Пираты Каллисто - Лин Картер

Я стал чем-то вроде любимца или протеже всех инженеров в лагере моего отца. Смешливый бандит Педро научил меня метать нож раньше, чем я научился читать, а рослый швед Свенсон показал мне все запрещенные приемы, с какими только встречалось его крепкое закаленное тело. Я мог свалить ягуара одним хладнокровным выстрелом меж глаз в тот момент, как он прыгал мне на горло, — и все это задолго до того, как освоил загадочную тайну деления столбиком.

Да, деления столбиком, потому что мое образование было далеко не на первом месте, когда я учился варить кофе на воде из кишащего змеями ручья в джунглях, кипятить воду над горящим керосином в жестяном котелке, охотиться и драться, как мужчина, взбираться на деревья, как обезьяна, и выживать там, где городской мальчик погиб бы от лихорадки, укуса змеи или холеры. Все изменилось, когда мне было тринадцать лет. Отцу надоели банановые республики; он тосковал по сухому раскаленному воздуху и роскошным ночам пустыни после многих лет, проведенных в жарких болотистых джунглях; он подумывал о бурильных работах в Ираке.

Но в убогих переулках грязного маленького городишки в джунглях — это был Пуэрто-Мальдонадо — отец встретился с американским геологом по имени Фарли, своим старым другом. Пуэрто-Мальдонадо находится в перуанской провинции, на берегу реки Мадре-де-Диос (Богоматерь). Но Фарли вовсе не из-за Бога оказался в Пуэрто-Мальдонадо, он искал место, где инки добывали золото.

Он не нашел ничего, кроме лихорадки, москитов и особо опасных змей, которых туземцы называют «жарарака». Укус одного из этих ядовитых обитателей джунглей на три недели уложил Фарли в задней комнате забегаловки в Пуэрто-Мальдонадо. Отец и его друг отметили случайную встречу обильными тостами плохого джина в засиженных мухами стаканах, и где-то между второй и третьей бутылками у отца созрело убеждение, что мне нужно нормальное школьное обучение. А тут еще Фарли, известный геолог с целой коллекцией дипломов колледжей, следующих за его именем, как ленты в хвосте воздушного змея. А с другой стороны я, высокий, костлявый, широкоплечий и загорелый мальчишка, способный наравне с ветеранами прорубать себе дорогу в дремучих, населенных змеями джунглях Матто-Гроссо, но беспомощный новичок, когда дело доходит до деления столбиком.

Описание происходящего всегда занимает больше времени, чем само событие. Фарли пробирался к берегу; следующий почтовый пароход должен был унести его по извилистой серебряной ленте Мадре-де-Диос в молодой расцветающий город Сан-Доминго, а оттуда пилот по имени О'Мара доставит его в объятия цивилизации. Фарли возвращался в «Страну Господа» — в учебниках географии ее называют Соединенными Штатами Америки — и очень торопился, потому что опытного полевого геолога ждала должность профессора в Гарварде. Он соскучился по миру кинотеатров, коктейлей и кампусов. К тому же на этот раз ему повезло: он только три недели в поту вымывал яд жарараки из своих внутренностей. Он решил не давать этим извивающимся маленьким чудовищам шанса на второй укус.

Так я отправился в Америку с будущим герром профессором, и по правде сказать, мне это не было неприятно. Дело в том, что за последние месяцы я вдруг обнаружил, что мужчины делят мир с удивительными существами, которые называются девушки: здесь, в болотистых джунглях Перу, я встречал мало представителей этих существ, но мне дали понять, что в Америке они так же обычны, как carrapato do chao (земляной клещ) в этой части мира.

Больше я своего отца не видел. Через девять месяцев нефтяной взрыв в высокогорье Ирака отправил его в Эльдорадо или Валгаллу, где любители приключений проводят вечность. Боже, благослови его: мир без него стал беднее.

Чтобы не заполнять страницы описанием чудес Америки малых городов, которые и так знакомы моему читателю — если этот необычный рассказ преодолеет триста девяносто миллионов миль пространства и попадется на глаза человеку, владеющему английским, — я пропущу следующие несколько лет, дав лишь краткое резюме.

То, что я до этого не учился систематически, оказалось серьезной помехой. Но мистер Фарли, теперь профессор Фарли, бывший in loko parentis,[2] объединил усилия многих преподавателей. А я, к всеобщему и особенно своему собственному удивлению, оказался способным учеником. И вскоре почти догнал своих ровесников. Наконец я увидел школу и понял, что по-своему это не меньшие джунгли, чем Матто-Гроссо. И в конце концов покорил и тайны деления столбиком.

Фарли преподавал в Гарварде, но я по некоторым причинам окончил курс в Йейле. Я опущу эти годы: они прошли для меня счастливо. На футбольных полях я ломал кости не чаще других, и сердец тоже было разбито под золотой коннектикутской луной не больше среднего. Да и на моем сердце остались всего одна-две царапины; но все это часть процесса, который философы называют взрослением.

Странно, однако, что, несмотря на все возбуждение футбольных схваток, больше удовольствия я испытывал с рапирой в руке. Чисто случайно я обнаружил способности к фехтованию и через два года был капитаном команды фехтовальщиков Йейла. И это, наряду с цветом волос и глаз, оказалось неожиданным благословением, когда я сражался в черно-алых джунглях Танатора, — но я опять забегаю вперед.

Хотя я стал американским гражданином, страсть к бродяжничеству слишком глубоко поразила меня, я слишком рано познал ее радости, и спокойная академическая жизнь меня не привлекала. Я всегда стремился увидеть, что лежит за туманным горизонтом… за следующим хребтом… за сияющими водами моря.

И прежде чем высохли чернила на моем дипломе, я уже исчез. Торопливо распрощался с профессором и начал свои блуждания. В следующие несколько лет я побывал во многих местах. Беспокойство, страсть к перемене мест, унаследованные от отца, провели меня по всему земному шару. Я некоторое время занимался журналистикой в Нью-Йорке, потом рядовым матросом отправился на торговой лохани в Стокгольм. Учился летать в Индии, потом перевозил беженцев из Кубы, доставлял контрабандное оружие на Ближний Восток и сделал несколько рейсов с медикаментами и продовольствием в осажденную Биафру.

Наконец я оказался во Вьетнаме, и когда выяснилось, что какие-то пробелы в моих документах о натурализации не дают мне возможности вступить в Военно-воздушные силы, я записался в качестве пилота в Красный Крест и перевозил припасы и медикаменты в места сражений. Бродяжьи инстинкты часто приводили меня к неприятностям, но мои бойцовские качества до последнего времени позволяли выходить из них без особого вреда. Но во Вьетнаме произошло нечто…