Лотерейный билет - Сергей Николаевич Зеньков

пиджака записную книжку) Хотите, я расскажу о крушении ваших детских иллюзий? Что стало причиной столь знаменательного события…

Шатен. Попробуйте.

Брюнет. (листает блокнот, нашёл нужную страницу) 10 июня 1979 года, воскресенье. Вы с братом играли у водозаборной колонки на перекрёстке улиц Калинина и Воровского. Там ещё несколько ребят было с вами — Саня Рыжий, Вовчик КУба, Белобрысый Руслик, Димка Фиглин… Вы поливали друг друга водой…

Шатен. ПЫрскались…

Брюнет. (выделил) Из пЫрскалок.

Шатен. В пустую пластмассовую бутылку из-под шампуня наливалась вода…

Брюнет. В то время такие бутылки среди ребятни были в цене.

Шатен. В пробке раскалённым гвоздём делалось отверстие… При резком нажатии на бока бутылки…

Брюнет. Создавалось давление…

Шатен. И вода струёй вылетала наружу.

Брюнет. Это элементарно, Ватсон.

Шатен. В наших водомётных баталиях колонка служила базой снабжения боеприпасами.

Брюнет. Так вот это случилось у колонки на пересечении ранее указанных улиц… Надо сказать, что в третьем доме от угла улицы Калинина на чётной стороне улицы Воровского жила тётя Лиля. Она без мужа растила своего сынулю Вадика. Это очень важный момент, прошу его запомнить. Тётя Лиля была двоюродной сестрой дяди Валеры, дом которого стоял напротив дома, в котором жили вы, друг мой. Жили вместе с мамой, отцом и братом. Так?

Шатен. Я хорошо помню дядю Валеру и его жену тётю Марию. Они дружили с моими родителями…

Брюнет. Ваши родители, дядя Валера и тётя Мария частенько собирались в выходные дни весёлой компанией в общем дворе за столом под деревянным навесом. Нередкой гостьей на этих ваших пирушках была всегда согбенная и инфантильная тётя Лиля. Она приходила с сынишкой Вадиком, и всё внимание её было приковано к этому ребёнку.

Шатен. Мать любила своё дитя — как всякая мать.

Брюнет. Мальчик был некрасив и, как бы это сказать повежливее, недалёкого ума. В свои шесть лет он дотягивал по умственному развитию до годовалого, говорил бессвязно и стоял на учёте в специализированной больнице.

Шатен. Мы с братом жалели его… Угощали конфетами и печенушками.

Брюнет. Опустим предисловие и приступим к повествованию… В тот знаменательный день 10 июня 1979 года вы, мой друг, сражались у колонки, как Аттила на Каталаунских полях.

Шатен. Промок до нитки…

Брюнет. Как, впрочем, и все ваши друзья.

Шатен. Брата моего сия чаша также не минула.

Брюнет. Это благодаря вашим общим стараниям.

Шатен. День был жарким…

Брюнет. Вся ваша дружная ватага двинулась по улице Калинина в сторону Полесского моста… Вы, мой друг, замешкались у колонки, вам надо было набрать воды в бутылку от шампуня. Весёлая ватага стремительно удалялась… Вы набирали воду… И тут в нескольких шагах от вас раздался истошный женский крик. Вы обернулись и увидели его…

Шатен. …Вадика…

Брюнет. …лежащим на асфальте.

Шатен. Он лежал на животе…

Брюнет. Лицо у него было разбито. Из носа текла кровь. Он тихо и обречённо плакал… Шатен. Тётя Лиля надрывно кричала…

Брюнет. Взывала ко Всевышнему…

Шатен. Вокруг собирался народ.

Брюнет. Вадика отряхнули, умыли, утёрли нос и аккуратно, как фарфоровую куклу, поставили на ноги.

Шатен смотрит на Брюнета, не отрывая взгляда.

Шатен. Я подошел к нему, чтобы пожалеть и успокоить.

Брюнет. Это знаете только вы, друг мой, только вы.

Шатен. Как же так?

Брюнет. Тем временем события развивались молниеносно. Один из подошедших дяденек… Такие встречаются везде и всюду, решил-таки разобраться, что произошло и кто виноват. Путём немыслимых «усилий» и невероятного терпения этому активному во всех отношениях дядечке удалось «выяснить», что несчастного мальчика кто-то обидел…

Шатен. Он выдавал свои фантазии за слова пострадавшего, добавляя в конце каждой фразы «Ведь, правда же, мальчик?!», а тот тихо плакал и утвердительно кивал. Как китайский болванчик.

Брюнет. И когда в финале этого следственного эксперимента дотошный дядечка спросил Вадика, кто его обидел, то тот, не раздумывая, указал на вас, мой друг. Направил перст свой в грудь вашу!

Шатен. Это естественно. Из всех присутствующих я один был ему знаком… За исключением его мамы… (Пауза) Я стоял и не мог поверить в происходящее, я не мог пошевелиться. Вадик смотрел на меня своими заплаканными нежно — голубыми глазами, и во взоре его не было ни гнева, ни ненависти, ни обиды… В них зияла бесконечно холодная пустота! Эта пустота пугала меня до тошноты!

Брюнет. Далее под дружное негодование случайных зевак вас, мой друг, повели к родительскому дому. Где вас ожидали… всеобщее презрение соседей, ненавистный взгляд дяди Валеры, истошные проклятья тёти Лили, слёзы Вашей матери и серьёзный разговор с отцом.

Шатен. Я всё объяснил, отец мне поверил. Мама тоже поверила, но почему-то плакала… брат замучил вопросами: «Что?» да «Почему?!». Всё поменялось в одночасье! Мир, в котором я жил до сей поры, рухнул, и на меня в упор смотрело непонятное будущее. Смотрело безжалостным взором несчастного Вадика. Смотрело бесчувственно и хладнокровно.

Брюнет. Кажется сказано уже довольно,… достаточно для того, чтобы вы мне поверили.

Шатен. Я в полном замешательстве.

Брюнет. (театрально, громко) Тадам-тадам!!!.. Здесь гром аплодисментов и бурные овации зрителей, звуки медных труб и прочее, прочее, прочее…

Шатен. Кто вы такой?

Брюнет. Во всяком случае, не гастролирующий гипнотизёр.

Пауза.

Не пытайтесь угадать… Я из небесной канцелярии!

Шатен. Невероятно!

Брюнет. И, тем не менее, это так.

Шатен. Вы мой ангел-хранитель?

Брюнет. Берите выше. Я, так сказать, лицо надзирающее…

Шатен. Понятно.

Брюнет. Впрочем, если вы не верите, я могу доказать правдивость своих слов делом.

Шатен. Каким это образом? Сотворите чудо?

Брюнет. Вы это серьёзно? Чудо понятие относительное… Чудеса то и дело случаются то здесь, то там. Но большинство людей этого попросту не замечает. Это большинство занято обустройством своего комфортного существования. Чудо прячется под простотой жизни. Смысл жизни в самой жизни! Это аксиома. Я же собираюсь продемонстрировать вам, друг мой, конкретное материальное доказательство. (снимает пиджак)

Шатен. Что вы делаете?

Брюнет. Раздеваюсь.

Шатен. Прекратите сейчас же.

Брюнет. Я покажу вам свою спину, на ней крылья.

Шатен. Давайте без этого. (подает Брюнету его пиджак)

Брюнет. (теребит пуговку на рубашке) Меня уверяли, что это самый действенный способ доказать человеку, что мы существуем. Чем конкретнее и проще, тем убедительнее.

Шатен. К чему мне на вас смотреть?

Брюнет. (стоит в нерешительности) Голый торс, не более… Пёрышки потрогаете….

Шатен. Прекратите! Допустим, я вам верю… В связи с этим у меня к вам встречный вопрос. Зачем вы пришли сюда и зачем открылись мне?

Брюнет. (надевает пиджак, поправляет ворот рубашки, ищет зеркало, но не может найти) Моё