Порочный босс для тихони - Арина Арская

холодной воде, залить нашатырным спиртом и оставить на пять минут. На кухне вытаскиваю из-за холодильника небольшую гладильную доску, а из нижнего шкафчика — утюг. Это я такая продуманная, хозяйственная и готова к любой катастрофе на рабочем месте.

Тщательно прополаскиваю рубашку Евгения, плеснув раствора из воды и лимонной кислоты, выжимаю, встряхиваю и вновь иду на кухню, где тщательно проглаживаю влажное пятно, от которого поднимается горячий пар.

— Лерку уволил? — Вадим Алексеевич заглядывает на кухню с чашкой в ладонях.

— Похоже на то, — поднимаю рубашку и даю лишней влаге испариться, а затем опять прохожусь по ткани утюгом.

— Ну, я думаю, что у Валерии все будет хорошо, — Вадим Алексеевич подходит к кофемашине.

— Конечно, будет.

— Куда тут тыкать? — он в растерянности смотрит на кофемашину и не знает, как к ней подступить.

— Секунду.

Через две минуты Вадим Алексеевич наслаждается чашкой кофе, а бегу с рубашкой к Евгению, который развалился за столом, закинув на столешницу ноги.

— Готово, — стою перед ним и протягиваю рубашку, потупив глазки.

Он жутко меня смущает своей наготой. Я не ханжа, но, елки зеленые, видеть полуголым босса, которого я воспринимаю как недосягаемого небожителя, очень неловко. Встает, обходит стол и выхватывает рубашку из рук.

— Свободна, Ася.

— Аля. Алина.

— Тебе важно, чтобы к тебе обращались по имени? — накидывает рубашку на плечи.

— Конечно, важно, — поднимаю взгляд.

— А я что-то этого не заметил, Галя, — насмешливо изгибает бровь. — Убеди меня, почему я должен запомнить твое имя?

Он издевается. Он прекрасно знал и знает, как меня зовут, но два месяца просто насмехался.

— Имя — часть меня. Я человек, Евгений, а не робот. И вы меня обезличиваете, когда называете другими именами. А еще это унизительно. Я трачу треть жизни на этой работе, и именно Алина вывела пятна кофе с вашей рубашки.

Евгений молча выслушивает мою смелую и тихую тираду, неторопливо застегивает пуговицы и расправляет ворот с ухмылкой:

— Наконец-то ты соизволила отстоять свое имя. Я впечатлен. Понадобилось два месяца. Через месяц, когда окончился бы твой испытательный срок, я бы тебя уволил.

— За что? Я ведь справляюсь со своими обязанностями, — обескураженно спрашиваю я.

— Этого недостаточно, Аля, — заправляет рубашку в брюки и застегивает манжеты, глядя на меня исподлобья.

Радости от того, что Евгений теперь будет называть меня по имени, я не чувствую. Я не одобряю хитрых игр, где меня испытывают и не говорят, в чем смысл проверки.

— Постарайся не разочаровать меня, Аля, — Евгений поправляет пряжку ремня, — а то зря я, что ли, запомнил твое имя?

Кровь приливает к лицу, но Евгений совершенно не заинтересован в моем смущении и красных щечках. Имя-то он, возможно, и запомнил, но я так и осталась для него невзрачной секретаршей.

— Что с пиджаком?

— Отнесу в химчистку на обеде. Боюсь, тут мои фокусы будут бессильны и испортят ткань.

— Ясно, — приглаживает пятерней волосы и шагает к двери. — Все, меня сегодня не будет. Если что-то срочное и важное, то отправляй к Вадиму.

— В принципе, как обычно, — шепчу под нос и испуганно замолкаю, подняв затравленный взор.

— У меня очень хороший слух, Аля, — оглядывается с высокомерной улыбкой, — и я слышу в твоих словах неуместное осуждение, а оно в обязанности секретаря входит?

— Нет. Простите.

Да когда он уже свалит в закат? Его очарование испарилось, стоило только включить режим строгого и придирчивого босса. Конечно, я злюсь в первую очередь на себя за длинный язык, но проецирую недовольство на Евгения, который прав в данной ситуации. Не пристало секретарше болтать лишнее, ведь это неэтично и непрофессионально.

Отвлекаюсь на торчащий сзади край рубашки на пояснице, и не раздумывая подскакиваю к Евгению, который щелкает дверной ручкой. Торопливо заправляю складку за ремень, разглаживаю ладонью неровность на крепкой спине и замираю, прижав руку к груди.

— Извините, не хотела.

Я без задней мысли заправила рубашку в брюки. Честно. Это не уловка, чтобы прикоснуться к горячему боссу под предлогом заботы, хотя я бы со стороны расценила ситуацию именно так.

— Все, я ушел, — равнодушно взглянув на часы, выходит из кабинета.

В замешательстве оборачиваюсь на стол, на котором блестят подсохшие лужицы кофе, грустят намокшие комки бумаги и рассыпаны канцелярские скрепки. На полу замечаю липкие брызги. Можно вызвать уборщицу, но я предпочту сама быстренько привести все в порядок, а не дергать человека по пустякам.

Протираю стол влажной тряпкой из микрофибры, смахивая мятую бумагу в корзину, на дне которой лежит использованный презерватив. Минуту пялюсь на компрометирующую Евгения и Валерию находку, ставлю урну под стол и нервно одергиваю рукава блузки. Он ее не просто уволил, а отымел и только потом выпнул из компании. Ну, теперь гнев Валерии мне более понятен. Ситуация отвратительная.

Глава 3

Валерия с бледным и каменным лицом протягивает мне заявление об увольнении, а я только и думаю над тем, что она была в близкой связи с Евгением. Близость между ними происходила каждый раз, когда он ее к себе вызывал и только в этот, после которого бесчеловечно ее уволил?

Пробегаю глазами по аккуратному почерку. У нее есть еще месяц, чтобы найти новую работу. Откладываю заявление к другим документам:

— Как подпишут, направлю в кадровый отдел.

Валерия стоит и не уходит.

— Вам налить кофе?

Молча кивает и садится на стул рядом с моим столом.

— Минутку, Валерия.

Мне надо сварить такой кофе, который ее не просто физически взбодрит, а воодушевит морально, поэтому побольше пеночки, шоколадный сироп и нарисовать сердечко.

— Я его люблю.

Вздрагиваю и оглядываюсь. Валерия стоит у холодильника бледной тенью.

— Кого?

— Женю.

Вручаю Валерии кружку. Сердечко на пеночке было лишним. Она так печально на него смотрит, что мне совестно.

— Да, секс без обязательств, но… — она криво и горько улыбается, — но… я не смогла…

В панике вспоминаю все штучки, которым меня учили на психфаке, и растерянно хлопаю ресницами. Да вот черт его знает, как оказать моральную поддержку человеку в кризисе. И чему я училась все четыре года?

Однако для Валерии не нужны наводящие вопросы, чтобы вывести на искренность. Мое молчание провоцирует поток честности, из которой я узнаю, что служебный роман между Евгением и