В мире безмолвия - Жак-Ив Кусто

Однажды, кувыркаясь в воде, Дюма заметил, что за ним наблюдает с мощного катера живописный тип, голый по пояс и весь разрисованный танцующими девицами и знаменитыми полководцами. Эта ходячая картинная галерея окликнула Диди; тот вздрогнул – он узнал Карбона, пресловутого марсельского гангстера, чьим идолом был Аль Капоне.

Карбон подозвал Диди и пригласил его к себе на катер; затем осведомился, чем тот занят. «Ничего особенного, просто ныряю», – ответил Диди робко.

«Я люблю приезжать сюда, чтобы отдохнуть на покое от городского шума, – сказал Карбон. – Ты заинтересовал меня – будешь теперь нырять с моей скорлупки».

Диди рассказал ему о ненависти к ныряльщикам со стороны рыбаков. Карбон вспылил. Направив свой катер прямо в гущу рыбацких лодок, он демонстративно обнял Диди своей волосатой ручищей и заорал: «Эй, вы! Имейте в виду – это мой друг!»

Мы дразнили Дюма его гангстером, однако вынуждены были отметить, что рыбаки больше не смели его задевать. Вместо этого они обратились с протестом в правительственные инстанции. В результате был принят закон, строго регламентирующий подводную охоту. Применение водолазных аппаратов и огнестрельного оружия запрещалось. Ныряльщиков обязали обзавестись разрешениями на охоту и войти в официально утвержденный клуб рыболовов. Однако крупная рыба уже исчезла из прибрежных вод на всем протяжении от Ментоны до Марселя. Было зафиксировано еще одно примечательное явление: рыбы научились держаться за пределами досягаемости оружия подводных охотников. Они нагло дразнили ныряльщика, вооруженного самострелом, держась от него в пяти футах. Если ныряльщик брал с собой гарпунное ружье с резиновой пращой, бьющее на восемь футов, то рыбы аккуратно соблюдали дистанцию в восемь футов с небольшим. Они словно знали, что дальнобойность самого мощного гарпунного ружья составляет пятнадцать футов. Сотни лет человек был самым безобидным из всех появлявшихся под водой существ. Когда же он вдруг освоил правила подводного боя, рыбы немедленно разработали соответствующую оборонительную тактику.

В пору нашего увлечения очками Дюма как-то побился об заклад, что за два часа набьет острогой двести двадцать фунтов рыбы. В течение условленного времени он нырял пять раз на глубину от сорока пяти до шестидесяти футов. В каждый заход он успевал за короткое время, пока у него хватало дыхания, одолеть здоровенную рыбину. Он выловил четырех морских судаков общим весом в двести фунтов и одну восьмидесятифунтовую ставриду [4].

Одно из наших самых ярких воспоминаний – сражение с огромной ставридой, весившей не менее двухсот фунтов. Диди поразил ее острогой, и мы стали посменно нырять, стараясь закрепить успех. Дважды нам удавалось дотащить рыбину до самой поверхности. Однако воздух, казалось, действовал на нее только ободряюще: мы выдыхались, а рыбина все усиливала сопротивление. В конце концов царица ставрид спаслась бегством.

Мы были молоды и порой переступали границы здравого смысла. Однажды – это было в декабре, в Каркерэне – Тайе стал нырять один, оставив свою собаку Сойку сторожить одежду. Температура воды была пятьдесят два градуса по Фаренгейту [5]. Филипп гнался с острогой за большим морским окунем, но промерз и вынужден был прекратить преследование. Между тем он оказался на расстоянии нескольких сот ярдов от берега. Измученный и окоченевший, он с огромным трудом поплыл обратно. Наконец Филипп выбрался на камень и упал без сознания, обдуваемый пронзительным ветром. Жизнь его была на волоске, но тут волкодав, движимый каким-то чудесным инстинктом, прикрыл Филиппа собой и стал дышать ему в лицо. Тайе пришел в себя и лишь с огромным трудом добрел до укрытия.

Наши первые исследования в области физиологии ныряния касались воздействия холода. Вода – лучший проводник тепла, нежели воздух, она обладает поразительной способностью поглощать калории. Тело купающегося теряет в море огромное количество тепла, что создает величайшую нагрузку на его тепловые центры. Центральная температура тела должна во что бы то ни стало оставаться неизменной. Подверженный воздействию холода, организм осуществляет решительное стратегическое отступление: первой на произвол врага оставляется кожа, затем подкожные слои. Происходит сжатие поверхностных капилляров; отсюда гусиная кожа. Если холод продолжает наступление, организм уступает ему руки и ноги ради сохранения жизненных центров. Падение внутренней температуры сопряжено уже с опасностью для жизни.

Мы убедились, что тот, кто после купания кутается в мохнатую простыню, совершает ошибку. Не сохраняя нисколько тепла, он лишь заставляет тепловые центры сжигать лишние калории для подогрева верхних покровов тела. При этом происходят серьезные нервные реакции. К слову сказать, горячительные напитки и алкоголь также неспособны восстанавливать температуру наружных частей организма. Если мы иногда выпиваем глоток бренди после утомительного ныряния, то скорее ради успокоительного эффекта, нежели для того, чтобы согреться. Мы установили, что лучший способ восстановить тепло – залезть в горячую ванну или стать между двумя кострами на берегу.

Мы сделали интересное открытие в связи с распространенным обычаем смазывать тело жиром для купания в холодной воде. Жир не держится на коже. Вода смывает его, оставляя лишь тонкую пленку, которая не только не защищает пловца, но, наоборот, способствует потере тепла. Другое дело, если бы жир можно было впрыскивать под кожу, получая нечто напоминающее теплоизолирующий подкожный слой у кита.

В поисках защиты от холода я затратил немало усилий на изготовление прорезиненных костюмов. В первом из них я сильно смахивал на Дон-Кихота. Следующий костюм можно было слегка надувать для лучшей теплоизоляции, но зато он обеспечивал равновесие только на одной какой-нибудь глубине, и у меня почти все время уходило на то, чтобы не дать увлечь себя вниз или вытолкнуть наверх. Другим недостатком этого костюма было то, что воздух стремился собраться в ногах, после чего я повисал головой вниз. В конце концов нам удалось в 1946 году разработать конструкцию костюма, который сохранял постоянство формы и который мы с тех пор применяем при нырянии в холодную воду. Он надувается за счет воздуха, выдыхаемого ныряльщиком из-под маски. Специальные клапаны около головы, кистей и ступней выпускают лишний воздух наружу и обеспечивают стабильность на любой глубине и при любом положении тела. Путешественник Марсель Ишак испытал эффективность этого костюма при погружении в море во льдах Гренландии во время недавней полярной экспедиции Поль Эмиля Виктора. Дюма создал «демисезонный» костюм – легкую резиновую кофту, которая позволяет ныряльщику находиться в воде до двадцати минут, нисколько не сковывая его движений.