Без алиби - Андрей Михайлович Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце припекало уже достаточно сильно, и черная майка на груди промокла от пота насквозь. Я поднимался по сухому руслу к шоссе, изредка спугивая крупнозадых бежевых зайцев, которых здесь водилось великое множество. Залитая лучами солнца гора Сокол, со своей скошенной вершиной, северная сторона которой была покрыта плотными зарослями, уже стояла перед моими глазами. Я дважды взбирался на нее по южной стене, а это почти четыреста метров абсолютно гладкой и отвесной поверхности. Ощущения неповторимые. Говорят, какой-то скалолаз-любитель поднялся по этой стене без страховки, на одних пальцах. К сожалению, я не был свидетелем этого аттракциона.
Я вышел на шоссе, сел на бетонный бордюр передохнуть. Поселок лежал перед моими глазами, и я сразу нашел желтую коробку своего дома, черную трубу котельной, обеспечивающей пансионат львовских железнодорожников теплой водой, и рядом с ней – край белого домика с плоской крышей, хорошо замаскированной виноградником. Это моя, так сказать, дача. Сюда бы мощный бинокль с восьмидесятикратным увеличением, я бы раскусил Анну в два счета.
С этой симпатичной феминисткой мы познакомились полтора года назад в самолете, летящим в Боливию. Мы оказались в одной туристской группе, правда, Анна летела развлекаться на карнавалах, а у меня были несколько иные цели. Потом она поссорилась со своим дружком Гошей, которого я окрестил колорадским жуком и, дабы отмстить ему, оставила группу и увязалась со мной. Я не рассказывал ей всего о Валери, и Анна, как и следовала ожидать, мое странное поведение списала на любовь. Мы потеряли друг друга почти на полгода. Я думал, что Анна вернулась с группой туристов в Россию, и, увлеченный охотой на главного наркодела Приамазонии Волка Августино и ее дочери Валери, совсем забыл о ней.
Тогда я был уверен, что в смерти моего друга Бориса виновата Валери – ее почерком была подписана бандероль на его имя, в которой оказалось взрывное устройство, и я шел к Валери, чтобы привести свой приговор в исполнение. Я ворвался в ее прекрасную комнату ранним утром, когда она только встала и принимала душ, и нетвердой рукой связал петлю. Тогда я думал, что мои чувства к ней навсегда угасли…
Мимо меня, дребезжа разбитыми дверцами, оставляя за собой шлейф омерзительного выхлопа, проехал желтый "Москвич". Мне посигналили. Я поднял голову и увидел сверкающую улыбку, гладко зачесанные на затылок волосы на голове водителя. Это Клим. Недавно он близко познакомился с заместителем главного инженера Новосветского завода шампанских вин и теперь закупает коллекционное шампанское по заводской цене, перепродавая его иностранцам за валюту.
Я думал, что Клим проедет мимо, но он, несмотря на то, что еще не въехал на крутой подъем, остановил машину, которая стала напоминать муху, прилепившуюся к стене, высунулся в окошко и махнул мне.
– Куда это ты собрался? – спросил он, кивая на рюкзак.
– Нервишки лечить, – ответил я. Объяснять Климу ничего не надо было, он все знал о моих увлечениях.
– Нервишки лечить, черепушку ломать. – Он кивнул на сидение рядом: – Садись, снежный барс, покатаю. Тебе под Сокол?
Я не заставил себя долго упрашивать, тем более, что Клим очень оживился, встретив меня. Я не ошибся – ему хотелось поговорить об Анне.
– Ну, отвечай, – сказал он, со второй попытки трогаясь с места. – Надумал или нет?
– О чем ты? – Я сделал вид, что не понял его, высунулся из окошка, подставляя лицо горячему ветру.
– Ты знаешь о ком, – поправил он меня. – Сколько она тебе платит за крышу?
– Десять баксов в сутки.
Клим недоверчиво покосился на меня.
– Причем, уплатила за месяц вперед, – продолжал я. – Так что, гони триста долларов и забирай Анну к себе.
Клим покачал головой.
– Она что, сумасшедшая?
– Ей надоел комфорт, она сыта им по горло. Уютными гостиничными номерами ее не удивишь. А вот на крыше под зарослями винограда и черешни… Притормози, я тут сойду.
Мы съехали на обочину.
– Я тебе вот что хочу сказать. – Он тарабанил пальцами по рулевому колесу и хитро смотрел на меня. – Ты проворонишь девушку. В итоге – ни себе, ни другим.
– Это исключено… Подай, пожалуйста, рюкзак.
– Кирилл, ты, как всегда, излишне самоуверен. Мне тебя жалко. Возьми свой дурацкий рюкзак и ползи на гору – это занятие как раз для тебя, потому что не требует больших умственных затрат.
Он даже не пытался сдержать в себе злость. Нормальный мужик, а из-за бабы стал сам не свой. Я разве мешаю ему ухаживать за Анной?
– Пока ты хлопал ушами, ее уже приласкал какой-то тип, – добавил он.
Если бы Анна была обычной приезжей, каких сотни в поселке, то на это замечание можно было никак не реагировать. Я насторожился, и Клим с удовольствием заметил это.
– Что? Слопал? На "Вольво", между прочим, каталась.
– На какой еще "Вольво"?
– На темно-синей. Ладно, чао! Думай, Кирилл, и принимай решительные меры, пока не поздно.
Он ударил ногой по акселератору, машина взревела, отравляя заповедную экологию, и скрылась за уступом скалы. Я смотрел на сизое облачко, оставшееся от машины, и зачем-то подтягивал и ослаблял лямки рюкзака. На Анну это совсем не похоже, думал я. Вряд ли она начала здесь флиртовать, позволяя незнакомому мужчине катать себя на автомобиле. И Клим, похоже, не врет. Не нравится мне все это.
Я старался не думать о ней, но не так-то просто было совладать с самим собой. Уже пробравшись через реликтовые заросли к палаточному городку, я все еще нес на лице выражение рассеянности и озабоченности, и Князев, радиоинженер из Питера, с которым я был знаком уже без малого четыре года, пожав мне руку, вопросительно вскинул брови. Мне нечего было ему ответить, и я спросил первое, что взбрело мне в голову:
– А где
