Семь шагов к счастью - Эмили Гунн

в особом уходе. К сожалению, муж тети умер три года тому назад, а пожилая женщина не могла сама обеспечивать себя и свою малолетнюю дочь. Да еще и оплачивать дорогостоящее лечение.

И теперь Дебора была их единственной опорой. Без всякого сомнения, это и была та самая причина, которая в конечном итоге заставляла миссис Дебору мириться со всем, что бы ни говорил и ни делал ее личный тиран. Каждый раз, когда она доходила до точки и всерьез задумывалась о разводе или, вернее сказать, о побеге, именно мысль о тетушке Рози и Дженни, останавливала ее. И Дебора нечеловеческим усилием воли вынуждала себя терпеть все выходки Мартина.

И самое ужасное, что он знал об этом. И пользовался как удобным рычагом давления на жену.

А в последние годы все это постепенно превратилось в какое-то подобие негласного договора между ними. Никс оплачивал лечение, необходимое для поддержания жизни тети. Помимо этого он милостиво согласился платить за учебу малышки Дженни. А взамен Дебора должна была на каждом шагу выказывать бесконечную благодарность и быть послушной и тихой женой. Идеальный договор! Для Мартина Никса.

Однако на третьей неделе блаженного покоя ворота отворились, и в проем показался черный роллс-ройс.

Дебора зацепила взглядом темное пятно крыла автомобиля класса люкс. И тотчас же замерла перед раскрытым окном, почувствовав, как ее охватило знакомое чувство паники. Ноги стали словно ватными. Всего за несколько недель ей каким-то необъяснимым образом удалось отвыкнуть от присутствия в своей жизни удушливого пресса под названием Мартин Никс.

Чтобы унять дрожь в руках, Деборе пришлось ухватиться за спинку стула.

А вымуштрованная прислуга уже выстроилась в ряд, чтобы поприветствовать хозяина дома.

Каково же было всеобщее изумление, когда вместо властного и, как всегда казалось, всемогущего Мартина Никса в большом холле показался потерянный и истощенный человек. Он был так слаб, что опирался на руку дворецкого. Болезненно бледный, он озирался по сторонам, будто не понимая, что происходит и не узнавая никого. Только при виде Деборы на его лице появилось совершенно озадаченное выражение, смешанное с явным узнаванием, но при этом с четким налетом непритворного шока.

Дебора.

— Вики, помоги проводить мистера Никса в его комнату, — распорядилась я, подходя к мужу.

Мартин никак не отреагировал на мое присутствие. Лишь ничего не значащее общее приветствие. Нет, я не ждала, конечно, радостных возгласов или, упаси Небеса, страстных объятий. Но могли быть элементарные фразы, которыми обмениваются родные люди после долгой разлуки. Или как мы, избежав смертельной опасности.

Однако, надо признать, что и сама я не светилась счастьем при виде чудом выжившего мужа. Наверное, мои эмоции было несложно прочитать по напряженному лицу. Так что и Мартин не торопился выказывать радость.

Хотя хмурых приказов или недовольных замечаний мы от него, на удивление, тоже не услышали.

Напротив. Мистер Никс без возражений позволил нам, двум «ни на что путное не годным» женщинам подхватить его под руки и помочь подняться на второй этаж.

Войдя в огромную спальню, мы с трудом уложили массивное тело Мартина Никса на большую кровать размера кинг-сайз. Как и все в его доме и жизни даже этот предмет мебели обязан был подчеркивать своей представительностью высокий статус и достаток моего богатого мужа.

Все еще пребывая в ожидании очередного всплеска ворчливых упреков со стороны Мартина, я, поблагодарив горничную, отправила ее вниз. Вспышки беспричинного гнева со стороны Никса стали нормой в наших отношениях. Его необузданный темперамент мог дать такую яростную реакцию на что угодно. Будь то мой слишком фривольный, по его мнению, наряд. Либо неподобающее поведение. Причем к последнему могла относиться даже улыбка простой вежливости в адрес общего знакомого.

— Как ты себя чувствуешь, Мартин? — спросила я, стоя у изголовья его низкой кровати в соответствии со стилем модерн. Такого же холодного и серого, как и все в его доме.

Я была не в силах заставить себя присесть на край постели мужа. Он вызывал во мне лишь панический ужас. Словно мне придется приблизиться не к близкому человеку, а к чудовищу, явившемуся из потустороннего мира.

Мартин ничего не ответил. Он выглядел опустошенным и потерянным. Все так же озирался, рассматривая окружающее пространство, лишенное картин на стенах или украшений, будто не узнавая свою собственную комнату.

Здесь даже фотографий не было наших общих. Лишь тумбочки с идеально гладким покрытием, встроенный в стену раздвижной шкаф и серые тяжелые шторы.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала я, обрадованная его долгим молчанием и возможностью поскорее покинуть давящую обстановку.

Тогда, отвернувшись и больше не оборачиваясь к нему, я пошла к двери.

К счастью, Никс меня так и не окликнул, несмотря на зудящее между лопаток ощущение его неотрывного взгляда.

А внизу меня уже ожидал вездесущий — Клаус Хэнкс.

— Вам следует некоторое время пожить в домике у озера, — постановил он тоном, не требующим возражений. — Подальше от любопытных глаз. Пока мистер Никс не восстановится полностью, — соизволил он все же пояснить мне свою неординарную идею.

Время от времени я развлекалась тем, что пыталась прочесть на каменном лице Клауса Хэнкса хотя бы одну эмоцию. Но затея каждый раз оказывалась абсолютно провальной. Казалось, он способен лишь только подобно бездушному компьютеру вести рациональные расчеты, приносящие деньги.

— Так и поступим, — кивнула я, в тайне обрадованная выселению из этой мрачной клетки.

Я так и не решилась еще раз посетить комнату мужа в тот день. Только периодически отправляла к нему прислугу узнать о самочувствии и выполнить распоряжения, если таковые имеются.

Ел Мартин мало. Однако, как мне сообщили, без особого отвращения принимаясь за прописанную диетическую пищу.

Что удивило, с горничными говорил крайне вежливо и даже благодарил за помощь. Может, еще не совсем очухался после пережитого?..

***

А на следующий день, собравшись и взяв с собой одну лишь кухарку, мы отправились в недолгий путь по указке извечного распорядителя нашей жизнью — все того же Клауса Хэнкса.

Довольно внушительное двухэтажное построение, скромно именуемое «домиком у озера», казалось крошечным по сравнению с громадным городским особняком Мартина Никса.

В прошлом мне удалось побывать тут всего раз.

В тот наш приезд лето было в самом разгаре, и теплый июль согревал своим радужным светом.

В чудесном саду позади дома под тяжестью плодов прогибались ветки яблонь и черешневого дерева. А персики и сливы еще не поспели, но уже радовали глаз крошечными плодами. Они бывают в самом соку гораздо позже, только в августе.

С тех пор в самом доме ничего не изменилось. Лишь погода встретила пасмурным осенним утром.