Дочь палача - Маргит Сандему

— Если они грешницы, то тем более следует помолиться за них, — сухо заметил Аре. — Иисус не поворачивался спиной к грешникам.

Недавно прибывший священник понял, что никто в деревне не смел перечить сыну Тенгеля из рода Людей Льда. Бросив на Аре колкий взгляд, он помолился о том, чтобы злые духи успокоились.

Все вздохнули с облегчением.

Судья произнес, воздев к небу глаза:

— Иисус Христос! Не могло же это быть… — Он снова опустил голову. — Нет, конечно, нет!

Все слышали его слова. Калеб поднялся во весь рост, многие подошли ближе к нему.

— Что вы имеете в виду? — строго спросил Бранд у судьи.

— Нет, это невозможно.

— Говорите же!

— Поговаривают, что в горных ущельях вот уже два года бродит человеко-волк. У нас это называется оборотнем. Примерно год назад была растерзана одна женщина. А в лесу нашли трехногого волка…

Молоденькая девушка зажала рукой рот и закричала:

— А-а-а! Мама!

— Оборотень? — сердито спросил Аре. — Вам не следовало бы пугать людей!

— Нет, я сказал только, что это всего лишь слухи…

Один из мужчин неторопливо произнес:

— Однако все четыре непотребные могилы здесь. Разве покойники не женщины? Разве все произошло не здесь? Нападение на одиноких женщин при полной луне…

Две девушки закричали. Кое-кто посмотрел на небо, стараясь определить, далеко ли до полнолуния, но луны не было видно. Остальные стали оглядываться, нет ли кого в лесу.

— Трехногий волк? — сказал один из мужчин. — Почему же он трехногий?

— А разве ты не знаешь? — огрызнулся судья. — Оборотень — это человек, превращающийся в волка при полной луне. И поскольку это человек, то у него нет хвоста. А это позор для волка, поэтому он и волочит одну ногу сзади, словно хвост, а сам бежит на трех ногах.

— Уфф… — вырвалось у кого-то из собравшихся.

Судья строго взглянул на всех.

— Так что посматривайте за своими мужьями, женщины! Если кто-то собирается ночью из дому, зовите меня! Внимательно смотрите на их зубы! На них могут остаться лоскуты материи, а на лице — следы крови…

Аре тихо вздохнул.

— А женщинам в интересном положении следует сидеть по вечерам дома, — продолжал судья. — До них оборотень особенно охочь.

— Кончай болтовню, — прямолинейно заметил Андреас. — Такое может случиться у вас на родине, а в Норвегии оборотней нет!

— А вот и есть! — вспылил судья. — У вас есть медведи, разрывающие на части женщин и детей. У нас же таких не водится.

— В самом деле, — спокойно заявил Аре. — Еще во времена викингов бывали оборотни. Но мне кажется, нет необходимости толковать об этом, пока мы не узнали, кто эти женщины. И я думаю, что если это в самом деле оборотень, зачем ему тащить сюда незнакомых женщин?

— В самом деле! — сказал другой мужчина. — А что произошло с Лизой Густава? С той, что отправилась прошлой осенью на работу? Она обещала написать домой, но от нее нет никаких известий. И она не вернулась к Рождеству, как обещала.

— Она уехала вечером? — спросил судья.

— Этого я не знаю. Можете спросить у Густава.

— Разумеется, я спрошу, — угрожающе произнес судья.

Темный и молчаливый лес стоял за их спинами. Все жались друг к другу, всем боязно было одиночества. Серое небо низко нависло над деревьями, а среди деревьев мог кто-то прятаться… Аре приказал зажечь факелы. Из Линде-аллее и из Гростенсхольма пришли люди с лопатами и начали осторожно копать.

Присутствующие напряженно следили за происходящим, то и дело бросая многозначительные взгляды на одиноко стоящий посреди опушки домик.

Судья тоже смотрел по сторонам.

— Кто живет в этих местах? Чьи это владенья? — сердито крикнул он, нарушая вечернюю тишину. Ему ответил Маттиас:

— Это Линде-аллее и Гростенсхольм. А еще избушка помощника палача. А выше, в лесу, ферма Клауса.

— Клаус давно уже умер, — сказал священник. — И его Роза тоже.

— Да, теперь там живет один Йеспер, после того как сестра его вышла замуж, — ответил Маттиас.

— Есть здесь еще какое-нибудь жилье?

— Поблизости ничего больше нет.

— Гм…

Судья пристально взглянул по очереди на Аре, Бранда и Андреаса из Линде-аллее и Маттиаса и Таральда из Гростенсхольма. Его взгляд остановился на Андреасе.

— Вы, конечно, хорошо знаете этот участок, — с инквизиторской интонацией в голосе произнес он.

— Да. Но если вы думаете, что я настолько глуп, что зарываю здесь покойников, тогда я не знаю, кто из нас глупее, — сухо ответил Андреас.

Его ответ показался судье логичным.

— У вас ведь есть родня еще в одном поместье, не так ли? В Элистранде. Этот Калеб, откуда он, собственно, родом?

— Не думаю, что нам следует вмешивать его в это дело, — холодно произнес Андреас. — Это прекрасный человек, его все здесь уважают. Вы можете спросить, о чем вам нужно, его самого — он стоит позади вас.

Судья быстро повернулся. Он не знал в лицо всех жителей округа и раньше никогда не встречался с Калебом. Увидев белокурого гиганта, он подался назад.

А Андреас продолжал со скрытым раздражением в голосе:

— Кстати, Калеб хорошо разбирается в законах. Он может вам помочь в этом деле.

Судья проворчал что-то насчет дилетантов.

— Напрасно, — сказал Андреас, — Калеб прошел школу у нотариуса Дага Мейдена и уже много лет заседает в Лагтинге[1].

Судья прикусил язык и с этого момента старался помалкивать. Такого рода дела были для него необычны, и он, судя по всему, не прочь был перевалить все на плечи Маттиаса, Калеба и этих парней из Линде-аллее. Его властный голос звучал теперь как эхо их голосов, он повторял их слова, будто они принадлежали ему самому. Никому не понравился судья — самонадеянный и интересующийся лишь тем, чтобы выманивать у людей деньги.

Из толпы, стоящей возле груды камней, послышался голос:

— Здесь тоже что-то есть!

Куски дерна осторожно приподняли. Здесь было трудно разглядеть, что находится под землей: захоронение было давним, тела начали оседать.

— Уже слишком темно, — пожаловался Маттиас.

— Да, уже совсем стемнело, — повторил, как эхо, судья. — Продолжим раскопки утром.

— Да, — согласился Калеб. — Но на всякий случай снимем сейчас остаток дерна.

Через час был снят дерн со всего участка, клином вдавшегося в лес. Всего было найдено четыре женских трупа, хотя почву исследовали во многих местах.

Четыре трупа: один совсем свежий, другой лежал здесь с весны, остальные были прошлогодними — первый, возможно, лежал здесь с осени, второй — с самого лета.

Кто они? Откуда они прибыли? Кто их убил? Какой смертью они умерли?

Маттиас и Калеб стояли в толпе людей из Линде-аллее и обсуждали все это, когда судья потихоньку позвал их. Он стоял, наклонившись над женщиной, которую убили последней.