Дело №12к - Иосиф Исерович Маляр

Алмасик, надо, бала родной, — подполковник нагнулся, звонко чмокнул ребенка в щечку и, постучав в соседнюю дверь, попросил:

— Присмотрите за моим человечком.

Соседка притянула к себе Алмаса, который готовился зареветь, а подполковник уже спешил к машине, сигналившей во дворе. Геологи еле за ним успевали.

Старший лейтенант Сергиенко коротко и деловито докладывал результаты осмотра.

— Клыков убит выстрелом в спину. Все документы исчезли. Только в подкладку пиджака завалилось письмо из Усть-Каменогорска, от девушки. В руке был зажат шелковый платочек с вышитой меткой «О. Я.»

Сергей вздрогнул, и чуть не прослушал пояснение сотрудника КГБ.

— Платочек пахнет «Белой сиренью».

— Вы, кажется, Юрий, даже какую-то работу пишете по исследованию различных запахов и смесей, — поинтересовался Мухамеджанов.

Старший лейтенант смущенно улыбнулся.

— Да, товарищ подполковник. Кстати, одежда Клыкова посыпана табаком. Это для того, чтобы собака не взяла след.

— Квалифицированный почерк. Работал мастер своего дела. По каким линиям будем вести расследование?

Кенес Булатович повернулся к геологам и извиняющимся тоном предложил отдохнуть в приемной. Когда Сергей и Алексей Петрович вышли, он внимательно посмотрел на работников управления.

Старший лейтенант Сергиенко сидел прямо, немного скованно. Он знал, что свое дело закончил и не торопился высказывать мысли, предположения. На холеном, гладко выбритом лице даже появилась легкая тень скуки.

Толя Скворцов, молодой парень, которого недавно в порядке повышения перевели из милиции на сложную оперативную работу, тянул руку вверх, словно на уроке в школе. У него было наготове не менее десятка вариантов поисков преступника.

Высокий, чуть сутулый майор Кузьмин, был одним из самых опытных оперативников; годы работы в органах безопасности приучили его к тщательному анализу событий, к выдержке и хладнокровию.

— Ваше мнение, Павел Семенович?

— Французы говорят в таких случаях — ищите женщину. Кажется, на этот раз пословица подталкивает нас на правильный путь.

Еще до войны майор Кузьмин закончил факультет французского языка в Харьковском пединституте. В годы сражений он был тесно связан с летчиками эскадрильи «Нормандия», попутно изучил английский язык. Причем настолько основательно, что пилоты союзной авиации, совершавшие челночные полеты над землей врага, встречая на аэродроме военного переводчика, неизменно задавали ему шутливый вопрос: «В какой части Англии вы жили?»

Затем майор Кузьмин работал в комиссии по возвращению пленных немцев на Родину, очутился в Караганде, да так и остался жить в этом новом шахтерском городе.

Словно нащупывая путь в кромешной тьме, он высказывал медленно и осторожно свои мысли.

— Необходимо узнать, чей платок был в руке Клыкова. Это легко сделать, расшифровав монограмму. «О. Я.» — довольно редкие инициалы. Мы не знаем, что произошло между преступниками, почему прозвучал выстрел в степи. Следовательно, надо выехать на место происшествия.

— Письмо! Письмо забыли, — не вытерпел Толя Скворцов.

— Нет, не забыл. По этому адресу необходимо послать сотрудника. Ну, а остальные оперативные меры — обычные.

— Москва, товарищ подполковник, — дежурный по управлению заглянул в дверь.

Кенес Булатович быстро прошел в соседнюю комнату.

— Да, это я товарищ генерал. С Алма-Атой уже говорил. Приказано доложить вам лично. Исчез очень важный документ. Гриф «совершенно секретно». Идем по следам. Завтра высылаю подробное донесение и план операции. Прошу выслать архивные материалы по досрочному освобождению Клыкова Василия Артемьевича и Зенина Ивана Сергеевича из мест заключения. Обо всех новостях буду немедленно сообщать. До свидания.

Мухамеджанов осторожно положил трубку и вернулся в свой кабинет.

— Москва придает очень важное значение этому документу, — негромко сказал он, — есть предположения, что карта будет использована не только в шпионских, но и в политических целях, как материал для провокации и шантажа. Наш отдел берет эту операцию под особый контроль. Продолжим разговор…

Стенные часы монотонно и глухо пробили шесть раз. Ранний летний рассвет побеждал короткую ночь. Она уходила из города. Светлее становились тени деревьев на политых тротуарах, появились первые прохожие.

Анатолий вскочил с кровати свежий, полный сил, словно и не было бессонной ночи. Он резко проделал несколько гимнастических упражнений, умылся, и через две — три минуты в штатской одежде вышел на улицу.

…На аэродроме сонные механики, лениво потягиваясь на ходу, брели по летному полю к самолетам. В окошко дежурного по аэропорту постучал невысокий крепкий парень в спортивной куртке на молнии.

— Как мне добраться до Усть-Каменогорска?

— Сегодня пассажирского самолета не будет.

— Мне обязательно надо вылететь сейчас. — И он протянул в окошко удостоверение.

После короткого раздумья, дежурный сказал:

— Через час здесь остановится самолет специального назначения. В Усть-Каменогорск направляется делегация шведских инженеров-энергетиков. Попытайтесь связаться с нашим представителем Министерства иностранных дел. Может быть, найдется свободное местечко.

— Спасибо, — горячо поблагодарил Толя Скворцов.

Трудно было узнать бравого младшего лейтенанта в этом скромно одетом пареньке.

Он позвонил на дом подполковнику Мухамеджанову и в двух — трех словах объяснил суть дела.

Кенесу Булатовичу понадобилось около часа, чтобы связаться с работниками Министерства иностранных дел в Алма-Ате. Разрешение было получено.

Подполковник позвонил в аэропорт, попросил Анатолия к телефону и пожелал счастливого пути.

— Да, кстати, при необходимости, советую вам представиться по старой специальности, которая у вас была три года назад. До свидания…

…Их было восемь человек, высоких, светловолосых. Они один за другим вышли из самолета и немного неуверенно сделали первые шаги, как это бывает с моряками, которые в дальнем плаванье отвыкают от родной и прочной земли. Пока приземистые бензовозы мчались к самолету, а механики открывали крышки бака для заправки, один из группы шведских энергетиков достал из-под светло-серого плаща фотокамеру и стал снимать своих товарищей, стараясь поставить их спиной к аэровокзалу, что невольно про себя отметил Анатолий.

Переводчик хотел что-то сказать, но его опередил первый пилот. Вежливо, но твердо он сказал несколько слов по-английски любителю фотодела, и тот с явной неохотой закрыл футляр аппарата.

Взревели моторы, трава, примятая мощным воздушным потокам, низко склонилась к земле, и самолет заметно покачивая крыльями, вырулил на взлетную полосу. Земля стала быстро уменьшаться в размерах, напоминая географическую карту.

Анатолий поудобнее уселся в кресле и развернул свежий номер газеты «Социалистическая Караганда». Но не успел он прочитать и двадцати строк, как к нему подошел чуть смущенный переводчик.

— Члены делегации интересуются, кто вы такой, что получили право на полет в специальном рейсе. Вы извините, но уж очень они настойчиво спрашивают.

И тут Скворцов вспомнил совет подполковника.

— Я инструктор обкома комсомола. Еду в Усть-Каменогорск на республиканское совещание по обмену опытом работы, да опаздываю. Вот и уговорил взять меня на этот самолет.

Он заметил, как «фотограф», сидевший впереди в кресле напряженно вытягивал шею,