Правила качка (ЛП) - Ней Сара

Я, наверное, должен пойти сказать ей, что пиво закончилось, и мы просто ждем, когда кто-нибудь придет и уберет эту чертову штуку, но…

Нет, не буду.

Вместо этого прислоняюсь к стене и делаю большой глоток пива, которое принес с собой и которое заперто в холодильнике в задней части дома.

Она оглядывается по сторонам, ожидая со своим красным стаканом, переминаясь на каблуках, время от времени гримасничая, и на ее лице появляется выражение полного отвращения.

Надо сказать — на очень красивом лице.

Если вам нравится чистота, совершенство и отсутствие косметики.

Мне — нет.

Мне вообще не нравятся лица, ни красивые, ни милые, никакие.

Я не встречаюсь, не занимаюсь сексом, ни с кем не связываюсь.

Совсем.

Девушка довольно симпатичная, хотя и растерянная, и я вынужден изучать ее, пока она стоит там, ожидая пива.

Дом переполнен, мы знали, что так и будет. Кажется будто все студенты набились в нашу гостиную, иногда выскакивая на крыльцо, во двор и даже в недостроенный подвал. Там нет ничего, кроме шлакоблоков и затхлых запахов, но зато полно пьяных идиотов.

Я съеживаюсь, когда занавески в дальнем конце комнаты с грохотом падают, а затем жду последствий: громкий смех и кудахтанье. Чувак, который устроил этот бардак, заворачивается в штору, как в тогу, громко провозглашая себя императором вечеринки.

Гребаный идиот.

Делаю глоток холодного пива из своей бутылки, когда мой взгляд небрежно скользит обратно к девушке, которая все ещё стоит в центре комнаты с бесцельным видом. Неуверенная. Застенчивая.

Девушка заправляет за ухо длинную прядь каштановых волос и покусывает нижнюю губу, топчась на месте.

Почему она до сих пор не сдалась и не отправилась на поиски другого бочонка? Он стоит на долбаном переднем крыльце; любой, у кого есть хоть капля мозгов, сдался бы и отправился на поиски.

Только не эта цыпочка.

Она словно приросла к полу, как будто это ее гребаная работа — стоять на одном месте.

Делаю еще один глоток из бутылки, прислонившись к стене, опираюсь массивным плечом на гипсокартон позади меня. Здесь чертовски скучно.

При росте шесть футов четыре дюйма (прим. 1 м 95 см) я могу видеть всю гостиную так сказать с высоты птичьего полета. Я на голову выше большинства здешних людей, и определенно выше всех этих цыпочек. Некоторые из моих товарищей по команде приближаются к моему росту, но не многие.

Ещё я довольно мускулистый.

Моя угрюмость удерживает девушек на расстоянии, и я выгибаю брови, когда странствующая посетительница вечеринки принимает меня за кого-то, кто хочет поговорить.

Я не хочу.

Не с ней. Не с блондинкой в черном платье с глубоким вырезом. Или той, что в топе с обнаженным животом и джинсах с низкой посадкой. Или той, что теребит свои волосы, оглядывая меня с головы до ног, пока взгляд ее голубых глаз не останавливается на моем барахле.

Господи, ох уж эти девчонки.

Никакого вкуса. Никакого стыда.

Мне предстоит еще один семестр и летние занятия, прежде чем я смогу пройти через актовый день (прим. в американских учебных заведениях, церемония присвоения ученых степеней и вручения дипломов). Я не собираюсь тратить время, приковывая себя к какой-то нуждающейся охотнице за бутсами или золотоискательнице, которой нужны только деньги моей семьи.

Даже такой хорошенькой, как та девушка в центре комнаты.

Сам не знаю, почему я так на нее уставился. Она не горячая, не пьяная и не из тех, кто обычно появляется на вечеринках.

Она выглядит более консервативной, застенчивой и... неуместной.

Длинные прямые волосы. Черная рубашка. Джинсы. Судя по тому, что я вижу отсюда, она почти не пользуется косметикой, а пряди волос уже четыре раза убрала с лица.

Да, я считаю.

Наблюдая, как Смит Джексон с ослепительной улыбкой приближается к ней, я едва сдерживаю закатывание глаз, когда он проводит одной из своих загорелых рук по своим черным как смоль волосам.

Флиртует.

Смит — член футбольной команды и гигантский придурок.

Принимает тяжелые наркотики для развлечения — какую-то дрянь, вроде кокаина. Судя по тому, что я слышал, он обращается с девушками как с дерьмом. Пользуется услугами, предлагаемыми спортсменам, например выбором предпочтительного класса, а затем пропускает эти занятия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

По сути, Смит Джексон — настоящий мудак.

Понятия не имею, черт возьми, почему девушки снимают свои трусики для него.

Хотя, нет, знаю: он спортсмен и очень хорош собой. Но кто, черт возьми, называет своего ребенка Смитом? Кто?

Он оценивающе смотрит на девушку у бочонка, но в его приближении чувствуется фамильярность, что заставляет меня думать, что они уже встречались. Он похлопывает ее по локтю. Вновь улыбнуться. Она кивает головой.

Да, они определенно откуда-то знают друг друга. Может быть, общие занятия? Определенно не трахались, иначе он бы никогда не подошел к ней. Смит Джексон не из тех, кто входит в реку дважды, судя по тому, что я видел.

Этот парнишка действительно полный придурок.

Я откидываюсь назад, устраиваюсь поудобнее и смотрю.

Не сказал бы, что он намерено очаровывает девушку, но она краснеет. Я вижу румянец на ее щеках даже отсюда, через всю комнату, и то, как светится ее лицо. Она ослепительно улыбается Смиту.

Девушка нервничает, но старается быть беззаботной, как будто к ней постоянно обращаются, хотя мне совершенно очевидно, что это не так.

Интересно, чего от нее хочет Смит? Почему он подошел?

Он хватает шланг к бочонку и поднимает его вверх, демонстрируя ей, что бочонок пуст.

— Видишь! — смеется он, запрокидывая голову назад, насмехаясь над ней.

Девушка склоняет голову чуть ниже.

Ублюдок.

Он толкает ее локтем, роняя черный шланг для пива. Тот падает на ковер, и Смит кладет его на металлический бочонок, скрещивает руки и смотрит на нее снизу вверх.

Щенячьи глазки? Серьезно, Смит?

Я больше не вижу лица девушки — только ее спину и распущенные длинные каштановые волосы — но, в конце концов, ее руки расцепляются, и она расслабляется. Что бы там ни говорил Смит, это снимает ее напряжение. Это, наверное, очередная хрень, но ей, кажется, комфортно.

Вот и еще одна поверила в его бред.

Они всегда попадаются на его удочку.

Довольный тем, что наблюдаю за вечеринкой из угла комнаты, я сутулюсь, чтобы не стоять в полный рост и не привлекать внимание. Почёсывая густую бороду, растущую на моем лице. Прошло около двух лет с тех пор, как я брил волосы на подбородке, щеках и линии челюсти, и я не собираюсь делать это в ближайшее время.

Я бы не назвал её лохматой, но это чертовски близко. Неопрятная. Колючая.

Моя мать её терпеть не может, а сестра ненавидит.

Девушки в кампусе тоже ненавидят её. Так что борода прекрасно служит своей цели.

Несмотря на мой рост, телосложение и статус в кампусе, я остаюсь один каждую ночь. Ни одна женщина не рискует приблизиться ко мне, если не считать девушек на кухне, которым нужно было помочь снять стаканы с верхней части холодильника ранее вечером.

Копна волос с мужским пучком на моей макушке колышется, когда я взволнованно встряхиваю головой. Подумать только, когда я только перевелся в Айову, то в какой-то момент даже подумывал о том, чтобы поселиться в этой дыре.

К счастью, я достаточно быстро усвоил несколько общих правил, проводя время с моими товарищами по команде:

1. Нет ничего личного, если ты член команды, так что любому живущему здесь лучше запирать дверь своей спальни.

2. Здесь громко каждый чертов уик-энд, независимо от того, есть вечеринка или нет.

3. Парни становятся неряхами, когда за ними никто не убирает. И никому это не нужно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

4. Даже с замком на двери вашей спальни, в этом месте все еще нет покоя.

5. Каждый занимается своим делом.

В любом случае, это не важно.

Волосы снова лезут мне в глаза. Согнувшись в поясе, ставлю мою полупустую пивную бутылку на пол и удерживаю ее между моих ног, чтобы она не пролилась. Вытаскиваю резинку из моих волос и, встряхнув ими, наклоняюсь, чтобы собрать их в хвост. Заворачиваю в пучок и оборачиваю вокруг него черную резинку.