Полынь и мёд - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя не узнаю, – замечаю, когда мы после напутственных слов мамы выходим из подъезда. – Просто светишься вся.
– Любовь, Ксюша, делает нас сумасшедшими.
Кто бы сомневался, что именно таким будет её ответ.
– По-моему, кто-то статусов в социальных сетях перечитал, – скептически хмыкаю, осматривая с ног до головы возбуждённую сестру.
Светка смеётся, и мы бежим к автобусной остановке, а по спине меня больно бьёт увесистая спортивная сумка.
И хоть мне совершенно не нравится перспектива тратить вечер на чёрт знает что, но так уж и быть, составлю компанию, не рассыплюсь. Заодно и на предмет Светкиной любви гляну – нужно же понимать, что там за греческий бог так прочно поселился в мыслях моей неромантичной сестры.
Глава 2
Автобус останавливается в тихом микрорайоне почти в самом центре, и кроме нас с сестрой больше никто и не выходит. Апрель нынче пахнет надеждами, и в воздухе дымкой витает предвкушение перемен. Крутых виражей и неожиданных поворотов судьбы я не жду – мне и так хорошо. Мне нравится моя размеренная тихая жизнь, очень нравится.
Если подняться чуть выше по проспекту вдоль ряда цветущих диких вишен, миновать ряд магазинчиков, в которых долгие годы торгуют сувенирами, обогнуть здание французской пекарни, окажешься на центральной площади. Там всегда многолюдно, а птицы кружат в небе, пикируют вниз, выпрашивая угощения.
Память вдруг подбрасывает образы, в которых нас, совсем маленьких, водили туда – кормить голубей тёплыми булками. Я крошила белоснежную мякоть прямо под ноги, счастливо смеясь, когда сизокрылые беспокойные птицы слетались к моим ногам, жадно хватая острыми клювиками честно добытые сдобные кусочки. В те далёкие и такие прекрасные времена я была рыжей и смешной, бесконечно влюблённой в мир и жизнь. С возрастом цвет моих волос потемнел, но дарить Вселенной свою любовь мне, наверное, никогда не надоест.
– Вон, там! – Света указывает рукой на серый шпиль высотки, на первом этаже которой и расположен фитнес-клуб «Легенда». – Побежали скорее.
Никуда спешить мне не хочется, да ещё и бедро болит уже который день, а после пробежки от подъезда до автобуса оно вообще ноет слишком подозрительно, беспокоит. Стукнулась, что ли, им как-то незаметно? Не помню такого, но ведь болит! Синяка, вроде бы, не видно, но не может же моя нога болеть сама по себе, правильно? Даю себе мысленное распоряжение записаться хотя бы на осмотр у терапевта и бодро семеню за буйно помешанной на почве любви сестрой.
Пока резвой трусцой преодолеваем расстояние от остановки до входа в клуб, размышляю, что я с гораздо бо́льшим удовольствием провела бы свободное время, которого и так почти нет, гуляя по узким улочкам старого города и любуясь прохожими, или работала себе спокойно над проклятым отчётом, но ведь пообещала. Куда теперь деваться?
– Скорее-скорее, старая больная женщина, – хохочет Светка, буквально затаскивая меня в стеклянные двери, над которыми переливается разноцветьем вывеска клуба. – Я не могу опаздывать! Не имею права! Вдруг именно сегодня нам суждено познакомиться?
Голубые глаза сестры – чистые, точно горный ручей, – сияют предвкушением, а мне уже до такой степени интересно посмотреть на этого принца, что готова на месте от нетерпения подпрыгивать. Светка торопит меня, волнуется, и мне передаётся её состояние, будто бы это я влюблена в неведомого спортивного фанатика.
– Добрый вечер, Мариша! – щебечет Света, улыбаясь во все тридцать два симпатичной девушке за стойкой администрации. Та машет нам рукой, светит фарфоровыми идеальными зубами, но Света не разменивается на общение: хватает протянутые улыбчивой Мариной ключи, нетерпеливо ждёт, пока мне выпишут разовый абонемент, и тащит меня дальше. В итоге оказываемся в просторной комнате, где плотными рядами тянутся вдоль стен выкрашенные в ярко-зелёный цвет шкафчики. Кроме нас в раздевалке больше и нет никого, и это радует – не люблю скопление незнакомцев.
Мой мобильный вдруг принимается трезвонить, и звук, отражаясь от стен, кажется особенно громким. Вздрагиваю от неожиданности, вытягиваю из кармана телефон и стону в голос.
– Олег Борисович? – Светка смотрит на меня с сочувствием, а я киваю.
– Он самый.
Мой палец замирает над экраном, и я даже грешным делом хочу сбросить звонок, но понимаю, что это не выход. Мой начальник тот ещё репейник – в сто раз хуже сестры, и если я не отвечу вовремя, из-под земли достанет, и мозг в хлорке прополощет.
– Ладно, Света, ты иди, занимайся, а я позже подойду.
– Крепись, сестрёнка, когда-нибудь тебе воздастся за муки, вот увидишь.
– Ага, мне обязательно вручат орден. Посмертно, – вздыхаю и провожу пальцем по экрану.
“Дурочка”, – одними губами объявляет вердикт сестра и бодро семенит в сторону зала, от чего её платиновый хвост смешно раскачивается из стороны в сторону.
– Добрый вечер, Олег Борисович. – Натягиваю на лицо улыбку настолько широкую, что щёки болят.
И пусть шеф меня не видит, быть приветливой и улыбчивой – стиль моей профессиональной жизни.
– Ксения, отчёт готов? – берёт быка за рога шеф, а я чувствую, что он явно не в духе.
Проблемы в нашей маленькой, но гордой фирме, занимающейся разного рода полиграфией, начались с полгода назад, и с каждым днём дела становятся всё хуже и хуже. Очень плохими они становятся, дела наши. Сотрудники разбегаются, точно крысы с тонущего корабля, а оставшиеся оловянные солдатики держатся, как и я, исключительно на голом энтузиазме.
Работу свою я очень люблю, но, наверное, всё-таки придётся искать другой вариант, потому что и есть регулярно я люблю тоже.
– Практически готов, – пищу в трубку, но шефу нет никакого дела до тона моего голоса. Ему главное, чтобы отчёт был готов вовремя. – Утром он будет на вашем столе.
– Хорошо, – булькает в ответ и добавляет после короткой паузы: – Ксения, у меня небольшая просьба: приди завтра в офис пораньше. На часок хотя бы. Дело есть… важное. Очень важное.
Заверяю дражайшее руководство,
