Острова в море - Гарри Тертлдав

 — Очень красиво, — промурлыкал он. У Джелаль ад-Дина появилась надежда на то, что хан настолько впечатлен дарами, что убедить его будет нетрудно. Однако Телериг, как арабам уже показалось, был не настолько прост. Он продолжил: — Халиф шлет богатые дары. С его богатством он может себе это позволить. А теперь я прошу вас занять свои места, пока будут представляться посланцы Папы Римского.

 Драгомир указал арабской делегации места справа от трона, рядом с боярами в тюрбанах, из которых состоял двор Телерига. Большинство из них были того же происхождения, что и их хан; остальные же были скорее похожи на Драгомира и светлокожую девушку, с которой Джелаль ад-Дин так славно поразвлекся прошлой ночью. Как от светлокожих, так и от темнокожих бояр отдавало заезженными лошадьми и прошлогодним потом.

 Как и при входе посольства халифа, Драгомир обьявил о прибытии папских легатов на гортанном болгарском языке. Их было трое, как Джелаль ад-Дин уже заметил на пиру. Двое из них выглядели весьма внушительно, одетые в халаты, напомнившие ему одеяния знатных константинопольцев, тщетно пытавшихся остановить арабские войска. Третий же был одет в простую одежду из коричневой шерсти. Среди потока непонятных ему болгарских слов Джелаль ад-Дин услышал три имени: Никита, Феодор и Павел.

 Христиане презрительно посмотрели на арабов, проходя мимо них по направлению к Телеригу. Они поклонились ему так же, как это уже сделал Джелаль ад-Дин.

— Встаньте, — сказал Телериг по-гречески.

Джелаль ад-Дин не был удивлен, что хан знал этот язык — болгары имели дело с Константинополем задолго до того, как его захватили арабы. Да и многие греки-беженцы нашли приют в Плиске. Другие бежали в Италию, что без сомнения объясняло, почему двое из папских легатов носили греческие имена.

— Высокочтимый хан, — сказал также по-гречески один из посланников (Феодор, как полагал Джелаль ад-Дин), — нас печалит, что ты приветствуешь нас облаченным в одеяние, подаренное тебе нашими врагами. Значит ли это, что ты нас не уважаешь, и что ты не намерен выслушать нас по справедливости? Уж наверное, мы не для того так долго ехали по твоему приглашению?

 Телериг моргнул и посмотрел на халат, который только что одел.

 — Нет, — сказал он. — Это всего лишь значит, что мне нравится этот подарок. А какие дары принесли мне вы?

 Дауд наклонился вперед и шепнул Джелаль ад-Дину на ухо:

 — В нем больше алчности, чем страха перед адом.

 Джелаль ад-Дин кивнул. Это не облегчало его задачу, а усложняло. Теперь ему придется лавировать, а не просто рассказывать об истинной вере. Он вздохнул. С тех пор, как он узнал, что Телериг позвал еще и римлян, ничего другого нельзя было и ожидать.

 Тем временем христиане показывали свои дары, расписывая их достоинства в попытке скрыть их сравнительную скромность — дары Джелаль ад-Дина по-прежнему лежали блестящей грудой рядом с троном Телерига.

 — А это, — произнес Феодор, — Священное Писание, на котором Папа Константин надписал молитву за тебя лично.

 Джелаль ад-Дин фыркнул — тихо, но презрительно.

— Только слова Аллаха представляют ценность, — шепнул он Дауду ибн Зубайру, — а не слова какого бы то ни было человека.

Теперь кивнул Дауд.

Телериг рассеянно пролистал Библию, как до этого Коран. Долистав где-то до середины, он остановился и посмотрел на христиан:

— В вашей книге есть картинки.

Это звучало почти как обвинение. В устах Джелаль ад-Дина это и было бы обвинением.

Но христианин в простом коричневом халате по имени Павел спокойно ответил:

— Да, высокочтимый хан, есть. Они помогают в обучении тех, кто не может прочесть слова.

Он был уже не молод — по возрасту он был ближе к Джелаль ад-Дину — но его голос был легким, ясным и сильным, каким и должен был голос человека, твердо уверенного в избранном им пути.

— Этого опасайся особенно, — пробормотал Дауд. — В нем больше святости, чем в двух других вместе взятых.

Джелаль ад-Дин уже пришел к этому выводу, и вывод ему не понравился. Во врагах, подумал он, лучше иметь мошенников.

Однако времени на эти размышления у него не было, ибо Телериг неожиданно перешел на арабский и повернулся к нему:

— А почему в вашей книге нет картинок, чтобы показать мне, во что вы веруете?

— Потому что Аллах, единый Бог, необъятен и слишком могуч для постижения нашим ничтожным разумом, и потому не может быть изображен, — сказал он. — И человек не может быть изображен, ибо Бог создал его по своему образу и подобию из сгустка крови. У христиан их собственное Писание говорит то же самое, но они игнорируют те законы, которые им не по вкусу.

— Лжец! Еретик! — крикнул Феодор. Он повернулся к Джелаль ад-Дину, и его бритая макушка гневно заалела.

— Не лжец я, — ответил Джелаль ад-Дин. Не зря же он учился вместе с христианами, пока еще не узревшими правды в учении Мухаммеда. — Стих, существование которого ты отрицаешь, находится в книге под названием «Исход».

— Это правда? — прогремел Телериг, сурово посмотрев на христиан.

Феодор начал отвечать, но Павел остановил его:

— Высокочтимый хан, стих именно таков, как говорит араб. Мой товарищ не пытался этого отрицать. — Феодор явно собирался возразить, но Павел не дал ему, продолжив: — Но этот закон был дан Моисею очень давно. С тех пор на землю пришел Христос, Сын Божий, и вера в него обеспечивает человеку рай, независимо от исполнения отживших свое еврейских законов.

 Телериг хмыкнул:

 — Новый закон может сменить старый, если обстоятельства изменились. Что скажешь ты на это, посланец халифа?

 — Я прочту два аята из Корана, из суры под названием «Корова», — сказал Джелаль ад-Дин, радуясь предоставленной ему Павлом возможности. — Аллах говорит: "Говорят иудеи: "Христиане не на истинном пути". А христиане говорят: "Не на истинном пути иудеи", и при этом они ссылаются на Писание". И те, и другие ссылаются на Писание, великолепный хан. Это значит, что и те, и другие изолгали слово Божие. И вот еще: "Утверждают они: "Аллах обрел для себя ребенка". Пречист Он!" Какой же может быть у Аллаха сын?

 Цитируя Коран, он, естественно, говорил по-арабски. Он не удивился, заметив, что христиане понимают его без труда. Они наверняка приготовились ко всем трудностям, которые могли встретиться им на пути.

Один из бояр Телерига обратился к хану на своем собственном языке. Малик ибн Анас, которого Джелаль ад-Дин взял с собой именно потому, что он немного понимал болгарскую речь, перевел:

— Он говорит, что святые камни их предков и даже языческие боги славян, которыми они правят, служили им верой и правдой все эти годы, и напоминает Телеригу, что от добра добра не ищут.

Глядя вокруг себя, Джелаль ад-Дин заметил, что многие бояры кивают.

— Великий хан, могу ли я говорить? — испросил он позволения.

Телериг кивнул. Джелаль ад-Дин продолжил:

— Великий хан, достаточно открыть как следует глаза, чтобы увидеть доказательство всемогущества Бога. Разве не простираются владения моего повелителя халифа Абд ар-Рахмана, да пребудет с ним мир, от Западного моря до Индии, от твоих границ до пустынь Египта? Даже христиане, чье знание о Боге несовершенно, все еще правят многими землями. Но только вы тут в этой маленькой стране молитесь своим идолам. Разве это не доказывает, что их сила весьма невелика?

— Я могу сказать и больше, высокочтимый хан, — неожиданно в разговор включился Никита, до того молчавший. — Твои фальшивые боги держат Болгарию в изоляции. Как твои подданные, имея дело с христианами или даже с мусульманами, могут произнести клятву, которой поверят? Как ты можешь заключить договор именем Бога, чтобы обеспечить его выполнение? Как один из болгар может законным образом жениться на христианке? Уж наверное, такие проблемы у тебя возникали не раз, а иначе бы ты нас и не приглашал.

— Он говорит правду, хан Телериг, — сказал Джелаль ад-Дин. Он не ожидал, что священник будет так хорошо разбираться в делах по большей части светских, но Никита разбирался. Поскольку отрицать слова священника было нельзя, следовало их поддержать, а не проигнорировать.

Телериг начал грызть свой ус. Он перевел взгляд с одного делегата на другого, потом обратно.

— Скажите мне, — произнес он медленно, — вы все верите в одного и того же бога, или в разных?

— Это отличный вопрос, — сказал Джелаль ад-Дин. Нет, Телериг был не глуп. — Это один и тот же бог: нет Бога, кроме Аллаха. Но христиане молятся ему неправильно, говоря, что его Три, а не Один.

— Это один и тот же Бог, — согласился с ним Павел, явно снова не давая вставить слова Феодору. — Мухаммед — не настоящий пророк, и многое из его учения — ложь, но это один и тот же Бог, который отдал своего единственного Сына для спасения человечества.

— Подождите! — поднял руку Телериг. — Если это один и тот же Бог, то какая разница, как именно я и мой народ должны ему молиться? Какие бы именно молитвы мы ему ни возносили, он наверняка их услышит.