Владычица озера - Анджей Сапковский

— А кстати, — прервала она, — ты вообще-то как себя чувствуешь?

— Но я же только спросил…

— Я не понимаю твоего вопроса. Это какой-то пароль? Сигнал, по которому распознаются посвященные? Будь добр, разъясни.

— Не сумею.

— Так чего же спрашиваешь в таком случае?

— А потому как… ну… — Его заело. — Ну, в общем… Один из наших взял, да и не спросил, хоть и выпал случай. То ли язык проглотил, то ли устыдился чего-то. Не спросил, вот и свалилась на него куча неприятностей. Так теперь уж мы завсегда спрашиваем. На всякий случай.

— Слушай, в твоем мире есть чародеи? Ну, понимаешь, такие люди, которые занимаются магией. Маги. Ведуны, значит.

— Есть Мерлин. И Моргана. Но Моргана — дрянь в общем-то.

— А Мерлин?

— Так, средний.

— Знаешь, где его найти?

— А как же! В Камелоте. При дворе короля Артура. Я как раз туда направляюсь.

— И далеко это?

— Отсюда до Повисса, по реке Гафрен, потом по течению реки до Глевума к Морю Сабрины, а оттуда уж близко до равнин Теплого Края. На все вместе дней этак десять набежит.

— Далековато, однако.

— Можно, — задумался Галахад, — сократить малость, если поехать через Ким Пикка. Но это заколдованная долина. Там страшновато. Там живут Y Dynan Bach Teg, зловредные карлики.

— А меч у тебя для чего? Для фасону?

— А что мечом супротив карлов-то сделаешь?

— Сделаешь-сделаешь, не бойся. Я — ведьмачка. Слышал когда? Э, ясное дело, не слышал. А твоих карлов я не боюсь. У меня среди краснолюдов уйма знакомых.

«Это уж точно», — подумал Галахад.

— Владычица Озера?

— Меня зовут Цири. И не называй меня Владычицей Озера. У меня это вызывает неприятные ассоциации. Неприятные и скверные. Так меня называли в Стране… Как ты назвал ту страну?

— Faerie, или, как говорят друиды, Аннуин. А саксы — Эльфланд.

— Эльфланд? — Она накинула на плечи полученный от него клетчатый пиктовский плед. — Знаешь, я бывала там. Вошла в Башню Ласточки и — трам-тарарам — оказалась среди эльфов. А они именно так меня называли — Владычица Озера. Мне вначале даже нравилось. Льстило. Пока я не поняла, что в том краю, в той башне и над тем озером никакая я не Владычица, а обыкновенная пленница.

— Уж не там ли, — не выдержал Галахад, — ты испачкала одежду кровью?

Она долго молчала. Наконец ответила:

— Нет, — и ему показалось, что голос у нее слегка дрогнул, — не там. А у тебя острый глаз. Ну что ж, от правды не убежишь, голову в песок прятать нет резону. Да, Галахад. Последнее время я пачкалась частенько. Кровью врагов, которых убивала. И кровью близких, которых пыталась спасти… И которые умирали у меня на руках… Почему ты так на меня смотришь?

— Не знаю, кто ты — богиня или смертная… Но ведь ты обретаешься на грешной земле.

— Будь добр, ближе к делу.

— Я хотел бы, — у Галахада разгорелись глаза, — услышать твою историю. Не соблаговолишь ли ты, Владычица, поведать ее?

— Слишком долго рассказывать.

— У нас есть время.

— И не очень хорошо она заканчивается.

— Не верю.

— Почему?

— Ты пела, когда купалась в озере.

— А ты наблюдателен. — Цири повернулась к нему, стиснула губы, а ее лицо вдруг сморщилось и стало совсем некрасивым. — Да, ты наблюдателен. Но очень наивен.

— Поведай мне свою историю. Пожалуйста.

— Ну что ж, — вздохнула она. — Пусть так, коли хочешь… Расскажу.

Она уселась поудобнее. Он тоже. Лошади гуляли на опушке леса, пощипывали траву.

— С начала, — попросил Галахад. — С самого начала…

— Эта история, — заговорила она после недолгого молчания, плотнее кутаясь в плед, — все больше кажется мне историей без начала. И я вовсе не уверена в том, что она закончилась. Понимаешь, в ней жутко перемешались и переплелись прошлое с будущим. Некий эльф сказал мне, что она похожа на змея, который ухватился зубами за собственный хвост. Имя этого змея тебе полезно знать — Уроборос. А то, что он грызет собственный хвост, означает, что кольцо замкнулось. В каждом миге таится прошлое, настоящее и будущее. В каждом мгновении — вечность. Понимаешь?

— Нет.

— Не беда.

Глава 2

Истинно говорю вам: кто верит снам, тот подобен человеку, что тщится поймать ветер или ухватить тень. Прельщается зыбкими отражениями, зеркалом кривым, которое лжет, либо вещает вздор на манер женщины рожающей. Воистину глуп тот, кто миражам сонным верит и спешит призрачным путем.

Однако же, кто снами пренебрегает и не верит им совсем, тот столь же неразумен. Ибо, ежели б сны вообще никакого смысла не имели, то зачем тогда боги, творя нас, даровали нам способность видеть сны?

Ветерок тронул парящую как котел поверхность озера, погнал по ней клочья тумана. Ритмично скрипели и потрескивали уключины, выныривающие из вод лопасти весел рассыпали градины блестящих капель. Кондвирамурса опустила руку за борт. Лодка двигалась настолько медленно, что водная гладь почти не взбурлила и не вспенилась на ее ладони.

— Ах, ах, — сказала Кондвирамурса, стараясь придать голосу побольше сарказма. — Ах, какая скорость. Прямо-таки мчимся по волнам. И от скорости аж дух захватывает и голова кругом идет.

Лодочник — невысокий, коренастый и плотный мужчина — гневно и невнятно пробормотал что-то в ответ, даже не подняв головы, покрытой седоватыми, вьющимися будто каракуль волосами. Адептке уже вконец осточертело бурчание, покашливание и хрипы, которыми невежа гребец отделывался от ее вопросов с тех самых пор, как она села в лодку.

— Осторожней, — процедила она, с трудом сохраняя спокойствие. — От такой бурной гребли можно и заболеть.

На этот раз крепыш поднял загорелое, темное как дубленая кожа лицо, что-то пробурчал, прокашлялся, движением заросшего седой щетиной подбородка указал на укрепленную на борте деревянную моталку и скрывающуюся в воде леску, натянутую движением лодки. Видимо, считая объяснение вполне достаточным и исчерпывающим, он продолжил грести в прежнем темпе. Весла вверх. Пауза. Весла в воду до половины лопасти. Долгая пауза. Протяжка. Еще более долгая пауза.

— Ага, — медленно сказала Кондвирамурса, посматривая на небо. — Понимаю. Важна блесна, которая тянется за лодкой и должна двигаться с соответствующей скоростью и на соответствующей глубине. Главное — рыболовство. На остальное начхать.

Сказанное было настолько очевидным, что мужчина даже не потрудился фыркнуть или даже просто кашлянуть в ответ.

— Кому какое дело до того, — продолжала монолог Кондвирамурса, — что я провела в пути целую ночь? Что я голодна? Что ягодицы у меня болят, а между ними свербит от жесткой скамейки? Что мне хочется писать? Нет, главное — ловля рыбы на дорожку. К тому же ловля бессмысленная, ибо никто не клюнет на блесну, которую волокут серединой плеса, да еще и на двадцатисаженной глубине.