешско-Моравском государстве исчезает рабство в тесном смысле слова и появляется крепостное право в чрезвычайно мягкой форме – под видом отдачи себя под опеку, под власть главы семейства. Оно проявляется в неспособности самому представлять свою личность и в невозможности самому заработывать хлеб. В такое отношение часто добровольно становились ремесленники и другие свободные люди. Одни это делали из уважения к известной личности, другие – чтобы легче добыть средства к жизни»[27].

Более подробные сведения находим мы в трактате д-ра Браунера: «lieber die Robot und Robot-Ablösung». Praga. 1848.

«Крепостное право (robot) возникло в Богемии следующим образом. Владельцы больших земельных поместий, не будучи в состоянии обрабатывать свои поля при помощи одних своих слуг, отдавали их другим, неоседлым еще, людям в вечную или наследственную аренду, под известным обязательством арендной платы. Арендная плата эта состояла: в хлебе, деньгах, живности, яйцах и т. п., а затем в личной работе (отсюда самое обозначение крепостного состояния – которая нужна была владельцам для обработки своих собственных полей и угодий, как-то: для посева, жатвы, выкорчевания лесов, ловли рыбы и т. д. Таким образом произошло название для крестьянских дворов „dwory kmetci“ и их владетелей „kmeti“, что на языке югославян еще и теперь значит то же самое, что на чешском „sedlak“ (селянин). Господские дворы назывались „dwory popluzni“».

Возникновение крестьянских дворов у древних чехов тем отличалось от обычаев немецкого права, что чехи не платили помещику самой стоимости участков и дворов, а ограничивались тем, что вносили известный оброк, соответствовавший ежегодному доходу. И хотя чешские крестьянские дворы не покупались оброчными арендаторами, однако же пользование ими не было только пожизненных, но переходило, как вечная аренда к наследникам. Если случалось, что такой, лично-свободный и состоявший в известных обязательствах к помещику только по отношению к своему участку, крестьянин умирал и оставлял после себя наследников или, с согласия землевладельца, передавал обладание участком другому, то преемник его вступал в те же самые обязательства. Но если он умирал без наследников, то крестьянский двор возвращался в землевладельцу, который снова отдавал его кому-нибудь и, конечно, уже на других условиях, какие ему всего более подходили.

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

Настоящая глава представляет собою отрывок из большего этюда «О гусситстве и таборитстве», который в свою очередь составляет часть приготовляемого к печати исследования о «народных движениях славянского племени».

2

Fontes rerum Austriacarum. Erste Abtheilung, Band. VII, Theil. III. Geschichtschreiber der Hussitischen Bewegung in Böhmen. Herausgegeben von Konstantin Höffier. Wien. 1866.

3

Paiazky, Geschichte von Böhmen, Band. I, стр. 23.

4

Hermergild Irecek, Das Recht in Böhmen nnd Mähren, стр. 71: «Sciant nostri posteri, nnde sint orti et nt semper vivant pavidi et suspecti, nec homines a Deo sibi commissos injuste opprimant per superbiam, quia facti sumus omnea aequales per naturam».

5

Palazky, Band. I, стр. 161.

6

Умер в 1125 г.

7

Томек, «История Чешского королевства».

8

Palazky, Band. I, стр. 396.

9

Ibid, стр. 464.

10

Ibid., Band. II., Abth. I, стр. 19.

11

Ibid, стр. 11.

12

Dudik, Mährens Allgemeine Geschichte, Band. I, стр. 123

13

Иречек, Recht in Böhmen und Mähren, стр. 28.

14

Ibid.

15

Palazky, Band. II, Abth. II, стр. 27.

16

«Qui sont in captivitate apud eos, non omni tempore, ut apud gentes alias, in servitute tenentur, sed certum eis definitur tempus, in arbitrio eorum relinI qnendo, si oblata mercede velint dein reverti ad suos. aut manere apud ipsos lij beri et amici».

17

Macejowski, Slawische Rechtgeshichte, Band. I, стр. 138.

18

Palazky, Band. I, стр. 173.

19

Dudik, Band. IV, стр. 210.

20

Средневековая чешская энциклопедия.

21

Иречек, Das Recht in Böhmen und in Mähren, стр. 73.

22

Dudik, Band. IV, стр. 212.

23

Ibid.

24

Томек, стр. 102.

25

Palazky,Band. II, Abth. I, стр. 272.

26

Dudik, Band. IV, стр. 210.

27

Ibid, стр. 213.