Алхимик - Пауло Коэльо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Может быть, и мы такие же, – думал пастух. – Ведь я и сам ни разу не подумал о других женщинах с тех пор, как познакомился с дочкой суконщика». Он взглянул на небо, прикинул – выходило, что он еще до обеда будет в Тарифе. Там обменяет свою книгу на другую, потолще, наполнит фляжку вином, побреется и острижется. Надо подготовиться к встрече с дочкой суконщика. А о том, что какой-нибудь другой пастух опередит его и попросит ее руки, он старался не думать.
«Жизнь тем и интересна, что позволяет сны сделать явью», – думал Сантьяго, поглядывая на нeбo и прибавляя шагу. Он вспомнил, что в Тарифе живет старуха, которая умеет толковать сны. Пусть-ка расскажет, что значит сон, уже во второй раз приснившийся ему.
***Старуха провела гостя в заднюю комнату, отделенную от столовой занавесом из разноцветных пластмассовых шнуров. В комнате стояли стол и два стула, а на стене висело изображение Сердца Христова.
Хозяйка села сама, усадила Сантьяго, потом взяла его за обе руки и вполголоса прочитала молитву.
Похоже, что молитва была цыганская. Пастуху часто встречались цыгане – они, хоть овец и не пасли, тоже бродили по свету. А люди говорили, что живут они обманом, что продали душу дьяволу, что воруют детей, и те потом становятся в их таборах невольниками. Сантьяго сам в детстве до смерти боялся, что его украдут цыгане, и теперь, когда старуха взяла его за руки, страх этот воскрес.
«Но ведь здесь – святое Сердце Иисусово», – подумал он, стараясь успокоиться и унять дрожь. Ему не хотелось, чтобы старуха заметила, что ему страшно. Он прочитал про себя «Отче наш».
– Как интересно, – сказала старуха, не сводя глаз с линий его руки, и вновь замолчала.
Юноша забеспокоился еще сильней. Руки затряслись еще больше, и он поспешно отдернул их.
– Я не за тем пришел, чтобы ты мне гадала по руке, – сказал он, жалея, что вообще переступил порог этого дома: не лучше ли будет заплатить, сколько скажут, да идти восвояси. Слишком большое значение придал он своему сну.
– Знаю. Ты пришел, чтобы я растолковала тебе твой сон, – ответила цыганка. – Сны – это язык, на котором говорит с нами Господь. Когда это один из языков мира, я могу перевести с него. Но если Господь обращается к тебе на языке твоей души, он будет внятен тебе одному. Однако деньги за совет я с тебя все равно возьму.
«Вот те на», – подумал юноша, но все же решил рискнуть. Пастух всегда рискует: то волки нападут на его стадо, то засуха случится. Риск и составляет очарование его жизни.
– Мне дважды снился один и тот же сон, – сказал он. – Снилось, будто я пасу своих овец на лугу, и тут появляется ребенок, хочет с ними поиграть. Я не люблю, когда люди подходят к моим овцам – они чужих боятся. Только детей они к себе подпускают без боязни – уж не знаю почему. Не понимаю, как это овцы определяют возраст.
– Рассказывай дальше, – перебила старуха. – У меня вон котелок на огне. Денег у тебя немного, а время мое стоит дорого.
– Ребенок играл да играл с овцами, – продолжал, немного смутясь, Сантьяго, – а потом вдруг подхватил меня на руки и перенес к египетским пирамидам. – Он помедлил, засомневавшись, знает ли цыганка, что это такое, но она молчала. – К египетским пирамидам, – повторил он медленно и раздельно, – и там сказал мне так: «Если снова попадешь сюда, отыщешь спрятанный клад». И только захотел он указать мне, где же это сокровище лежит, как я проснулся. И так – два раза.
Старуха долго молчала, потом снова взяла Сантьяго за обе руки и внимательно вгляделась в ладони.
– Сейчас я с тебя ничего не возьму, – молвила она наконец. – Но если найдешь сокровище, десятая часть – моя.
Юноша рассмеялся от радости – приснившиеся сокровища сохранят ему его жалкие гроши. Старуха, верно, и в самом деле цыганка: цыгане, говорят, сущие ослы.
– Растолкуй мне мой сон, – попросил он.
– Прежде поклянись. Поклянись, что отдашь мне десятую часть сокровищ, тогда расскажу.
Сантьяго поклялся. Но старуха потребовала, чтобы он повторил клятву, обратясь лицом к образу Святого Сердца Иисусова.
– Этот сон на Всеобщем Языке, – сказала она. – Я попытаюсь его растолковать, хоть это и очень трудно. Вот за труды я и прошу у тебя десятую часть клада. Слушай же: ты должен идти к египетским пирамидам. Я сама и не слыхала про такое, но раз ребенок показал тебе их, значит, они существуют на самом деле. Отправляйся туда: там ты найдешь клад и разбогатеешь.
Сантьяго сначала удивился, а потом его взяла досада. Ради такой чепухи и не стоило разыскивать старуху. Хорошо хоть, что она не взяла с него денег.
– Только время потерял, – сказал он.
– Я ведь предупредила: сон твой трудно разгадать. Чем необыкновенней вещь, тем она проще с виду, и только мудрецу под силу понять ее смысл. Моей мудрости тут не хватает – вот и пришлось выучиться другим искусствам – гадать, например, по руке.
– А как же я попаду в Египет?
– Это уж не моя печаль. Я умею только толковать сны, а не воплощать их в действительность. А иначе стала бы я жить тем, что дают мне дочки?!
– А если не дойду до Египта?
– Не дойдешь – останусь без платы за гаданье. Не в первый раз. А теперь ступай, я и так потеряла с тобой слишком много времени.
***Сантьяго вышел от цыганки в сильном разочаровании и решил, что никогда больше снам верить не будет. Тут он вспомнил, что пора и делами заняться: отправился в лавку, купил кое-какой еды, обменял свою книгу на другую, потолще, и уселся на площади на скамейку попробовать нового вина. День был жаркий, и вино волшебным образом охладило Сантьяго. Овец своих он оставил на окраине городка, в хлеву у своего нового друга. У Сантьяго по всей округе были друзья – он потому и любил странствовать. Заводишь нового друга – и вовсе необязательно видеться с ним ежедневно. Когда вокруг тебя одни и те же люди – как это было в семинарии, – то вроде бы само собой получается, что они входят в твою жизнь. А войдя в твою жизнь, они через некоторое время желают ее изменить. А если ты не становишься таким, каким они хотят тебя видеть, обижаются. Каждый ведь совершенно точно знает, как именно надо жить на свете.
Только свою собственную жизнь никто почему-то наладить не может. Это вроде как та старуха цыганка, что толковать сны умела, а вот сделать их явью – нет.
Сантьяго решил подождать, пока солнце спустится пониже, и тогда уж гнать овец на выпас. Через три дня он встретится с дочкой суконщика.
А пока он взялся за новую книжку, которую выменял у местного священника. Книга была толстая, и на первой же странице описывались чьи-то похороны, и вдобавок имена у героев были такие, что язык сломаешь. «Если я когда-нибудь сочиню книгу, – подумал юноша, – у меня на каждой странице будет новый герой, чтобы читателям не надо было запоминать, кого как зовут».
Только углубился он в чтение и увлекся описанием того, как покойника зарывали в снег – Сантьяго самого озноб пробрал, хоть солнце и жгло нещадно, – как подсел к нему неизвестный старик и затеял разговор.
– Что это они там делают? – осведомился он, указывая на людей на площади.
– Работают, – сухо отвечал юноша, делая вид, что погружен в чтение.
На самом же деле он думал о том, как острижет четырех овечек перед дочкой суконщика, и она увидит, на что он способен. Сантьяго часто рисовал себе эту сцену и каждый раз мысленно объяснял изумленной девице, что овец надлежит стричь от хвоста к голове. Еще он перебирал в памяти разные занятные истории, которыми развлечет ее во время стрижки. Истории эти он вычитал в книгах, но собирался сказать, что они происходили с ним на самом деле. Во лжи его она не уличит никогда, потому что читать не умеет.
Старик однако оказался настырным. Он сказал, что утомился и хочет пить, и попросил глоток вина. Сантьяго, надеясь отделаться, протянул ему свою фляжку.
Не тут-то было – старик желал беседовать. Теперь он спрашивал, что за книгу читает юноша. Сантьяго уже думал поступить неучтиво и просто пересесть на другую скамейку, но отец всегда учил его быть вежливым со старшими. Он молча протянул книгу соседу и сделал так по двум причинам. Во-первых, он сам не знал, как правильно произносится ее название. А во-вторых, если старик неграмотный, он сам отсядет от него, чтобы не чувствовать себя униженным.
– Гм... – сказал старик, оглядев ее со всех сторон, словно в первый раз видел книгу. – Хорошая книга, о важных вещах, только уж больно скучная.
Сантьяго удивился: старик, оказывается, не только умел читать, но даже и эту книгу прочел. Что ж, если она и вправду скучная, он еще успеет обменять ее на другую.
– Она о том, о чем написаны почти все книги, – продолжал старик. – О том, что человек не в силах сам выбрать свою судьбу. Она старается, чтобы все поверили в величайшую на свете ложь.
***– А что это за величайшая на свете ложь? – удивился Сантьяго.
– Звучит она так: в какой-то миг нашего бытия мы теряем контроль над своей жизнью, и ею начинает управлять судьба. Ничего более лживого нет.