Превозмогая себя - Мария-Виктория Купер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня мне повезло.
Не помню, как добралась до дома.
Очень долго стояла под холодным дождём. Очень долго. Всё, что было на мне, промокло основательно. Порезы на лице и руках щипало от воды. Нога ужасно болела. Не было никаких сил, чтобы прокричаться или рыдать навзрыд. Глаза наполняли дождевые капли. Я снова никого не спасла. Только себя.
Вошла в дом, разделась до белья, свернулась клубком на старом кресле под тёплым пледом и провалилась в пустоту.
Стук в дверь размазал меня по реальности. Кое-как поднялась, быстро натянула старую хозяйскую одежду, схватила нож и отправилась к входной двери. Стук был ровный, но слабый. Ни одна тварь не может так стучать. Это кто-то живой.
Открываю.
Замученный мужчина. Замёрзший, измазанный кровью. Живой.
— Я шёл по следам от машины.
— Ты кто? — спросила я. Рука крепко сжала нож.
— Ты спасла меня. Я шёл за тобой.
Я с ним говорила по телефону? Это он носил стулья под дверь? Тогда почему он не вскрыт? Их же всех вскрыли… Но он же живой, вот, стоит передо мной.
Я запустила его в дом. Эйфория оттого, что он выжил в той мясорубке, окрылила меня и усыпила бдительность. Всё-таки я спасла его… Хотя бы кого-то.
За окном стихло. Едва брезжил рассвет, тонкой полоской заглядывая в витражное окно. Дождь прекратился. Лишь комья грязи на ботинках мужчины отзывались во мне тяжёлыми эмоциями. Но я отмахивалась от страшных свежих воспоминаний, цепляясь за одну-единственную мысль: «Я спасла человека».
Провела гостя в зал, усадила на замученный диван и налила ему водку.
— Пей. Иначе окочуришься. — сказала я, указывая рукой на стакан.
— Я так устал. У меня больше нет сил.
— Живо пей.
Что-то меня настораживало в нём, но я не понимала, что именно. Он не смотрел на меня, не смотрел на стакан, просто сидел на диване, склонив голову. Будто что-то гложило его, и это была не просто усталость.
— Как ты выжил?
— Я не знаю. — он начал трястись и залпом выпил стакан.
— Как ты не знаешь?
Мужик замер, медленно поднял голову и уставился на меня неприятным, пронизывающим взглядом.
— Я слышал, что тут рядом есть березняк. Что там есть лагерь.
— Березняк? Это какой?
— Тут, недалеко.
— Это невозможно, я не так давно там проезжала. Там никого нет.
— Есть. Я шёл туда. Но учуял… Но увидел следы. Колею.
«Как это он учуял? Что-то здесь не так».
— Приведёшь их сюда? Будет большая радость.
Я сморщила лицо, сделала большой глоток из горла и грубо всучила ему бутылку.
— Хватит с меня игрулек в спасателя. Хватит! Вот тебе радость!
Он обнял бутылку и замер, начав косеть от алкоголя.
— Чёрт! Я не смогу отсидеться. — гневно рявкнула и подскочила к сумке из стрелкового клуба.
Весело зазвенели патроны. Карманы распухли от остатков магазинов. Зарядила узи. Ненавижу себя. Надеваю старую хозяйскую куртку и, стоя в коридоре, бросаю взгляд на гостя.
Так не должно быть, что-то здесь не то.
И передо мной пролетела короткая картинка, как мужчину вскрывает урод. Сразу следом за беременной… Из шеи мужчины фонтанируют алые брызги, несколько уродов пьют его кровь… Он кряхтит, задыхается, умирает…
Я резко рванула к гостю и схватила за руку.
— Как ты выжил! Тебя одного из первых вскрыли! — кричу я ему в лицо.
— Веди сюда людей. Быстро!
Он засмеялся. Лающий хохот летел в меня, словно камни. От слабого и измождённого человека не осталось ничего. Его рот растянулся, зубы расползлись, лицо стало бесконечной пустой дырой. Руки изогнулись назад, вывернулись лопатки. Захрустели связки, суставы, кости. Но я всё ещё держала его за руку.
Это архитварь. Главный урод. Тот, за кем я охотилась. Тот, с кого всё началось. Тот, кто переселяется по новым телам, кто дарует простым уродам способность обращать людей в себе подобных…
И вот он нависает надо мной, а я, ошарашенная и испуганная, не могу разжать руку и схватить узи. Мгновение растянулось бесконечностью…
Он резко вцепился в мои плечи обезображенными кистями. Каждый палец, каждая его фаланга были перекошены и выдавлены через тонкую серую кожу.
Импульсивным рывком он сорвал с меня куртку и свитер, обнажив горло. Его лицо стало темно-багровым, кровавые ссадины наполнились чёрной, вязкой кровью. Глаза дьявольски сверкали, как искры сварки. Но он чего-то ждал. Чего?
«Он хочет обратить меня в себе подобного и переселиться в моё тело. Он сам пришёл за мной».
Страх отпустил меня. Я разжала руку и схватила оружие. Вот уже дуло смотрит на него. О, эти выпученные глаза и раскрытый рот! Урод падает на колени и отползает на четвереньках под стол.
— Ты сам ко мне пришёл!
— Я сделаю тебя такой же. Мы будем обращать других, мы станем властво…
Выстрелы. Брызги крови, осколки костей, чёрная жижа мозгов. Его тело с грохотом упало на пол.
«Надо валить отсюда. Хоть куда. Но непременно через березняк…»
Тяжело дыша, я вырвалась из дома.
Вот это туман! Густой, чистый и белый, как плотный дым.
Запрыгнула в машину, но уазик никак не хотел запускаться. Бак пуст — бензина больше нет. Я гневно хлопнула дверью и замерла, стоя в одной майке в тяжёлом тумане. Сомнения вновь поползли внутри моей головы.
«А если в березняке нет никакого лагеря? Если там уроды? Его прихвостни. Его армия. Он мог меня обмануть».
«Конечно же, ты, дура, пойдёшь проверять. Надо лишь обойти холм, спустится с другой стороны от дороги…»
Я поковыляла вперёд. Нога болела, и с каждым шагом становилось всё хуже. Сапоги вязли в густой грязи. Волосы быстро напитались туманной влагой. При каждом выдохе из моего рта вырывалось облако белого пара. При каждом движении странная боль отдавала в поясницу.
Холм. За ним березняк.
Я подошла к краю холма и ступила на жёсткую траву, что ковром устилала склон. Из-под ног полетели мелкие камешки.
Вот и берёзы… Среди белых стволов едва различимы тканевые палатки. Люди! Группа. Человек десять. Несколько детей.
Я молча и спокойно начала спуск по крутому склону. Но неуклюже поскользнулась по траве и, упав на
