Писатель. Короткий рассказ - Андрей Александрович Ларин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но я могу много теорий строить из ничего, лучше поесть и продолжить написание книги. Встав утром, я был уверен, что этот день будет ужасен и не будет ничего интересного. Но сейчас во мне бьет заряд энергии, я уже придумал еще персонажей и более конкретные сюжетные переплетения.
Гостеприимство
Уже вечер, по информации в интернете Марина должна скоро закончить рабочий день. Попробую встретить ее после работы. Если повезёт и я смогу найти в себе силы, то попробую с ней поговорить, узнаю ее получше. На улице явно похолодало, особенно под вечер. Достав ветровку из сумки с вещами, я оставил остальные вещи в сумке, не вижу смысла раскладывать их. С таким бурным темпом написания книги скоро уже опять переезжать.
На улице умеренный ветер и прохладно. Лето начало подводить, но это ни на долю процента не сбивало мой энтузиазм. Кажется, уже ничто не может подпортить мой идеальный план. Но на лесной тропе, на площадке я вижу знакомые лица: два парня – высокий сосед Макс и его маленький друг. Они, видимо, прям близкие друзья, словно мелкий – некрасивая подруга, на фоне которой Макс выглядит круче. Я даже не искал информацию про мелкого, так он мне неинтересен. Его можно описать словами нелепый, несуразный. Они сидели на бревнах, и у них угрюмое настроение, они пили пиво и что-то обсуждали. Я сразу попался им на глаза, они посчитали нужным пойти мне навстречу поговорить. Мои надежды на встречу с Мариной уже не кажутся такими приоритетными. Зато получше узнаю ее парня, что от него ожидать. Макс со своим подручным перекрыли мне дорогу, стрельнули сигарету. Я видел, они курили до встречи со мной, подозреваю, у этих слоев населения такой ритуал в общении с незнакомцами. Как первая стадия подчинения они словно показывают, кто здесь главный в диалоге. Будто интуитивно идут по нарастающей, сначала сигареты, в чем трудно отказать, ведь никто не хочет начинать конфликт с такой мелочи. Дальше – неловкие вопросы про то, где ты живешь, и косвенные ответы не принимаются. Далее уже идут вопросы непосредственной выгоды. Со мной, видимо, первые две стадии прошли. Поэтому дальнейший диалог был прост:
– По-братски, не подкинешь деньжат на пиво? – спокойно сказал Макс, словно это нормально.
Я немного растерялся и в ступоре молча стоял. Мне не было страшно, просто не было понимания, как поступить. Драться я точно не хотел, мог просто дать денег, но с другой стороны это слишком скучно.
– Поторопись, не слышал, что тебе сказали? – противный голос мелкого, который чувствует себя невероятно крутым рядом со своим большим другом.
На моем лице появилась явная ухмылка, мне стало смешно, насколько подручный смелый и уверенный, точнее пытался таким казаться. Пока Макс был спокоен и невозмутим, при этом выглядел грозно и уверенно, мелкий перебирался, дергался, словно явно нервничал, но пытался быть смелым. Я достал из кармана четыре с лишним тысячи, для них это крупная сумма, они будут счастливы заполучить ее так просто. Для меня же деньги приходящее уходящее, и мне не жалко. Я перебрал деньги, четыре тысячи дал высокому, а его подручному дал мелкие остатки.
– Купишь себе шоколадку, – сказал я, давая деньги мелкому, с нескрываемой насмешкой.
Я понимал, что это явная провокация, но уже не мог остановиться. Мне было интересно вывести из себя подручного. Оказалось, мелкий куда интереснее в данной ситуации, чем Макс, у которого все было под контролем и который знал, чего хочет и что для этого делать, пока мелкий хотел изо всех сил быть крутым, но не мог. После секундного замешательства подручный явно с обидой ударил меня в живот, но даже бить он нормально не мог, и я не согнулся, а лишь неумело скрывал смех, какой же стыд он должен был испытывать. На лице Максима я заметил еле заметный смех, который он умело сдерживал из солидарности к другу. Он не тянул времени, и я уже падал от мощного удара в область виска. Упав на землю, я смотрел на мелкого и уже не сдерживал смех. Даже пока они меня пинали в надежде, что я перестану смеяться. По телу расходилась боль от ударов, но она меня не волновала. Я смотрел на мелкого и усмехался, а он ничего не мог сделать и пнул меня в лицо. Как же я люблю этот вкус крови во рту, чувствую, губа разбита, но не так сильно, он даже разбить губу нормально не может. Я даже не заметил, как они остановились, смутно помню, но вроде Макс говорил, чтобы и в следующий раз без денег не приходил. Они пошли в сторону центра, вероятно, отпразднуют такой крупный улов. А я встал, отряхнулся и медленным шагом пошел домой. Все тело болело, вероятно, было в синяках.
У подъезда я сел на лавку перекурить, местные прохожие странно на меня смотрели. На фильтре сигареты была кровь, я словно на секунду забыл, что произошло в лесу. Во дворе стояла невысокая горка с облупившейся краской, местами проступала ржавчина, и лишь спуск был зеркально чистым и гладким. Также были качели, также с облупившейся краской, на одной не было досок на сидушке, на второй доски были подгнившие и словно не окрашены вовсе. На качелях никто не катался, но смотря на них, так и представлял, как они скрипят, словно звук из детства. Здесь местные мамы гуляют с детьми, и мое внимание привлек маленький мальчик лет четырех. Он бежал за голубем, а голубь убегал от него. Нет, не улетал, а именно убегал, перебирал своими маленькими лапками. Ребенок же не так уверенно ходил
