Стажер нелегальной разведки - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лето пролетело быстро, закончился обязательный сорокапятидневный срок практики. Объект был сдан, и бо́льшая часть бойцов отправилась на законные каникулы. Но у ПМК «горел» один из объектов в дальнем сельском районе. Главный инженер уговорил ребят помочь. За это он пообещал им хорошие деньги и сносные бытовые условия.
Бригада из семи человек отправилась к месту дислокации. Условия были действительно сносные и очень романтические. Ребята занимали отдельную пустующую избу. Удобства были на улице, воду без кипячения пить было нельзя. В первый же вечер их попыталась «прописать» местная молодежь, так что пришлось помахать и кулаками, и штакетиной от забора. Зато на следующий день Сашка выставил местным парням пол-ящика отвратного дешевого портвейна «Агдам», и враги стали друзьями.
С тех пор Павел крепко запомнил присказку своего друга Подкидышева, что ничто так не сближает настоящих мужиков, как хорошая драка и крутая выпивка после нее. Работы было много, и завершить к началу учебного года объект не удалось. Они освободились только в начале октября.
Когда Свиридов явился на родной факультет, занятия еще не начались, но в деканате стоял аврал. Всех, кого было можно, отправили на уборку урожая в подшефный совхоз. Пропуск этой повинности карался жестче, чем пропуск занятий. Месяц отлынивания без уважительной причины от сельхозработ мог сулить даже отчисление. Павел, конечно, подстраховался и вытребовал от главного инженера ПМК письмо на имя декана с просьбой отпустить студента Свиридова на выполнение ответственных работ по телефонизации области, заверенное Первым секретарем райкома КПСС. Декан долго ругался, но пойти против письма из райкома не мог, не тот уровень. Но и просто так отменить проект приказа об отчислении не собирался.
– Сейчас Тамара Петровна распечатает распоряжение об отмене отчисления за прогулы. Подпишешь его в кадрах, профкоме, у проректора по режиму и принесешь мне, – вынес свое решение декан.
– Зачем к проректору по режиму? – удивился студент-«прогульщик».
Декан почему-то отвел глаза и, немного помявшись, ответил:
– Свиридов, ты же почти выпускной курс … Особый учет. Короче. Сказано в Первый отдел – значит, иди в Первый отдел. Туда зря не вызывают.
– Так меня что, туда вызывают? – продолжал недоумевать юноша.
Декан понял, что сказал лишнее, и энергично махнул на него рукой:
– Иди, Свиридов, иди! У меня других забот хватает. И чтобы послезавтра с вещами в восемь утра был здесь. Будем отправлять вас, прогульщиков, на центральную усадьбу в совхоз.
Кабинет проректора располагался в главном корпусе университета, рядом с парткомом. Павел еще надеялся, что в спецчасти он долго не задержится. Получит подписи, как в отделе кадров и профкоме, выслушает краткую нотацию и – свободен. Но когда он увидел, кто сидит в кресле проректора, догадался, что направили его сюда неспроста. Хозяином кабинета оказался тот самый мужчина, что наводил о нем справки и у завкафедрой иностранных языков, и у тренера.
– Ну здравствуй, Свиридов. Проходи, присаживайся, – пригласил его мужчина. – Пора нам с тобой познакомиться. Кое-что я о тебе знаю, меня зовут Виктор Леонидович.
Виктор Леонидович уже пять лет занимал должность проректора. До этого он служил в областном управлении Комитета госбезопасности и занимался проверкой соблюдения секретности на оборонных предприятиях, по сути контрразведывательной деятельностью. Работа в университете нравилась ему гораздо больше. Полковничья должность, статус, самостоятельный участок, да и просто – живая жизнь. На заводах ЧП случались не из-за происков иностранных шпионов, а из-за бытовухи. То воровство, то пьяные драки. Утеря секретных документов произошла один раз, и то опять же по пьяному делу. Другое дело неугомонные студенты. Их тяга к проказам и приключениям иногда рождала такие ситуации, что только диву можно даваться.
К компетенции Первого отдела, как по традиции называли его работу, относился надзор за кафедрами радиоэлектроники и акустики, где готовили специалистов для оборонки. Кафедра картографии на географическом факультете – здесь хранились материалы под грифом «ДСП». Лабораторный фонд на химфаке – там можно было приготовить черт-те что. Это было хорошо ему знакомо по прежней работе. Теперь же добавилась борьба с идеологическими диверсиями, профилактика антисоветских проявлений у незрелой молодежи.
Виктор Леонидович осознавал нужность этой работы, но старался делать это без излишнего ажиотажа. Конечно, надо наказать первокурсников, считай вчерашних школьников, за то, что на скучной лекции по истории КПСС они разрисовали портрет Брежнева и членов Политбюро в найденном за партой журнале «Огонек». Но не так же, как хотели активисты из факультетского комитета комсомола! Исключить из ВЛКСМ означало автоматическое отчисление из университета. Строгого внушения будет достаточно.
Надо было реагировать и на случаи обнаружения в общежитии порнографических журналов, и на фарцовку ширпотребом. Студенты с Кавказа стали привозить странный табак. Поступали сигналы, что по ночам из-за тонких фанерных дверей некоторых комнат доносился «Голос Америки» и шипела «Немецкая волна». Со всем этим нужно было разбираться.
Но особо привечал Виктор Леонидович работу с кадровым резервом КГБ. У него была разнарядка – каждый год рекомендовать по две кандидатуры для дальнейшей спецподготовки. На каждого необходимо было предоставить пухлый том «Личного дела».
Свиридов был одним из возможных кандидатов. По отзывам специалистов, у него отмечалась склонность к усвоению иностранных языков. Он обладал хорошей физической подготовкой, имел разряд по самбо и дзюдо, занимался общественной работой, имел высокий культурный уровень, не чурался физической работы. Бездельники и оголтелые активисты в органах точно не нужны.
Виктору Леонидовичу нравилось ездить на курсы по переподготовке. Есть возможность и с коллегами пообщаться, и что-то новое узнать. Как профессионал, он четко делил преподавателей на две категории: умники и практики. Умники предпочитали пичкать слушателей пересказами книг и собственных методичек. Конечно, важно знать типы темперамента, уметь перечислить личностные качества, которые должны быть присущи сотруднику разведки. Но практический выход из того, что сотрудник ответит на 566 вопросов, которые потом будут разложены на 16 факторов, только в том, что в «Личном деле» появятся еще пять-шесть страниц мудреного текста под названием «Психологический профиль». Интерпретацией факторов можно объяснить любой поступок испытуемого, но нельзя главное – предсказать с
