Рождение Минотавpа - Алексей Киселев

— Чтож… еще повоюем. — Мрачно пообещал я.

— Ты знаком с инженерикой этих казарм? Где у них воздухозаборники?

Я призадумался, лихорадочно осматривая стену, напротив меня. Воздушный шлюз снабжавший эту часть казармы воздухом мог находиться где угодно, а также его вообще могло не быть, если стены были выполнены из "дышащего материала", фильтрующего кислород и отсеивающего углекислый газ. Но, пощупав материал перегородок, я развеял свои опасения.

— Шлюз определенно где-то вверху. Это не главное помещение, так что он будет расширяться и соединятся с основным. Отверстия тут нет. Но его можно проделать.

С этими словами мы открыли беспорядочный огонь по потолку и углам, смежным со стенами, пытаясь определить отверстие. Когда мы его наконец обнаружили, сзади вновь застрекотали наши винтовки. Теперь нам предстояло под огнем противника протиснуться в проделанную дыру в стене. Я подпрыгнул, пытаясь схватится за края, но мои пальцы беспомощно схватили воздух. Высоко. Надо сильнее толкаться ногами.

— Быстрее, быстрее… — молил меня Вовка.

Даже отсюда было видно, что винтовки не справляются с перегрузкой. Одна из них уже замолчала. Универсальная воинская винтовка была рассчитана на длительные огневые контакты, примерно на средней мощности луча, причем вперемешку с другими боеприпасами, которые она несла. Но при самой высокой мощности, ее батареи должны были разрядится примерно через несколько минут. Я снова подпрыгнул, изогнувшись всем телом, распружинившись только около цели и: ЕСТЬ! Кончиками пальцев я зацепился за острые края, перехватился, подтянулся и просунул, буквально втиснув в узкое горло воздушного отверстия, ноги. Затем я перевернулся и протянув руку своему командиру, втащил в трубу его и наши вещмешки. В этот момент заглохла вторая винтовка.

Ответвление было настолько узкое, что развернуться или пропустить вперед сержанта с оружием я не мог. Мне приходилось пятиться задом и молить, чтобы впереди не было никаких сюрпризов. Через некоторое время проход расширился настолько, что я смог развернуться. Мы проползли еще несколько десятков метров, прежде чем я обнаружил слабое свечение полуденного солнца.

— Надеюсь, что наверху никого нет. — и мы начали выбивать решетку прикладом винтовки.

Свет. Как прекрасно. После душного бункера, насквозь пропитавшегося смертью, и того, как мы чудом остались живы, благодатный дневной свет был для нас лучшей наградой. Но нам еще предстояло добраться до своих. Мы взвалили вещмешки, проверили оружие и осторожно переступая, прячась за каждый валун, начали выбираться за пределы "опорки", ставшей могилой для нескольких десятков солдат и офицеров. Более того, она едва не стала нашей могилой. Вовка по привычке осматривал местность и пробовал читать следы. Но делал это как-то вяло, словно заранее зная о их существовании. Настроение у нас было отличное, поэтому, когда мы уже стали подходить к нашей базе (Ее присутствие скорее ощущалось.) мы запели песню нашего легиона:

Я упал, поскользнулся.Пуля выше пронеслась.И всего лишь мгновеньеСмерть меня не дождалась.И смеется старухаЗа плечами у меня.Сеет страх, больИ копоть Всем!Кроме меня. Кроме меня. Кроме меня.

Не щадишь ты, паскудаНи наш полк, ни врагаИ зачем тебе скажи нам,Лейтенанта ногаОтняла ты, паскудаУ девчонки пацанаТы возьмешь все чтоХочешь.У всех.Кроме меня. Кроме меня. Кроме меня.

[А. И. Киселев. "Кроме меня" 13.07.2001 г.]

И когда мы заканчивали последнюю строчку припева, с особенным ударением на последнем слоге, с близлежащего валуна сорвался тепловой "паучок" и устремился к нам. Мы бросились врассыпную. Раздался взрыв.

Придя в себя, я бегло осмотрелся. Взрыв начисто изменил местность. Там где возвышался камень, теперь лежали его немногочисленные обломки. Догорали кустики и трава. Сверху сыпалось каменное крошево. Через клубы дыма едва различались краски неба. Вовку я нашел сразу. Он лежал, свернувшись клубком и прикрывал руками живот, из которого непослушно сочилась кровь. Она перестала слушаться своего хозяина и теперь стремилась на свободу. Последний раз. Сержант был контужен.

Я взял его на руки и попытался подняться. Со второй попытки мне это удалось. Моя шатающаяся походка напоминала пьяного. Видимо я еще не пришел в себя после взрыва. Но "паук" был сигнальным, а не боевым. От взрыва боевой мины класса "паук", вместо гор была бы равнина в радиусе пятидесяти метров. А тут, мы оба были еще живы. Я шел, боясь наткнуться на еще одного паука. В этот раз на боевого. Вовка закашлялся.

— Пол. жи… меня…

— Не разговаривай. Тебе нельзя.

— Я ска…ложи меня. Я хоч… кончи… тут, а… с… ублюдк. ми в бел… халатах.

В этот раз я подчинился. Не потому, что я не любил "ублюдков в белых халатах", а потому что устал.

— Нагнись…, "зелен. й". Тольк… ты жив… а я — труп.

Я попытался ему возразить.

— Молч… дурак… я не завид… теб..

Окончания слов приходилось почти угадывать. Звуки мешались с бульканьем крови, которая быстро наполняла его рот. Я попытался его перевернуть.

— Не трож мен… Я..очу. мереть так. Слуш… Там на "опорке" был… нечт… Какая-то лабор. тория. Труп… в белых халат… Я собрал кров… и обломк… прибор… Это не перв… случ..

Меня словно током ударило. Лаборатория? В бункере? Он бредит. Ha схемах не было ничего подобного.

— Теперь т… поня… малыш, почем… я теб… не завид..? Теб… прижмет контр…ведка.

Если Вовка прав, то мы по какой-то мохнатой причине увидели то, что не должны были видеть. Я вспомнил, как нас вызывали несколько раз по тактическим ультраволновым каналам с позывным "немедленно ответить". Но мы уже подходили к "опорке" и разговаривать, а тем более выслушивать идиотские советы начальников — не хотели. И просто отключили рации.

— Нич… им не г…ри. Я…

Он протянул руку, и вдруг выгнулся, словно его резко проткнули чем-то твердым сзади. Его мальчишеские глаза вспыхнули, в последний раз широко открывшись, и он обмяк. Умер. Он смотрел в голубое небо проклятой страны, унесшей бесчисленное количество жизней. Кровь, уже не сдерживаемая расслабленными мышцами, сочилась изо рта и ушей тоненькими струйками. Я закрыл ему глаза, и взвалил на плечи труп своего командира. Еще одна, более чем реальная смерть, на моих глазах, выбила меня из колеи. Я шел, спотыкался, падал, поднимался и вновь шел. Наша форма меняла свою окраску в такт менявшемуся ландшафту. Со стороны наверное казалось, что две головы двигаются по воздуху сами собой. Вот уже показались знакомые очертания "караулки". Я сделал еще шаг и упал, сильно ударившись головой о камень.