Стихотворения - Генрик Ибсен

И тут услыхал я чей-то смешок

Охотник, что был со мной дружен.

"Я вижу, расстаться нам вышел срок,

Напрасно я шел за тобой, дружок,

Тебе я больше не нужен".

И впредь по-мужски мне идти надлежит

Неизменной дорогой своею.

Безмятежнее кровь по жилам бежит,

Не шелохнется грудь, и сердце молчит.

Я чувствую, что каменею.

Попиваю бодрящее я питье,

Чтоб душа холодов не страшилась.

Сник мой парус, надломлено древо мое.

Но взгляни, как багряное платье ее

Там, внизу, меж берез засветилось.

Навсегда исчезают родные черты,

Кони скачут к церковной ограде.

О, навеки, навеки будь счастлива ты!

Мне теперь не нужны былые мечты.

Лишь о вышнем я думаю взгляде.

Я теперь закален. Сам себе господин,

Я иду по высотам отныне.

"Я недаром сюда поднялся из низин.

Здесь свобода и бог. Их обрел я один,

Все другие бредут в долине.

1859-1860

Перевод П. Карпа

ЖИЗНЕННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ

В весеннем саду, словно снег бела,

Нарядная яблоня расцвела.

Вокруг хлопотала пчелка одна,

Как видно, в яблонев цвет влюблена.

Утратили оба душевный покой,

И тут наш цветок обручился с пчелой.

Пчела улетела на дальний луг,

Тем временем завязью стал ее друг.

Заплакала завязь, плачет пчела.

Как видно, неважно сложились дела!

У старой стены, окружавшей сад,

Жил в норке мышонок, он был небогат.

Шептал он любовно: "О завязь, услышь!

Убогий мой погреб ты в рай превратишь".

Пчела совершает вторичный полет.

Вернулась: на ветке качается плод!

И плод зарыдал. Рыдает пчела.

Как видно, неважно сложились дела!

Под самою крышей, вдали от людей,

В уютном гнезде проживал воробей.

Он стонет любовно: "Меня ты услышь!

О плод, ты гнездо мое в рай превратишь".

Страдает пчела, изнывает плод,

Тоска воробья и мышонка грызет.

И так, без ответа, их жизнь протекла,

Как видно, неважно сложились дела!

Сорвавшийся плод догнивает в кустах.

Мышонок скончался с горестным "ах!".

Когда же сочельник настал у людей,

Из гнездышка мертвый упал воробей.

А пчелка свободна от брачных оков!

Глядит - уже нет ни тепла, ни цветов.

И в улей ушла, чтобы там, среди сот,

Что твой фабрикант, вырабатывать мед.

А как хорошо бы сложились дела,

Когда бы мышонком стала пчела!

В дальнейшем - чуть завязь стала плодом,

Мышонок обязан был стать воробьем!

1862

Перевод Т. Сильман

ДАРЯ ВОДЯНУЮ ЛИЛИЮ

Убаюканный волною,

Тихо спал цветок весною,

Безмятежный, белокрылый.

Я сорвал его для милой!

На груди твоей, родная,

Будет он дремать, мечтая.

Утомленный и безмолвный,

Что его ласкают волны.

Друг мой! Озеро прекрасно,

Но мечтать вблизи опасно:

Водяной подстерегает

Тех, кто лилии срывает.

Друг мой! Грудь твоя прекрасна,

Но мечтать вблизи опасно:

Тех, кто лилии срывает,

Водяной подстерегает.

1863

Перевод Т. Гнедич

СВЕТОБОЯЗНЬ

Когда ходил я в школу,

был смел до тех лишь пор,

покуда день веселый

не мерк в вершинах гор.

Но лишь ночные тени

ложились на поля,

ужасные виденья

толпились вкруг меня.

Дремота взор смежала

и сразу же тогда

вся храбрость исчезала

неведомо куда.

Теперь беда иная:

мила мне ночи тень,

но смелость я теряю

с рассветом каждый день.

Теперь дневные тролли

и шума жизни жуть

мне страха острой болью

пронизывают грудь.

Я в уголке под тенью

ночной приют нашел,

и там мои стремленья

взмывают, как орел.

Пусть шторм грозит, пусть пламя

объемлет небосвод,

парю над облаками,

пока не рассветет.

Под игом синей тверди

я мужества лишен.

Но верю - подвиг смерти

мной будет совершен.

1855-1863

Перевод А. Ахматовой

СИЛА ВОСПОМИНАНИЯ

Известно ли вам, как без опаски

Учат медведя веселой пляске?

В котел посажен зверь могучий,

Внизу разведен костер трескучий.

Хозяин водит по струнам скрипки:

Пляши под польку: "Цветы, улыбки..."

Лохматый дуреет совсем от боли.

Плясать приходится поневоле.

С тех пор, если польку ему играют,

Лапы сами сразу переступают.

И я в котле знал такие же муки,

Сам задыхался под скрипок звуки.

Душа обгорала - не только кожа,

Я ритмы плясок запомнил тоже.

С тех пор, встревожен воспоминаньем,

Котел я вижу, огня полыханье.

И, схож судьбою со зверем серым,

Пляшу в стихах - и тем же размером.

1864

Перевод Вс. Рождественского

ПРОЩАНИЕ

Мы за ворота

Гостей провожали,

Смеялся кто-то,

Кого-то звали.

О дом наш унылый,

О сад молчаливый!..

Где голос милый

И смех шаловливый?

Какая мгла здесь!

Ни счастья, ни света.

Она была здесь,

И вот ее нету.

1864

Перевод Т. Сильман

В АЛЬБОМ КОМПОЗИТОРА

Орфей зверей игрою усмирял

И высекал огонь из хладных скал.

Камней у нас в Норвегии немало,

И диких тварей слишком много стало.

Играй! Яви могущество свое:

Исторгни искры, истреби зверье.

1866

Перевод А. Ахматовой

ЭММЕ КЛИНГЕНФЕЛЬД

То, что дома в сердце у меня поет,

с юга мне навстречу эхо отдает,

И его я слышу, словно нежный звон,

а ведь это тот же мой норвежский сон.

То не эхо было с оснеженных гор.

Летний и лесной мне "это шлет простор.

Так перелагатель на чужой язык

мысли, чувства, голос до конца постиг.

Но иную книгу шлю тебе теперь,

в ней могучей древней силы нет, поверь.

Там осенней ночи темный мир живет,

поутру над нею солнце не взойдет.

Речь идет о Женах, Смерти и Любви,

им идти во мраке, падать им в крови.

Юная, позволь же с родины твоей

унести твой дух мне в гул моих морей.

Глянь, вон фьорд Тронхейма пред тобой открыт,

там туман, как траур, в воздухе висит.

Тень Элины смутно в свой уходит путь,

мать се за нею. Ты о них забудь.

И вернись к потоку, что зовут Изар,

как бы от горчайших пробудившись чар.

Перевод А. Ахматовой

ПИСЬМО В СТИХАХ

Любезный друг!

Вы мне в письме вопросы задаете:

Чем люди ныне так удручены

И дни влачат в безрадостной дремоте,

Как будто страхом странным смущены?

И почему успех не тешит душу

И люди переносят все невзгоды

И ждут безвольно, что на них обрушат

Грядущие, неведомые годы?

Я здесь не дам сих тайн истолкованья,

Вопрос, а не ответ - мое призванье.

Но раз уж Вы решились нависать,

То пусть вопрос Ваш будет не напрасным,

Конечно, если Вы не слишком ясный

Ответ потребуете, так сказать,

Я сам в ответ хочу вопрос задать,

Но только, как поэт, прошу прощенья,

Спрошу не прямо, а путем сравненья.

Скажите ж мне, когда-нибудь случалось

Увидеть Вам у наших берегов,

Как отплывает судно от причала

В открытый океан под шум ветров?

Вы видели - и помните, конечно,

На корабле дух ревностный, живой,

И общий труд, спокойный и беспечный,

Слова команды, четкой и простой,

Как будто это мир закономерный

С орбитою своей, как шар земной,

Идет путем рассчитанным и верным.

Нередко судно в путь уходит дальний

Иные ищет гавани и страны;

Сгружают вскоре груз первоначальный,

Берут товар с названьем чужестранным;

И наполняют в рвенье неустанном

Трюм ящиками, бочками, тюками

И в точности, какой теперь багаж

И груз навален в трюм, ни экипаж,

Ни даже капитан не знают сами.

И снова судно отплывает в дали,

Кипит, белея, пена за кормой,

Как будто тесен стал простор морской,

И кажется, что он вместит едва ли

Весь этот сгусток смелости людской.

Которую и штормы множат даже

У путников, а также в экипаже.

Да, здесь не позабыли ни о чем:

Закреплены надежно груза горы,

И держатся в порядке все приборы,

Чтоб в море судно верным шло путем.

Есть налицо и знанья и уменье,

Здесь места нет и тени подозренья.

Но все же, вопреки всему, однажды

Случиться может так среди стремнин,

Что на борту без видимых причин

Все чем-то смущены, вздыхают, страждут.

Немногие сперва тоской объяты,

Затем - все больше, после - без изъятий.

Крепят бесстрастно парус и канаты,

Вершат свой долг без смеха и проклятий,

Приметы видят в каждом пустяке.

Томит и штиль, и ветерок попутный,

А в крике буревестника, в прыжке

Дельфина зло душой провидят смутной.

И безучастно люди бродят сонные,

Неведомой болезнью зараженные.

Что ж тут случилось? Что за час настал?

В чем тайная причина злого гнета,

Кто мысль и волю парализовал?

Грозит опасность? Повредилось что-то?

Нет, ничего. Дела идут, как шли,

Но без надежд, без мужества, в тиши.

А почему? Затем что тайный слух,