Полное собрание стихотворений. Том 1 - Николай Некрасов

Поверьте, всё равно.

За опыты в пиитике

Я не прошу похвал.

Пускай иные критики

Отхлещут наповал -

Ей-богу, не посетую!

Свое я получил:

Брамбеус сам с кометою

За ум меня сравнил.

Мотивы итальянские

Мне не дают заснуть.

И страсти африканские

Волнуют кровь и грудь:

Всё грезятся балкончики,

И искры черных глаз

Сверкают, как червончики,

В день по сту тысяч раз!

Отбою нет от думушки:

Эх!.. жизнь моя!.. увы!

Зачем женили, кумушки,

Меня так рано вы!

На свете много водится

Красавиц, и каких!

А нам любить приходится

Курносых и рябых.

Что за красотка Боржия!..

Менялся весь в лице

И даже ( не топор же я! )

Заплакал при конце;

Во всем талант, гармония…

Видал не много лиц

Таких, как у Альбони, я -

Певица из певиц,

В уме производящая

Содом и кутерьму,

Так много говорящая

И сердцу и уму;

Высокая и белая,

Красива и ловка,

И уж заматерелая -

Не скажешь, что жидка!

Избытки даже лишние

Заметны в ней души,

И верхние, и нижние -

Все ноты хороши!..

Чтоб только петь, как Гарция,

И удивлять весь свет -

Не пожалел бы гарнца я

Серебряных монет.

На миг заботы вечные

Смолкают, не томят,

И струны все сердечные

В груди дрожат, звучат -

Звучат в ответ чудеснице.

Могуча и легка,

Душа как бы по лестнице

Восходит в облака.

А мира треволнения -

Служебный весь содом,

Начальник отделения

С запуганным лицом,

Скучнейшие нотации

Ревнующей жены,

Червонцы, ассигнации

И самые чины -

Всё в мелочь и ничтожество

Тотчас обращено…

Чего бы уж художество

И делать не должно!

Подобные влечения

В неведомый предел

Ввергают в упущения

Житейских наших дел.

От итальянской арии,

Исполненной красот,

К занятьям канцелярии

Трудненек переход;

Спокойствие сменяется

Тревогою души,

И вовсе страсть теряется

Сколачивать гроши.

Но лишь предосторожности

Вовремя стоит взять,-

Как не найти возможности

Всему противустать?

На то и волю твердую

Дал человеку бог,

Чтоб кстати душу гордую

Воздерживать он мог…

Вот мне ничто решительно

Не помешает спать,

Ни счет вести рачительно,

Ни даже… взятки брать

( Не то чтобы с просителей,

А в картах… Что сорвешь

С столичных наших жителей?

Голь продувная сплошь!")-

А всё же я признаюся,

Что Гарцией порой

Так сильно восхищаюся,

Что слезы лью рекой.

Растрогает татарина!

Так хорошо поет,

Что даже у Фиглярина

Ругательств не стает;

Глаза большие, черные,

И столько в них огня…

Жаль – силы стихотворные

Слабеньки у меня;

А будь-ка красноречие!..

Но про меня и так

Трубит давно злоречие,

Что будто я дурак.

Молчу! Где нам подобные

Предметы воспевать:

Мы дураки, способные

Взятчонки только брать!

Над нами сочинители

Смеются в повестях…

А чем мы их обидели?

Будь я в больших чинах,

Тотчас благоразумие

Внушил бы им, ей-ей!

Давай нам остроумие,

Но трогать нас не смей!

Чем хуже я профессора,

Художника, врача?

Коллежского асессора

Трудами получа,

Я никому не здравствую.

Небезызвестно вам,

Что я давно участвую

В литературе сам;

Но никогда решительно

( И бог храни вперед )

Не нападал презрительно

И на простой народ!

Без вздоров сатирических

Идет лишь Полевой

В пиесах драматических

Дорогою прямой.

В нас страсти благородные

Умеет возбуждать

И, лица взяв почетные,

Умеет уважать;

Всем похвалы горячие,

Почтенье… а писцы

И мелкие подьячие -

Глупцы и подлецы,

С уродливыми рожами ..

И тут ошибки нет

(Не всё же ведь хорошими

Людьми наполнен свет)…

1843 – 1845

2. Чиновник

Как человек разумной середины,

Он многого в сей жизни не желал:

Перед обедом пил настойку из рябины

И чихирем обед свой запивал.

У Кинчерфа заказывал одежду

И с давних пор (простительная страсть)

Питал в душе далекую надежду

В коллежские асессоры попасть, -

Затем, что был он крови не боярской

И не хотел, чтоб в жизни кто-нибудь

Детей его породой семинарской

Осмелился надменно попрекнуть.

Был с виду прост, держал себя сутуло,

Смиренно всё судьбе предоставлял,

Пред старшими подскакивал со стула

И в робость безотчетную впадал,

С начальником ни по каким причинам -

Где б ни было – не вмешивался в спор,

И было в нем всё соразмерно с чином -

Походка, взгляд, усмешка, разговор.

Внимательным, уступчиво-смиренным

Был при родных, при теще, при жене,

Но поддержать умел пред подчиненным

Достоинство чиновника вполне;

Мог и распечь при случае (распечь-то

Мы, впрочем, все большие мастера),

Имел даже значительное нечто

В бровях…

Теперь тяжелая пора!

С тех дней, как стал пытливостью рассудка

Тревожно-беспокойного наш век

Задерживать развитие желудка,

Уже не тот и русский человек.

Выводятся раскормленные туши,

Как ни едим геройски, как ни пьем,

И хоть теперь мы так же бьем баклуши,

Но в толщину от них уже нейдем.

И в наши дни, читатель мой любезный,

Лишь где-нибудь в коснеющей глуши

Найдете вы, по благости небесной,

Приличное вместилище души.

Но мой герой – хоть он и шел за веком -

Больных влияний века избежал

И был таким, как должно, человеком:

Ни тощ, ни толст. Торжественно лежал

Мясистый, двухэтажный подбородок

В воротничках, – но промежуток был

Меж головой и грудью так короток,

Что паралич – увы! – ему грозил.

Спина была – уж сказано – горбата,

И на ногах (шепну вам на ушко:

Кривых немножко – нянька виновата!)

Качалося солидное брюшко…

Сирот и вдов он не был благодетель,

Но нищим иногда давал гроши

И называл святую добродетель

Первейшим украшением души.

О ней твердил в семействе беспрерывно,

Но не во всем ей следовал подчас

И извинял грешки свои наивно

Женой, детьми, как многие из нас.

По службе вел дела свои примерно

И не бывал за взятки под судом,

Но (на жену, как водится) в Галерной

Купил давно пятиэтажный дом.

И радовал родительскую душу

Сей прочный дом – спокойствия залог.

И на Фому, Ванюшу и Феклушу

Без сладких слез он посмотреть не мог…

Вид нищеты, разительного блеска

Смущал его – приличье он любил.

От всяких слов, произносимых резко,

Он вздрагивал и тотчас уходил.

К писателям враждой – не беспричинной -

Пылал… бледнел и трясся сам не свой,

Когда из них какой-нибудь бесчинный

Ласкаем был чиновною рукой.

За лишнее считал их в мире бремя,

Звал книги побасенками: "Читать -

Не то ли же, что праздно тратить время?

А праздность – всех пороков наших мать" -

Так говорил ко благу подчиненных

(Мысль глубока, хоть и весьма стара)

И изо всех открытий современных

Знал только консоляцию….

Пора

Мне вам сказать, что, как чиновник дельный

И совершенно русский человек,

Он заражен был страстью той смертельно,

Которой все заражены в наш век,

Которая пустить успела корни

В обширном русском царстве глубоко

С тех пор, как вист в потеху нашей дворни

Мы отдали… "Приятно и легко

Бегут часы за преферансом; право,

Кто выдумал – был малый c головой" -

Так иногда, прищурившись лукаво,

Говаривал почтенный наш герой.

И выше он не ведал наслаждений…

Как он играл? .. Серьезная статья!

Решить вопрос сумел бы разве гений,

Но так и быть, попробую и я.

Когда обед оканчивался чинный,

Крестясь, гостям хозяин руки жал

И, приказав поставить стол в гостиной,

С улыбкой добродушной замечал:

"Что, господа, сразиться бы не дурно?

Жизнь коротка, а нам не десять лет!"

Над ним неслось тогда дыханье бурно,

И – вдохновен – он забывал весь свет,

Жену, детей; единой предан страсти,