Когти - Джереми Лэйн

— Нет, я не делал этого. Да и разговор с ним мало что может изменить. Вы же его любовница. В этом я не ошибаюсь, и если у него еще осталось хоть немного порядочности, он должен вырваться из ваших когтей.

— Вот как! — воскликнула Франсуаза, едва сдерживая слезы. — Вы пришли, чтобы уберечь его от когтей хищницы? Вы не знакомы со мной и с такой яростью защищаете его от авантюристки, даже не зная, кто она. Это неправильно. Послушайте, может быть, мы найдем средство...

— Прекратите говорить глупости! — взревел Джон Коннерли. — Мне совершенно безразлично, знаю я вас или нет! Вы для моего отца на первом месте в жизни. Вы используете содержимое его карманов для своих целей! Вы хотите женить его на себе! Поэтому вы так о нем заботитесь!

— Вы несправедливо обвиняете меня, — сдержанно сказала Франсуаза, овладев собой. — Я прекрасно понимаю, что вы обо мне думаете, но, заверяю вас, вы ошибаетесь. Ваш отец внизу. Пойдемте, поговорим с ним.

— Я говорю с вами! — вскричал молодой человек. — Я хочу говорить с вами, а не с ним, и вы зря стараетесь меня переубедить. Вы портите его жизнь и мою тоже. Я все это прекращу. Я предупредил вас о своих планах, и это не шутки. Отпустите его. Оставьте его, я вам сказал! В противном случае я приму меры, которые вряд ли вам понравятся.

Женщина спокойно поглядела на него.

— Сейчас же пойдемте к нему, — сказала она тихо. — Послушаем, что он скажет.

Словно ожидая удара, Джон отступил на шаг в сторону, в его темных блестящих глазах бушевала ярость. Он с силой толкнул дверь и с грохотом захлопнул ее за собой.

Рассыльный быстро пересек проспект перед частной клиникой, слез с мотоцикла и, взяв пакет, направился к главному входу.

Горничная расписалась и принесла пакет в библиотеку, находящуюся при канцелярии.

Секретарь тотчас же отнес конверт доктору Вайту и тот вскрыл его. Некоторое время доктор неподвижно стоял у окна и листал бумаги. Несколько раз он возвращался к началу документа, изучая первую страницу, озаглавленную: Франсуаза Арли Бриджеман. В бумаге сообщалось, что ей 42 года и, как управляющая, она на хорошем счету. В конце страницы было написано следующее:

До своего замужества 6 лет работала стенографисткой в «Импайер Хадсон Стилл» и три года после замужества — личный секретарь Артура Джерома Шевалла, город Нью-Йорк. Заболевания ее и в ее семье: 1931, 1932 и 1933. Работала в 1934 году в Джоэй Лунч Кар, Нью-Йорк, и других заведениях официанткой до конца 1936 года. Работала секретаршей в Новом экономическом обществе города Нью-Йорка в 1936 и 1938 годах. Официантка, потом метрдотель в 1939 году и в 1942 году в Манхэттен Чайн Инкорпорейшн. Метрдотель в 1943 и 1944 в кафе «Амбассадор», Лонг Айленд. Управляющая в «Голубом Джеке» с 1945 года. (Комсон Хайвэй, Пьернак Коунти, Нью-Йорк).

Это было все, что известно о Франсуазе Бриджеман. Обычно следователей и врачей главным образом интересует, чем человек зарабатывает себе на жизнь.

Вайт перевернул страницу, где было мелко вписано:

Дочь Маргарита, родилась в 1925 году.

2 года колледжа 1-го порядка. Занятия: бальные классические танцы.

И это все о Рите.

Ватни Вайт взял телефонную книгу, нашел адрес ночного клуба «Фантазия», потом позвал секретаря:

— Спрячьте конверт в сейф, пожалуйста. Я еду в город.

Элегантная девушка вошла в телефонную кабину одной из манхэттенских аптек и заказала междугородный разговор.

— Я хочу поговорить лично с мистером Арди Легреллом из ресторана «Голубой Джек», район Пьернак. Диктую имя по буквам. У меня нет точного номера, это отдаленный район.

— Подождите немного, пожалуйста.

Девушка с телефонной трубкой в руке ожидала в кабине. Она была одета в серое платье, которое ей очень шло, черная шляпка с пестрой вуалью подчеркивала ее красоту. Ожидая вызова, она нервно постукивала изящной туфелькой по полу.

— Алло, я слушаю! — она приблизила трубку к розовым губам. — Мистер Легрелл? Это мисс Бриджеман, Рита Бриджеман. Не повторяйте моего имени вслух, пожалуйста. Я не хочу, чтобы моя мать узнала, что это я звоню. Хочу попросить вас об одном одолжении. Вы знаете магазинчик на полпути по автостраде к «Голубому Джеку»? Не могли бы вы там встретиться со мной в течение часа? Мне чрезвычайно важно с вами увидеться. Речь идет о моей матери, прошу не говорить ей ни слова. И вообще это не телефонный разговор. Ну каковы сможете быть в магазине? Я на машине, буду там раньше, чем через час. Окажите мне такую любезность.

— Хорошо, сейчас выезжаю, — ответил мистер Арди Легрелл. Чем-то очень довольный, он покинул телефонную кабину бара.

Мистер Легрелл был метрдотелем «Голубого Джека». Под его началом находился основной нижний этаж, ресторан, бар и банкетный зал, Франсуазе Бриджеман подчинялся верхний этаж и казино. Мистеру Легреллу было сорок пять лет. Он носил дорогие, безукоризненно сшитые костюмы, а те суммы, что он тратил на свою обувь, говорили о его легкомыслии. У него было загорелое невыразительное лицо, серые цепкие глаза и ровные белые зубы. От него пахло дорогим одеколоном и виски. И думал он только об одном человеке во всем мире — о себе.

Рита Бриджеман хочет встретиться с ним. Он много знал про нее, но никогда не видел. Что она хочет сообщить ему? Какие сведения у нее в руках?

Будь что будет, подумал Арди Легрелл, удобно расположившись в баре и вливая в себя третью порцию виски. Посмотрим, что она расскажет о Франсуазе при встрече. Как смогла такая женщина, как Франсуаза, полюбить этого старого коротышку Коннерли? Со мной она холодна, мы с ней очень быстро поняли друг друга! Хоть бы этот Коннерли умер! Тогда она отнеслась бы ко мне иначе, и мы могли бы начать все сначала. Есть ли у нее деньги? Она со мной почти одного возраста, нам было бы неплохо во всех отношениях. Я полагаю, что девочка тоже хороша, слышал, что она танцовщица. Интересно, что же ей от меня нужно?

Подъехав к магазинчику, он потушил фары и закурил.

Через двадцать минут на автостраде появился автомобиль и затормозил рядом, громко шурша гравием.

— Мисс Бриджеман? — воскликнул Легрелл, увидев пару красивых ножек, появляющихся из автомобиля.

— Да, — ответила девушка, глядя на него. — А вы мистер Легрелл?

— Он самый.

— А это я, — сказала Рита.

Легрелл вышел из машины и галантно подал ей руку, чтобы помочь, потом усадил девушку рядом с собой.

— Я хотела бы кое-что у вас узнать, — начала Рита, взяв сигарету. — Я пыталась поговорить с матерью и Джорджем Кивером, но так ничего от них не смогла добиться. Я задумала одно дело и нуждаюсь в вашей помощи. Вы же знаете, что я танцую.

— Да, мне это известно, — мягко сказал Легрелл, пронзив ее своими серыми глазами.

— Ну так вот. Моя мать хочет, чтобы я танцевала в балете, но это занятие для детей, вышедшее из моды. Я надеюсь, вы меня понимаете. Моя мать на протяжении многих лет все решала за меня. Мне уже двадцать один год и я не могу больше терпеть, чтобы ко мне относились, как к несмышленому ребенку. У меня не было отца, и моя мать, считая, что так мне будет лучше, работала как каторжная, и это все для того, чтобы я занималась классическими танцами. Я никак не могу доказать ей, что все это сегодня никому не нужно. Больше я не стану притворяться. Она испортила свою жизнь, отдалилась от меня и от всего, что меня окружало. Теперь она, сама того не желая, может стать моим злейшим врагом. Я не надоела вам?

— Напротив! — воскликнул Легрелл, подсев к ней поближе. Эта девушка так напоминала свою мать... и вдобавок молодость. Ничто не заменит молодость, особенно женщине.

— Хорошо, вот что я хочу от вас. Моя идея заключается в том, — быстро продолжала Рита, глядя в пространство, — чтобы мать могла хорошо устроиться. Для этого она должна бросить свое казино. Тогда она поймет меня и оставит в покое. У нее свои взгляды на жизнь, а у меня свои. Ее ужасно рассердило то, что я бросила балетную академию и стала, как вам известно, готовить номер для Фрэнка Эрла, в «Фантазии». Она считает неприличным, что я танцую в ночном клубе, однако быть управляющей в казино ее не смущает, а все потому, что Джордж Кивер ей хорошо платит. И когда мы с Фрэнком Эрлом приготовили небольшую программу, она добилась того, что полиция нравов сделала мне замечание и запретила номер, мотивируя тем, что я была почти не одета. Мать плакала и говорила: «Я не хочу тебя знать!» Она никак не хочет понять, что я никогда не стану профессиональной балериной и самое большее, на что могу рассчитывать, занимаясь классическими танцами, это давать сольные концерты в школе.

Рита взглянула на своего собеседника, тот сделал понимающий жест, после чего она продолжала:

— Поэтому я хочу сделать танцевальный номер здесь, в «Голубом Джеке», но это должно оставаться в секрете от моей матери до того момента, как я уже выйду на сцену. Это отличный номер: в нем участвую я, мой партнер и еще три девочки. Он имеет успех — вы можете спросить у Фрэнка Эрла, у него я буду выступать еще неделю. Яне успокоюсь, пока не добьюсь своего. Мы можем пойти в «Фантазию» хоть сию минуту, если вы хотите посмотреть. А у вас отличный салон и хорошая легкая музыка. Ваш оркестр и без репетиции прекрасно может сыграть. Разнообразие и оригинальность этого номера вас удивит. Ну как, договорились? Если вы решитесь показать мой номер сегодня ночью, то даже если придет полиция, она увидит, что я нормально одета, а зал переполнен, нас ожидает настоящий успех! Тогда мистер Кивер может этот номер разрекламировать через прессу, но только так, чтобы не фигурировало мое имя. Я хочу, чтобы мать сама увидела мою работу, а не судила о ней с чужих слов, как о чем-то скандальном. Хочу открыто посмотреть ей в глаза, и вы единственный, кто может мне помочь, потому что если я буду говорить с мистером Кивером, он прежде всего посоветуется с моей матерью и номер не состоится. Вы ничего не потеряете. Конечно, я постараюсь договориться с ней, и тогда в дальнейшем мы сможем хорошо заработать на двоих, я останусь при своем деле, займусь своим гардеробом и буду иметь все, что нужно молодой девушке. Мать же сможет выйти замуж, отдохнуть, устроить свою жизнь и уже не волноваться за меня. Вам понятно, мистер Легрелл?