Фигляр дьявола - Мюррей Смит

— Доминик Макмарраф. Я знаю, в глубине души вы верите, что здесь, в Ирландии, народ относится со снисхождением и, возможно, с невольным восхищением к вам и вашим друзьям республиканцам, которые не отрицают своего участия в так называемой вооруженной борьбе. И что закон постарается оградить вас от юридических процедур, существующих в стране, где якобы были совершены ваши предполагаемые преступления. Ладно, я знаю закон Ирландии и поклялся соблюдать его. Поэтому, изучив доказательства, представленные под присягой арестовавшими вас офицерами отдела по борьбе с терроризмом столичной полиции и специальным отделом королевских констеблей Ольстера, я не имею другой альтернативы перед лицом закона, кроме как передать вас государственному обвинению Британской короны Великобритании и Северной Ирландии.

— Я подаю на апелляцию! — вскочил со своего места Питер Бейкер — очень способный и умный адвокат ИРА, который отказался от высокооплачиваемой работы в Брюсселе ради того, чтобы, как говорили, вести свою борьбу в области правосудия.

— Мотивы для апелляций исчерпаны, мистер Бейкер. Все. Я подпишу бумаги. Отведите его в тюрьму, но постарайтесь не упустить, как это сделали лондонские полицейские. Заседание закрыто, слушание следующего дела завтра утром.

В телевизионных новостях в Лондоне только и говорилось об этом. Слава Богу. Наконец-то ирландский суд повел себя как цивилизованный орган правосудия, стал выдавать этих скотов из ИРА, чтобы они получали бы по заслугам. «Теперь им негде укрыться», — возвестила на следующее утро «Дейли телеграф», и даже премьер-министра Ирландии Чарли Хоги уже больше не называли обабившимся пустобрехом, что являлось любимым выражением британской прессы по отношению к нему.

Судья Пирсон был популярной личностью в уставшей от террора Великобритании и отчасти Северной Ирландии. В то время как Лондон начал передавать шестичасовые новости, справедливый судья ловил рыбу на удочку в небольшом ручье, протекавшем между пологими холмами в окрестностях Брея в графстве Уиклоу. Его спутником был бородатый, куривший трубку человек с Севера, обладавший такой же спокойной уверенностью, как и Доминик Макмарраф. И, конечно, подобной же уверенностью обладал и судья Юджин Пирсон. Потому что в одном они были совершенно схожи — все они принадлежали к ИРА, хотя брошенный на произвол судьбы Доминик так никогда и не узнал об этом.

Мужчина с Севера, куривший трубку, выбил ее о каблук и теперь смотрел на медленно текущие воды ручья, мох и водоросли, покрывавшие коричневые и серо-голубые камни внизу, восхищаясь чистотой русла. Вверху над головой, на ветке высокой березы засвистел черный дрозд, потом его свист и еще свист кроншнепа послышались в поле. Пятерых надежных ребят, одетых в обычную одежду деревенских рабочих, которые спрятались среди деревьев, следя за тем, чтобы никто не нарушил уединение судьи и его гостя, совсем не было видно.

— Как Мараид? — спросил мужчина, разглядывая трубку.

— Отлично.

— А Сиобан?..

— Как всегда независима.

Мужчина с Севера — а это был начальник штаба ИРА — достал кисет из кармана удобной твидовой куртки.

— Юджин, мы начинаем испытывать недостаток в деньгах.

— О какой сумме идет речь?..

— В зависимости от расходов. Если мы хотим продолжать действовать так, как действовали на протяжении последних двадцати лет, то, возможно, хватит нескольких сот тысяч. Но если Совет будет настаивать на активизации деятельности в ближайшие несколько лет, то речь может идти, пожалуй, и о четырех миллионах.

Пирсон понимал, что под активизацией деятельности начальник штаба подразумевает взрывы бомб и убийства не только на территории Великобритании, но и в странах Европы, да и вообще везде, где британским интересам может быть нанесен ощутимый ущерб. Погибнет много людей, и правительство Соединенного Королевства окажется вынужденным сесть за стол переговоров. В результате будет достигнуто соглашение о выводе войск из Северной Ирландии, и таким образом двадцать лет вооруженной борьбы не пропадут даром. Юджин Пирсон был здравомыслящим и порядочным человеком, он считал себя патриотом, но не верил, что ИРА сможет долго продолжать свою борьбу. Симпатии к ней охладевали месяц за месяцем. Ливийский лидер Каддафи предоставил ИРА тонны взрывчатки «Семтекс», оружие, боеприпасы, и сейчас все это надежно спрятано в подземных бункерах на территории Ирландии, а часть — в потайных хранилищах в Англии и на континенте. Но большая часть оружия будет ржаветь и приходить в негодность, пока не соберут необходимые суммы для оплаты тайных агентов, безопасных квартир, машин и разъездов.

— Фонды истощаются. От северян вряд ли можно ожидать больше нескольких сот тысяч. Крах Восточного блока вообще катастрофа, а наши друзья арабы с Ближнего Востока скупятся.

Пирсон знал об этом. Он посмотрел, как гость из Белфаста раскуривает трубку, подумав при этом, к чему приведет их беседа. Она должна быть очень серьезной, потому что подобные встречи сводились до минимума по вполне понятным причинам безопасности.

— Юджин, я хочу, чтобы ты встретился с человеком из Боготы.

Пирсон вздохнул. Если дело касалось крупных нелегальных финансовых средств, то все дороги неизменно вели в Колумбию.

— Но мы же не связываемся с деньгами, выручаемыми от продажи наркотиков.

Он посмотрел на крупную форель, медленно двигавшуюся в ручье к берегу и не обращавшую никакого внимания на мушку, предлагаемую ей в качестве наживки.

— Ты просто встреться с ним. Сделаешь, а..? Этот человек имеет доступ к миллионам. К деньгам, а не к наркотикам. Человек чистый и умеет держать язык за зубами. Наш агент в Майами проверял его.

— Богота для меня означает кокаин. Наше движение не может запятнать себя наркотиками, Брендан, и это моя твердая позиция.

Хотя судья был убежденным, активным и наиболее законспирированным сторонником ИРА, он не испытывал угрызений совести, потому что одновременно с этим оставался порядочным человеком, способным блюстителем закона и его места в ирландском обществе.

Брендан Кейси раскурил трубку, наполнив окружающий теплый июньский воздух запахом ароматного табака. Когда спичка начала уже обжигать пальцы, он отшвырнул ее в ручей.

— Я переговорил с четырьмя мудрыми людьми. Будь в следующее воскресенье в семь часов в баре отеля «Георг V» в Париже. Этого парня зовут сеньор Рестрепо. Выслушай его, Юджин. Хотя бы послушай, что он хочет сказать…

Пирсон занимал равное положение с Кейси в Совете ИРА, но не принимал непосредственного участия в вооруженной борьбе. Вклад Пирсона в общее дело заключался во всесторонней оценке того, каким образом террористическое движение должно развиваться, не теряя при этом симпатии и получая поддержку определенных кругов на родине и в мире. И Пирсон подтвердил, что обладает здравой и точной интуицией. Но Кейси был выходцем из ирландского гетто, он убил своего первого британского солдата в возрасте шестнадцати лет. В двадцать лет он командовал «Бригадой Белфаста», отсидел три года в тюрьме, в составе делегации «временных»[2] участвовал в секретных переговорах с британским правительством, проходивших в красивом особняке на Чейни-уок в лондонском районе Челси, снова вернулся к вооруженной борьбе, а затем занял высокий пост в политической иерархии партии Шинн фейн. Уверенный в себе, не знающий отдыха, с горящими глазами, он очень хорошо вписался в борьбу, которую вели средства массовой информации, и примерно тогда же начал курить трубку. И вот теперь он — влиятельная фигура в ИРА. И если кто-то становился на его пути, Пирсон не сомневался, останется ли в таком случае тот человек в живых. Это было ясно, как дважды два — четыре.

Черный дрозд был, безусловно, редкой птицей на Даунинг-стрит в Лондоне. Но действительно ли это черный дрозд? Дэвид Джардин отнюдь не был экспертом по черным дроздам. На самом деле это мог быть соловей, хотя Дэвид не был уверен, поют ли соловьи в три часа дня. Джардин не был также экспертом и по Даунинг-стрит, 10.[3] Полем его деятельности являлась активная разведка, которую секретная разведывательная служба Великобритании называла «отрезанным ломтем», потому что агентов этой разведки при провале убивали. А может быть, это был воробей, но разве воробьи могут так хорошо петь? Нет, они чирикают, это известно каждому дураку. Боже мой! Премьер-министр только что задал ему вопрос. Уже два года Джардин курировал Южную Америку, и за это время седьмой раз находился на Даунинг-стрит, 10. И вот теперь замечтался. Он встретил вопросительный взгляд премьер-министра и в свою очередь вежливо посмотрел на него.

Молчание.

Джардину стукнуло сорок восемь лет. Высокий, широкоплечий, он выглядел благополучным человеком, обладавшим чувством юмора. Он понял значение взглядов, которые бросили на него Стивен Маккрей — шеф секретной разведывательной службы и Джайлс Фоули — секретарь кабинета министров.