Terra Incognita: Затонувший мир. Выжженный мир. Хрустальный мир (сборник) - Джеймс Баллард

– Послушайте, полковник, я не могу помочь вам сегодня утром. Мне кое-что пришло в голову.

Он заметил, как Риггс медленно покачал головой.

– Да, я понимаю. Это моя забота.

– Верно. Я видел ее вчера вечером и вторично сегодня утром, уже после получения новости. Вам нужно убедить ее, Роберт. Сейчас она решительно отказывается уходить. Она не понимает, что это конец, что больше тут не будет ни одного сдерживающего отряда. Она, возможно, продержится еще шесть месяцев, но в марте, когда пояс ливней придет сюда, мы не сможем даже послать за ней вертолет. В любом случае после нашего ухода никто не будет о ней заботиться. Я говорил ей это, но она отвернулась и не стала слушать.

Керанс мрачно улыбнулся, представив себе этот резкий поворот бедер и надменную походку.

– Иногда Беатрис трудно переносить, – сказал он, надеясь, что она не слишком обидела Риггса.

Вероятно, потребуется гораздо больше трех дней, чтобы убедить ее, и Керанс хотел быть уверенным, что полковник будет ждать.

– Она сложная натура и живет как бы на нескольких уровнях. Пока эти уровни не синхронизованы, она может вести себя как сумасшедшая.

Они вышли из комнаты; предварительно Керанс установил термостат на нужную температуру и тщательно проверил воздушные занавеси. Они медленно спускались к катеру, и Риггс заглядывал в номера и свистом распугивал змей, медленно ползавших на покрытых плесенью диванах. Когда они вступили на палубу катера, Макреди закрыл за ними проволочную дверь.

Через пять минут, таща за собой на буксире катамаран, они поплыли по лагуне, удаляясь от отеля. Золотые волны сверкали в кипящем воздухе, круг огромных растений вокруг них плясал в поднимающихся воздушных струях – джунгли были полны колдовского очарования.

Риггс внимательно смотрел вперед через проволочную сетку.

– Слава богу, этот сигнал из Берд пришел наконец-то. Мы должны были уйти еще год назад. Все это тщательное картографирование гаваней для возможного использования когда-нибудь в будущем – сплошной абсурд. Даже если эти солнечные вспышки утихнут, пройдет не менее десяти лет, прежде чем можно будет попытаться вновь занять города. К тому времени даже самые большие здания утонут под илом. Потребуется несколько дивизий только для того, чтобы расчистить эти джунгли по берегам лагуны. Бодкин говорил утром, что некоторые из этих растений уже превышают сотню футов. Это место не что иное, как смешанный зоопарк.

Он снял за козырек свою фуражку и потер лоб, затем, перекрикивая рев дизелей, сказал:

– Если Беатрис останется здесь, она действительно сумасшедшая. Кстати, это напомнило мне еще об одной причине, почему нам нужно уйти. – Он взглянул на одинокую высокую фигуру сержанта Макреди, стоявшего у румпеля и пристально всматривавшегося в воду, и на истощенные лица остальных. – Скажите, доктор, как вы спите последние дни?

Удивленный Керанс взглянул на полковника, размышляя, имеет ли этот вопрос отношение к его чувствам к Беатрисе Дал. Риггс глядел на него своими умными глазами, машинально помахивая трубкой.

– Очень крепко, – спокойно ответил Керанс. – Никогда не спал лучше. А почему вы спрашиваете?

Но Риггс лишь покачал головой и начал выкрикивать распоряжения Макреди.

2. Приход игуан

Пронзительно крича, как потревоженный дух банши, большая летучая мышь с носом, похожим на молот, вылетела из боковой протоки и устремилась прямо к катеру. Ее сонор был обманут лабиринтом гигантских паутин, натянутых в протоке колонией пауков-волков, и она чуть не наткнулась на проволочную сетку над головой Керанса, а затем полетела над линией затонувших зданий, увертываясь от огромных листьев папоротников, выросших на крышах. Внезапно, когда она пролетала мимо одного из нависавших карнизов, неподвижный, похожий на камень выступ двинулся и мгновенно поймал мышь в воздухе. Раздался короткий пронзительный визг, и Керанс успел заметить, как ломались крылья в пасти ящера. Затем рептилия вновь неподвижно замерла среди листвы.

На всем пути вдоль залива, высовываясь из окон контор и правительственных зданий, за ними следили игуаны, медленно поворачивая свои твердые, покрытые роговыми наростами головы. Они бросались вслед за катером, хватали насекомых, изгнанных волной из гнезд гниющей растительности, вновь карабкались в окна и занимали прежние наблюдательные посты. Без этих рептилий лагуны и заливы с полузатонувшими коробками зданий в нестерпимой жаре были полны сонным очарованием, но игуаны и другие рептилии разрушали эти чары. Как свидетельствовало их появление в окнах контор, рептилии овладели городом. Теперь они были господствующей формой жизни.

Глядя вверх на их древние, лишенные выражения морды, Керанс ощущал ужас, который они вызывали, как наследие ужасных джунглей палеозоя, когда рептилии уступили перед натиском млекопитающих, и чувствовал непримиримую ненависть, которую испытывает один зоологический класс к другому, победившему его.

В конце пролива они оказались в следующей лагуне – широком круге темной зеленой воды с полмили в диаметре. Линия красных пластмассовых бакенов отмечала проход к отверстию в противоположной стороне. Осадка катера была немногим более фута, и когда они двигались по ровной поверхности воды, наклонные лучи солнца сзади освещали глубины. Ясно видны были остовы пяти- и шестиэтажных зданий, колебавшиеся в воде, как привидения. Изредка поросшая мхом крыша высовывалась из воды.

В 60 футах под ними прямой широкий проспект пролегал между зданиями – часть бывшей главной улицы города. Видны были поржавевшие корпуса автомашин, стоявших у обочины. Большинство лагун в центре города было окружено сплошным кольцом зданий, поэтому в них было сравнительно немного ила. Свободные от растительности, защищенные от дрейфующих масс саргассовых водорослей, улицы и магазины сохранились нетронутыми, словно отражение в воде, потерявшее свой оригинал.

Большая часть города была покинута давно, сравнительно долго держались железобетонные здания в центре – в торговом и правительственном районах. Кирпичные дома и одноэтажные фабрики пригородов полностью скрылись под толщей ила. Гигантские тропические леса выросли по берегам, покрыв пшеничные поля умеренной зоны Европы и Северной Америки. Сплошная стена растительности, иногда достигавшая 300 футов высоты, показывала, как в ночном кошмаре, возвращение конкурирующих видов из палеозойской эры, и единственным доступным для отрядов Объединенных Наций проходом оказывалась система лагун, образовавшихся на месте прежних городов. Но даже эти лагуны постепенно затягивались илом и погружались глубже.

Керанс помнил бесконечные зеленые сумерки, смыкавшиеся за отрядом, по мере того как он медленно двигался к северу по Европе, оставляя один город за другим. Растительность очень быстро закрывала протоки, перебрасываясь с крыши на крышу.

Теперь они оставляли еще один город. Несмотря на массивные конструкции зданий центра, он представлял собой теперь три главные лагуны, окруженные сетью небольших озер до 50 ярдов в диаметре, и сложную паутину каналов и протоков, в общих чертах повторявшую план улиц города и переходившую по краям в сплошные джунгли. Кое-где эти каналы совсем исчезли, иногда расширялись, образуя участки чистой воды. Джунгли захватили архипелаг островов и превращались в сплошной массив с южного края города.

Военная база, где размещались Риггс и его отряд, приведшая на буксире и поставившая на якорь биологическую испытательную станцию, находилась в самой южной из трех лагун и скрывалась под защитой нескольких самых высоких зданий города – тридцати-сорокаэтажных коробок бывших правлений фирм и банков.

Когда они пересекали лагуну, желтый плавучий барабан базы находился на солнечной стороне, винты вертолета на крыше базы поднимали волну, на которой покачивался меньший белый корпус биологической станции. Сама станция располагалась в 200 ярдах ниже по берегу и была пришвартована к большому горбатому зданию – когда-то это был концертный зал.

Керанс взглянул на лишенные окон белые прямоугольники, напоминавшие ему залитые солнцем улицы Рио и Майами, – он в детстве читал о них в энциклопедии в Кемп Берд. Любопытно, однако, что, несмотря на красоту и загадочность лагун затонувших городов, он не чувствовал никогда ни малейшего интереса к ним и не заботился узнавать, в каком именно городе сейчас находится станция.

Доктор Бодкин, который был на 25 лет старше Керанса, когда-то жил в нескольких городах Европы и Америки и проводил много времени на окраинных водных протоках, разыскивая прежние библиотеки и музеи. Но в них не было ничего, кроме его воспоминаний.

Вероятно, именно отсутствие личных воспоминаний делало Керанса равнодушным к зрелищу этой затонувшей цивилизации. Он родился и вырос в месте, известном под названием Антарктического круга, – теперь это была субтропическая зона с максимумом годовой температуры в 85 градусов – и южнее бывал только в экологических экспедициях. Обширные болота и джунгли были для него лабораторией, а затонувшие города – всего лишь сложным основанием этой лаборатории.