Сатирический театр Михалкова - И Вишневская

Среди ранних сатирических комедий Михалкова есть одна - со сложным и странным названием - "Эцитоны бурчелли". "Эцитоны бурчелли" - это скорее просто комедия, нежели комедия сатирическая, но в палитре Михалкова есть самые разные оттенки комедийного, вплоть до лирической комедии - водевиля "Дикари".

Итак, герой комедии "Эцитоны бурчелли" - загадочное это название обозначает новый вид муравьев - ученый Деревушкин решает громко заявить о себе. И он заявляет. Он собирает всю свою родню, чтобы сказать о принятом им важном решении. Все с нетерпением ждут сообщения Деревушкина, надеясь, что речь пойдет о наследстве и, значит, он станет говорить о завещании и, может быть, надо принять срочные меры, чтобы поскорее втереться к нему в доверие. Но пока хитроумные и сложные планы раздирают души дурных родственников Деревушкина, звучит его сообщение: "Я решил прыгнуть с парашютом". Известие это поражает всех. Какой парашют? О каком парашюте речь? Зачем старик будет прыгать с парашютом? Не сошел ли с ума ученый, всю жизнь смотревший только себе под ноги, искавший новые виды муравьев, не сошел ли он с ума, вдруг посмотрев на небо?

Но Деревушкин не сошел с ума - и это его стремление испытать себя в прыжке с парашютом прекрасно и трогательно. Наивное, по-детски выраженное желание говорит о старике, остающемся ребенком.

Комедия "Эцитоны бурчелли" интересна еще и тем, что в ней аллегорически, но в то же время ясно сформулирована основная мысль всех сатирических начинаний Михалкова. Эта мысль высказана словами Деревушкина, рассказывающего, как работают муравьи, восстанавливающие свое разрушенное жилище. "Одни - втаскивают мусор внутрь гнезда, другие - извлекают обломки хвоинок из глубины наружу. Каждый занят своей работой. Каждый действует независимо, но во имя общего дела!.. Какая трудовая дисциплина. Нет! Нет! Человек, разрушающий ради забавы даже обычный муравейник, для меня уже не человек! Он может разрушить и мой дом. И храм! И музей! И весь мир!" Человек-разрушитель, разрушитель морали, жизни, мира, - это и есть объект осмеяния в михалковских комедиях.

Одна из последних сатирических комедий Михалкова "Пощечина" - самая, если можно так сказать, спокойная его пьеса, выдержанная в сугубо реалистических тонах. В ней нет ни преувеличения, ни гротеска, ни символики, ни аллегории: все просто, буднично; сатира здесь живет в формах самой жизни. Но тем не менее сатирический запал этой комедии нисколько не меньше, нежели сатирический запал других пьес, или, скажем словом самого Михалкова, других его "фитилей". Пристальное изучение жизни как она есть дает наряду с материалом положительным и материал отрицательный, и поэтому выступавший здесь как бытописатель Михалков улавливает и добрые и злые начала быстро движущейся жизни.

Старый заслуженный врач дает пощечину молодому своему ученику, берущему взятки за медицинскую помощь. Казалось бы, негуманно - пощечина! Недостойно это воспитанного, интеллигентного человека. Но именно так, при помощи пощечины можно обратить внимание на зло, обратить внимание так, чтобы все вздрогнули, как от пистолетного выстрела. И хотя сатира в этой пьесе не остранена гротеском, она все же оглушительна. Оглушительность, внутренняя гипербола возникает в этой комедии от сочетания самой доброй, самой гуманной в мире профессии с самым ужасным, самым варварским, самым нетерпимым злом взяткой, принижающей человеческое достоинство. Врач, берущий взятку, - уже сам по себе фигура сатирическая, достойная осмеяния, достойная гнева комедиографа.

С большим успехом по театрам страны идет сатирическая комедия Михалкова "Пена", особенно интересно и выразительно поставлена она режиссером В.Плучеком в Театре сатиры.

Написанная в годы наиболее серьезного расцвета так называемой производственной темы в искусстве, она с большим основанием должна быть причислена нами к этим произведениям. Мы бы сделали это потому, что образ современного героя на театральных подмостках складывается не только из героических эпопей и психологических драм. Сатирический театр несомненно вносит свою немалую лепту в воспитательно-нравственную работу, он по-своему очерчивает характеры людей эпохи научно-технической революции. И в этой связи интересно порассуждать о пьесе Михалкова "Пена".

Тема этой комедии ненова. Но в ней есть такие дополнительные аспекты, что хочется несколько приоткрыть содержание комедии. Один из высокопоставленных деятелей желает защитить докторскую диссертацию. Сам написать ее он не умеет, да и не хочет, вот и садятся новые уклейкины создавать докторскую диссертацию для бездарного руководителя, стремящегося стать почтенным академиком. Но если когда-то эти труды и доклады писали невежественные и глупые уклейкины, то сегодня в свете НТР возникают новые темпы работы, усовершенствованные методы зарабатывания "липовых" степеней. Дутые диссертации для таких людей пишет теперь не кто-либо один, это давно устарело. Существует "научное сообщество" молодых талантливых профессионалов, именно талантливых, нет, я не оговорилась. Эти молодые таланты соединяют свои усилия для того, чтобы снабжать недалеких чиновников научными трудами с солидной объемной библиографией, умными комментариями, со вступительным и заключительным словом, с коротким и дельным авторефератом тут, как говорится, никакой халтуры. Глупые дяди защищают умные диссертации, а действительные авторы тайно наживают большие деньги.

Здесь об этом рассказано скучным языком статьи. В пьесе Михалкова это сделано весело, зло, задорно, острие его сатирического пера направленно бьет в цель, способствует очищению нашего общества от мошенников и глупцов.

Недавно Михалков написал еще одну новую сатирическую комедию, "Постоялец". О чем она, эта новая комедия? Да все о том же - как нельзя отворачиваться от живой жизни, упиваясь былыми своими успехами, держась обеими руками за спасительную "номенклатуру", не слыша человеческих голосов, не видя обращенных к тебе глаз. Новая комедия Михалкова все о том же, о чем думает сатирик всю свою жизнь, но выполнена она совсем в иной манере - в манере остротеатральной, иронической, дерзкой, позволяющей убедиться, что талант писателя стал еще более зрелым, более красочным. Импровизация, открытое обращение в зал, беседы Драматурга и действующих лиц, сопротивление персонажей тому или иному авторскому плану, осуждение собственных былых штампов голосами здравого смысла обычных людей - все эти новые средства художественной выразительности органически соединились у комедиографа с доброй старой реалистической манерой.

Прививка иронии к сатире, прививка вахтанговского начала к современной комедии чрезвычайно плодотворна и для Михалкова и для этого жанра в целом. Остранение - театральный прием, которым пользуется здесь автор, - позволяет нам по-новому посмотреть на сатирических персонажей и, что еще важнее, на самих себя. Именно на самих себя, потому что смысл всякой истинной сатиры в том комедийном катарсисе, который испытывает каждый зритель.

Пьеса "Постоялец" так же смешна и поучительна, как и другие его пьесы, но она еще более действенна, потому что в ней рядом с обличаемыми персонажами во весь рост стоит сам Драматург. И мы видим, что он не придумал своих героев, что сами они, сопротивляясь и барахтаясь, все же невольно попадают в сети сатиры, чтобы, исправившись (если это возможно), приблизить и нас, публику, к пониманию, к постижению идеала.

Когда-то на обсуждении пьесы "Раки" Александр Фадеев сказал о роли творческой личности автора, о том, что знание действительности - основа всего, но вместе с тем писатель может годы провести на производстве, досконально все изучить и скучно об этом написать. Если писатель не вкладывает в свое произведение всего себя, свои мысли, радости, страсти, говорил Фадеев, он ничего не добьется ни в каком жанре. Михалков всегда вкладывает всего себя в свои произведения, но в пьесе "Постоялец" это особенно очевидно, так как главное среди действующих лиц лицо - сам автор. Автор никого не поучает прямо, напротив, он даже как будто чуть-чуть смущен своей неумелостью, своей ненаходчивостью, своим стремлением повторять уже известное по старым комедиям. Ну, к примеру, как должен называться молодой человек, низкопоклонствующий перед Западом. Как положено, в былых сатирических комедиях этого молодого пошляка зовут или Эдуардом, или Ричардом, или Гарольдом, так сказать, среднестатистическим "Эдиком". И Михалков уже было собрался именно так назвать пошляка из своей пьесы. Но внезапно возмутился данный пошляк, возмутился, да и пришел к автору - до каких же пор я все буду Гарольдом? Гарольд уже и так знает, как ему действовать, неужели не изобретете вы для меня ничего нового? А вот если бы меня звали Данилой, говорит пошляк Драматургу, что тогда? Может ли Данила действовать так же, как какой-нибудь Эдуард? А может быть, сама перемена имен отрицательного Гарольда на положительного Данилу уже что-то поменяет и в самом характере, в самом поведении? Так Драматург пытается устами своих героев сказать и себе кое-какую горькую правду: а не слишком ли привыкли мы к исхоженным "сатирическим тропам"?