Длиннее века, короче дня - Евгения Михайлова

Он подъехал к своему офису, припарковался, вышел из машины, и тут к нему подошел шеф и его бывший сокурсник Виктор.

– Леша, привет. Слушай, выручи. Надо в налоговую с документами поехать, а бухгалтер заболела, замещает ее девчонка, ну, так сидит, пока просто место занимает. Я ее на работу взял два дня назад. Еще не въехала ни во что. Съездишь с ней? Вон она идет. Уже с мороженым, я балдею, честное слово. Брал сотрудницу с модельной внешностью, получил ясельную группу между горшком и мороженым. Катя! Двигайся быстрее. Алексей тебя отвезет. Да глотай ты этот пломбир несчастный, ты ж все документы изгваздаешь.

Алексей посмотрел на девушку, которая приближалась к ним ровно в том же темпе, что и до окрика шефа. Она небрежно, легко и уверенно переставляла свои длинные, безупречной формы ноги, которым ничто не мешало: ни юбка, чуть прикрывающая бедра, ни босоножки на очень тонкой и высокой шпильке. Она такой же походкой наверняка шла бы по песку босиком. Как это у них получается?..

– Здрасте, – сказала ему Катя и облизнула пальцы. Мороженое она проглотила, как было велено.

– Привет. Поехали? Документы в этом мешке, что ли? – Алексей кивнул на большую холщовую сумку, висевшую у Кати через плечо.

– Ага. Мне куда садиться?

– Хочешь – со мной. Хочешь выспаться по дороге – устраивайся на заднем сиденье.

– Леша, – серьезно сказал Виктор. – Ты ей спать не предлагай, есть тоже. Она на все согласится. Вы дело едете делать.

– Ясно. Катя, прошу вперед. Все будет в порядке, не беспокойся, Витя.

Они выехали со двора, Катя достала косметичку, попудрилась, провела помадой по губам и заявила:

– Я умираю от него. Ну, какой зануда. Не ешь, не пей, не спи. Зайдет к нам в бухгалтерию, смотрит на меня так, как будто я сейчас спички достану и вашу прекрасную контору подожгу. Псих. Причем пятый. Я уже в пятую контору устраиваюсь.

– Сама уходишь или выгоняют?

– Ну, как сказать, – Катя мило улыбнулась. – Взаимно.

Алексей с любопытством взглянул на ее круглое, простенькое лицо с неправильными чертами, оно сияло юностью. Наверное, Алексею в его пасмурном настроении именно это было нужно. Солнечный лучик, который слегка согреет его и спрячется.

Они приехали на место, Алексей поставил Катю в очередь, сам пошел искать знакомого инспектора. Очередь обошли, с делами он управился быстро. Вышел, Катя ждала его во дворе. Он взглянул на нее и произнес неожиданно для себя, но совершенно уверенный в том, что поступает правильно.

– Слушай, я могу позвонить Вите, что мы застряли на целый день.

– И чего? – уставилась на него Катя.

– Купим вина, еды, мороженого и поедем ко мне на дачу, хочешь?

– Конечно, – без ужимок согласилась Катя.

Людмила раскладывала на столе папки с рукописями, письма, взяла и положила верстку страницы. Создавала видимость работы. Она ни о чем не могла думать. У нее дрожали руки. Это появилось совсем недавно. Опять непонятная тревога водила ее по кругу: что да почему, отчего и как… Дело было не в бессонной ночи, не в напряженном утре, а в холодном расставании. Люда не смогла поцеловать мужа, и теперь ей было страшно: что он надумает за день. Это точно будет против нее. Против них с Аней. Она, наверное, сходит с ума, но физическое отвращение к мужу в это утро превратилось в страх. Как-то бестолково пролетела первая половина рабочего дня. Почти все пошли обедать в столовую. В комнате остались Люда и секретарша Таня, которая со скоростью строчащего пулемета набивала в Ворде текст. Люда подошла к ней, встала рядом.

– Таня, а ты что делаешь?

– Перепечатку даем. Длинный бред сивой кобылы.

– Так срочно, что даже некогда поесть?

– Да Димыч приказал.

Димычем в редакции называли ответственного секретаря – Дмитрия Орлова.

– Давай чайник включу, кофе попьем, у меня печенье есть.

– Давай, – обрадовалась Таня и похлопала своими длиннющими ресницами, которые, к изумлению коллектива, оказались не приклеенными, а настоящими.

Когда Люда заварила кофе, выложила в вазочку печенье, Таня уже занималась своим главным делом. Густо красила ресницы, потом долго их расчесывала какой-то ненормально широкой зубной щеткой.

– Все хочу у тебя спросить, – Люда глотнула кофе, и ей вроде стало легче. – А ты почему нормальными щеточками и расческами для ресниц не пользуешься?

– Так это смотря для каких ресниц, – объяснила Таня. – Для обычных, да. А у меня видишь…

– А для чего такая зубная щетка? Ну, первоначально. Человеку в рот она не влезет.

– Не знаю. Достала.

«Достала» – это было самое любимое Танино слово. Она его произносила с придыханием. Людмила задумчиво окинула взглядом ее лицо, фигуру. Лицо можно назвать красивым: гладкая кожа, вздернутый носик, пухлые губы. Но весила Таня, наверное, далеко за сто килограммов. Постоянно занималась этим вопросом, только есть меньше не считала нужным.

– Таня, я случайно услышала, что ты к какой-то целительнице или колдунье ходишь. Ну, вроде по поводу похудения.

– С похуданием я к травнику хожу. – Таня с аппетитом и явным удовольствием поглощала одно печенье за другим. – А колдунья тоже есть. Для сестры нашла. В смысле, для ее козла.

– Мужа?

– Живут, только нерасписанные.

– Ну? И зачем козлу колдунья?

– Так ему она и не нужна. Ему и так хорошо. Бабник он. Отвороты ему ставим против баб.

– Помогает?

– Зинка, сестра, говорит – лучше стало. В клуб пойдут, он уже не на каждую пялится. – Таня одним глотком допила полчашки кофе и рассмеялась. – Теперь через одну. Работаем дальше.

– И ты действительно веришь, что это с отворотом связано?

– Конечно! – Танины глаза стали практически круглыми. – Помогает, сто пудов. Все так говорят, кто туда ходит.

– И многие ходят?

– Еще бы. Знаешь, кого я там видела? Леру Домино!

– Это еще кто?

– Ты что, не знаешь? Она, можно сказать, сейчас одна из первых поп-звезд. Ну, не из первых, но в десятке точно. Она еще замуж вышла, по телику свадьбу показывали, в общем, был сплошной шоколад, а оказался – бл…н, извини, бабник. Она так плакала, просто умирала.

– Откуда ты знаешь?

– А кто не знает? В тырнете прочитала. Потом смотрю: сидит у нашей Нины Арсеньевны. Ну, думаю, все правду пишут.

– Ей помогло?

– Откуда я знаю. Буду искать. Где-нибудь прочитаю. А тебе зачем?

– Тоже для мужа.

– Иди ты! Он же тебе не изменяет.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, у нас не говорили, что изменяет.

– Какая логика у тебя! Не изменяет. Действительно.

– От кого отворот?

– От меня.

– Елки! Первый раз такое слышу.

Алексей, прикрыв глаза, лежал на старой деревянной кровати под влажной махровой простыней (дом был ветхий, деревянный, они редко приезжали его просушивать, обогревать) и напряженно прислушивался к звуку льющейся воды в ванной. Потом душ выключили, Катя вошла в комнату и остановилась у столика с зеркалом, спиной к нему. Он открыл глаза. Она стояла совсем обнаженная и пристально рассматривала какую-то точку или прыщик на своем носу. Он провел взглядом по ее роскошным ногам, плотным ягодицам, довольно широкой талии… Потом увидел совсем девчачьи лопатки, тонкую шею, руки, как у подростка… Как у дочки Ани. В нем все сжалось, будто перед ударом. Точнее, за этим ожиданием удар и последует стремительно. Горячая волна, сильный спазм в груди и мгновенный приступ страшной головной боли. Такая была у него реакция на сильное эмоциональное потрясение. Он быстро встал и бросился в ванную, пробормотав на ходу: