Лихолетье - Полина Ребенина

Зоя скрывала своё недомогание, пересиливала его, и училась в медицинском институте, как всегда, лучше всех, не было ни одного экзамена, который бы она сдала на четверку. Зачётная книжка студентки Зои Боголюбской была «однообразной», пестрела одними пятерками. Но повседневное общение с людьми стало даваться ей нелегко. Речь была затруднена, казалось какая-то непонятная сила сжимала её губы. Страшно представить, как могло случиться, что она, всегда такая здоровая и цветущая, общительная и весёлая, стала чувствовать себя ущербной, разговаривать ей было теперь тяжело, она отчаянно стыдилась своего недостатка речи. То, что она некогда делала не задумываясь – без умолку болтала, кричала, визжала, пела, теперь давалось с трудом и выходило совсем не так, как бы ей хотелось.

Те, кто её раньше не знал, ничего особенного в облике девушки не замечали, но её старые друзья и одноклассники поражались происшедшей с Зойкой переменой. Лучшая ученица их класса – искрометная Зойка Боголюбская – заводила, хохотушка, выдумщица и восхитительная рассказчица превратилась вдруг в тихую, забитую девушку с напряжением произносящую каждое слово.

Конечно и Данила видел все перемены произошедшие с его бедной сестрёнкой, но большого значения этому не придавал. Ну какая ему была разница, как она говорила – легко и весело, или же медленно и с трудом. Зойка, как и раньше, оставалась его самым близким, преданным и незаменимым другом.

5

Встречались Зойка и Данила часто, практически каждую неделю. У него всё складывалось, как нельзя лучше: он устроился на работу, жил в общежитии и наслаждался жизнью в огромном бурлящем городе. А то, что он наконец-то избавился от ежедневного, неусыпного родительского контроля и был теперь свободен, как ветер, вызывало у него просто щенячий восторг. Конечно, жаль было, что не удалось поступить на дневное отделение авиационного института, но Данька не унывал, ведь была возможность заочного обучения. Но вообще-то его мысли и чувства были теперь заняты совершенно другим.

Данила был парень красивый, видный, мужественный, по мнению окружающих был он похож на французского певца Джо Дассена, который в то время сводил с ума всех женщин своим пением и неотразимой внешностью. Данька об этом знал и старался сходство это подчеркивать соответствующей одеждой и манерой поведения.

У особ противоположного пола пользовался он неизменным успехом, не прилагая к этому особых усилий. Женщин влекло к нему, как бабочек на огонь. Иногда доходило просто до смешного – во время вступительных экзаменов в институт какое-то время жил Данька у дальней родственницы, которая была его лет на двадцать старше, но вскоре ему пришлось оттуда переехать по причине жестоких сцен ревности, которые стал устраивать её муж. Тому стало казаться, что жена его влюбилась в юного Даньку и в семье начались на этой почве изнурительные тяжелые скандалы. В результате пришлось без вины виноватому Даньке подыскивать себе новое жильё.

Но была в этих подозрениях доля истины, ведь почти все женщины, независимо от возраста и воспитания, сталкиваясь с Данилой в этот период его жизни, невольно подпадали под очарование его цветущей мужественности. Устоять было невозможно, ведь они были созданы женщинами, а он был восхитительным молодым мужчиной в расцвете сил. И родственница не являлась исключением, и она, подобно всем остальным, по-видимому, невольно увлеклась Данилой.

Только Зоя была надёжно иммунизирована, защищена от его мужественных чар по причине их многолетней дружбы, в результате чего у них сложились совершенно особые отношения, в которых она была старшей сестрой, которая нежно заботилась о своем младшем брате, хотя разница в возрасте у них была совсем небольшая, меньше года. Впрочем, Зойка в это время вообще на мужчин не смотрела, а столкнувшись, поспешно отводила глаза, потому как совестилась и комплексовала из-за своего мучительного затруднения речи.

Данила работал на кожевенной фабрике, которая давала необходимую для проживания в Москве лимитную прописку и предоставляла общежитие. Работа там была не из лёгких, целые дни приходилось перетаскивать тяжелые куски кожи, перекладывая их из чана в чан со специальными растворами для выделки, но Данька был крепким, рослым деревенским парнем с румянцем во всю щеку и с любой физической работой справлялся играючи.

Зойка же постигала азы медицины в «сеченовке», с первых дней обучения началось изучение анатомии, которая оказалась наисложнейшим предметом, ведь надо было уметь ориентироваться во всех косточках, мышцах, нервах и сосудах человеческого тела, знать все их углубления, бугры, изгибы, ветви и всё это вызубрить по-латыни. Но упорства Зойке было не занимать. С девяти утра до пяти часов вечера продолжались лекции и практические занятия, а после учебного дня встречались студенты-первокурсники в анатомичке и целые вечера копались в вымоченных в формалине препаратах. Это было неприятно, тошнотворно, но нужно было всё перетерпеть ради поставленной высокой цели, чтобы стать врачами.

Зоя и Данила обычно встречались около метро у Красной площади, прогуливались в направлении Театрального проезда, перекусывали там в одном из близлежащих кафе, а потом фланировали дальше по улице Горького. У неё на всю жизнь врезались воспоминания о том, как жарким летним днем ждала она брата и вот он выныривал из подземки и подходил к ней – высокий, ослепительно красивый, в стильном белом костюме, выглядевший, как какой-нибудь лондонский денди. И как любил он приходить точно в назначенное время, и появляться перед ней с последним ударом курантов на Кремлевской башне:

– Точность – вежливость королей! – напыщенно произносил Данька где-то услышанную фразу.

Любил её тщеславный братишка пустить пыль в глаза! И вспоминалось Зое, как оглядывались вслед её блистательному брату прохожие, особенно женщины. И наверное удивлялись они этой необычной паре: ярко одетый красавец-парень и миловидная, скромно одетая девушка. А потом они шли, взявшись за руки, и Данька рассказывал ей последние новости, а Зойка его ласково и терпеливо выслушивала. Она была всё-таки «старшей сестрой» и чувство беспокойства за брата не оставляло ее. К тому же Москва была Зойкиным родным городом, а Даня был здесь приезжим и ей казалось, что он нуждается во всемерной поддержке и опоре.

– Ну как ты? – с усилием выговаривая слова, спрашивала Зойка.

И сияющий Данила пускался в рассказы о своей бурной жизни. Не так давно встретил он девушку, Надежду Белозерцеву, которая жила в том же общежитии, что и он, и был не на шутку увлечен:

– Замечательная девчонка! Понимаешь, влюбилась в меня по уши! И главное, ведь не простая это девчонка, принцесса, по ней полобщежития парней сохнет! Ну как тут мне устоять!? – хвастливо выкладывал Данька. Но потом продолжал уже не столь радостным тоном: – А тут ещё прислали кучу заданий из института, не знаю как всё успеть! Работа, встречи с Надюшей, времени ни на что не хватает. И задания непростые, надо изрядно голову поломать, чтобы разобраться, что к чему.

Девушка, которой так сильно увлёкся Данька, Надя Белозерцева была лет на пять старше его, белокурая, худенькая, нежно женственная, строгая. Она к себе парней так просто не подпускала, но для Данилы сделала исключение. И полюбила она Зойкиного брата всерьёз и надолго.

Тревожил её брат женские сердца, кружил им бедным головы, ведь была в нём не только красота внешняя, но и ум, душевная тонкость, интеллигентность. И какая-то врождённая мягкость, которая очень нравилась женщинам. Он вызывал у них не только влечение, преклонение перед его мужественной красотой, но и сочувствие, доверие, будил заложенные в каждой женщине сокровенные материнские чувства, им хотелось заботиться о нем, помогать ему. Его мягкость заставляла женщин верить, что он не способен быть жестоким, он добр, и не может никого обидеть. А если постараться, то будет он послушно исполнять их женскую волю. В чём-то соответствовало это истинному положению вещей, ведь воспитывался Даня в учительской семье, и строгая, суровая мать много лет крепко держала его в руках и заставляла во всем подчиняться.

Но вот как-то зимой при очередной встрече поделился опечаленный Данила неожиданными новостями:

– Не сдал я зимнюю сессию, боюсь, Зойка, что теперь меня из института отчислят. Да к тому же пришла мне повестка в армию. Весной забирают! Бедная моя Надюша плачет, переживает, тяжело ей расставаться! Да и я, если честно сказать, места себе не нахожу, сильно я к ней привязался в последнее время! Да и самому страшновато, как я выдержу суровую армейскую жизнь, без родных и близких, без Надюши и без тебя, Зойка!

6

Весной Даню забрали в армию на долгих два года. В армии он скучал, пребывал Даня теперь в среде мужчин, а он всегда лучше чувствовал себя среди женщин, окружённый их восхищённым вниманием и заботой. Сказывалось тепличное домашнее воспитание, когда бабушка и мать неусыпно своего мальчика оберегали и всячески баловали. Хоть старался его отец Иван Васильевич привнести долю мужского влияния в воспитание сына, но это ему не очень-то удавалось, его самого властная жена держала под каблуком.