Я - Mennad

беговых имплантах окружили мужчину и угрожали расправой. Пара моих коллег уже держали бандитов на прицеле, шёл торг за жизни пленённого гражданина. Я не захотел играть по правилам, прибавил газу, завалил корпус своего летуна набок, и мы проскользили через нападавших, отделяя их тела от имплантов. Кровь и биожидкости небольшими фонтанами разлетелись в стороны, мне показалось, что я даже задел и их жертву, но меня это не остановило.

Я рванул дальше по полупустым улицам. Дежурный орал в ухо, что я псих и меня отправят на деактивацию имплантов, но я сухо ответил, что преступники обезврежены, еду на следующий вызов, который горит ярко-красной точкой. Это знак высокой степени риска. Вот куда я сейчас хочу. Да, это другой конец урбана, но я уже решил. Для ускорения полетел через пешеходную площадь и небольшой парк в центре.

Тридцать шесть лет назад тут казнили моего дядьку. Это сильно ранило мою маму. Она избегала это место. И я тоже стал это делать, мне не хотелось причинять ей боль. Я ни разу тут не был, пока случайно не узнал, истинную причину казни. Дядька был лидером “беретов”. Мной овладела ненависть к нему и к этому месту.

Однажды ночью я напился и прилетел сюда, на площадь Рожениц. Она была подернута легким туманом. В центре торчал высокий белый обелиск, а за ним высилась базальтовая скала с тремя красивыми каменными женщинами.

Фигуры стояли, взявшись за руки, чёрные и холодные. Они безразлично смотрели вдаль. Им было плевать на меня. От обиды я заорал, в ту ночь им было высказано все, что у меня накопилось. Помню, что остановился от странного чувства. Мое тело покалывало, тогда же впервые закружилась голова. Мне показалось, что меня затягивает невидимый водоворот. Я испугался и дал дёру.

И вот, много лет спустя, мне придется снова там побывать.

Дождь был мне на руку: людей на площади не было, никто не мешал лететь, не снижая скорости. Впереди замаячили огни площади. Они переливались из-за дождя и непонятной дымки в этом месте. Показался обелиск в центре, а за ним громадный кусок скалы с барельефом красивых, блестящих тел. Сегодня женщины не казались мне безразличными. Наоборот, они поманили меня.

«Вот оно!» — мелькнуло в голове. Я направил летун на скалу и выдавил гашетку до упора, но на импланте сработал предохранитель, машина подо мной начала скидывать газ. Я перекинул родную руку с одной рукоятки на другую, и поверх протеза нажал на газ. Этому фокусу меня научил погибший напарник. Обычно всё у меня получалось, но тут летун заплясал. Его корму кидало из стороны в сторону. Секунда — и вот меня уже с него сорвало. Мотолёт снёс пару фонарей и проскользил по мокрой улице ещё метров тридцать. Я же запомнил только приближающийся обелиск. Ура! Я получу, что хочу.

День второй

Голова болела как после хорошей попойки. В себя я пришёл под равномерное гудение информационного импланта в затылке. Какая-то сволочь без разрешения ползала по моему блоку памяти. Я хотел резко встать и угостить любопытный нос своим кулаком. Дёрнулся. Но сил хватило только на то, чтобы открыть глаза. Рядом со мной сидел доктор Ван. И это он сканировал мои данные.

— А, Гек! Вы пришли в себя. Отлично.

— Док, я чё, не умер?

— Дружище, рядом с РОГом ещё никто не умирал. Многие рядом с этим устройством теряют сознание. Хотя там же есть предупреждающая табличка: «Не подходить». А тебя, говорят, прямо у основания нашли. Что ты там делал?

— Рог? Чей?

— Ну не твой же, — врач с опаской на меня посмотрел, а потом его лицо озарила улыбка. — Понял, ты только прилетел на звездолёте «Травертини»? Поэтому и не знаешь, что профессор Сон изобрёл устройство, излучающее в наш мир положительную энергию — РОГ. А мы, новоземляне, назвали его Рогом изобилия.

Я с трудом воспринимал информацию. Имплант продолжал ровно гудеть, этот гул отдавался глухой болью по всей голове. Мой взгляд скользнул с доктора на стены, на потолок, на окно. На улице светило солнце. Я уже и забыл, когда видел его последний раз. Дождь лил каждый день последние два года, а тут солнце.

«Может, я в раю? — мелькнуло у меня в голове. — Да ну, не может быть. Мне такого не светит. Может, я сплю? Это всё иллюзия? Нет, не может быть, во сне ничего не болит. Загробный мир? Не-не, чушь. Наверно, я долго был без сознания, погода наладилась и ремонт сделали. Док хорошо выглядит. Всё наладилось? Да, точно! Я… А я не спас Элю…»

К горлу подкатил ком. Я сжал кулаки. Биомеханическая левая, оказалось, была зафиксирована на кровати. Не поняв этого, я сорвал все крепления, удерживающие её.

— Эй, эй, полегче!

Ван вскочил со своего места, выхватил из кармана электрошокер и направил на меня.

— Ван, ты больной? Реально думаешь меня этим остановить?

— Во-первых, я тебя вижу первый раз в жизни. Давай поуважительнее. Во-вторых, я Дан. И прошу меня так и называть.

— Во-первых, быстро ты пациентов забываешь док. А во-вторых, я Чук, и не смей называть меня Геком!

— Так, давай спокойней. Пока вы летали на «Травертини», у нас немного поменялись обычаи. В знак уважения мы обращаемся по второй части имени. По первой только к преступникам. Поэтому я Дан, а ты Гек.

Я закатил глаза.

— Что ещё новенького вы тут придумали за пару часов, пока я спал?

— Это было принято большим советом лет двести назад.

По моей спине пробежала дрожь. Последние слова врача меня шокировали. Осознание того, сколько времени я мог тут проваляться, меня пугало.

— Какое сегодня число?

— Пятое августа триста шестьдесят первого года после переселения.

— Позавчера умерла Эля…

— Прости, не понял, кто это? У меня нет женщины с таким именем на участке… О! А не про Нору ли речь? Та девушка, что живёт в ячейке, куда ты приписан. Как же её полное имя? Э-э-э, Элеонора? — Лицо врача засветилось от догадки.

— Да, я про неё, она умерла…

— Как это? Я связывался с ней пару часов назад. Она, правда, сказала, что живёт одна.

Тут док игриво подмигнул мне. Моё сознание путалось. Я аккуратно сел на койке и растерянно произнёс:

— Я ничего не понимаю. У меня каша в голове. Я точно Чук-Гек? Ты не проверишь мой ИН?

— Дружище, я ещё проверяю. Твой чип настоящий, есть номера твоих ключевых событий, в базе контролёров есть твоя личная запись, есть