Дом - Таня Нордсвей

чтобы получить вакцину и шанс на спасение, необходимо было попасть в один из более-менее оставшихся людным городов. А ближайший из них – только через четыреста миль.

И вот сейчас я мчалась прямиком к одному из них (а я на это очень надеюсь), но только в абсолютном одиночестве. Чертыхаясь на тех, кто не отправил за нами помощь и оставил подыхать в глуши. На тех псов, похоронивших возможность спасти семью. На саму себя. На свою неосторожность.

В моём рюкзаке лежал телефон, но он был разряжен – это я выяснила ещё в первые минуты моего пребывания в вагоне. И он оказался абсолютно бесполезен, потому что я не могла сообщить никому, что случилось. По щекам тут же начали литься слёзы, стоило мне подумать о родителях и младшем брате Томми, которые остались там. Совсем одни. Думая уже, что я мертва.

А ведь они тогда не хотели меня отпускать, но выбора у них не было. Сами они бы не смогли так долго идти по бездорожью, да и у других семей тоже были маленькие дети, оставшиеся без отцов и матерей… Никто не виноват. Теперь уже ничего не вернуть. Я хотя бы попыталась.

Паршиво. Это одно из немногих слов, которыми я могу описать свое состояние сейчас – так паршиво мне не было никогда. От голода перед глазами пляшут чёрные пятна и мир постоянно кружится, не давая сосредоточиться на чём-то одном.

Простите, мама, папа, Томми…

Я переоценила себя.

Тук-тук-тук. Мерное постукивание колес неутомимо баюкает лучше любой колыбельной. Желудок скрутило спазмом голода, глаза слипаются сами по себе, а сознание погружается во тьму.

✥✥✥

Память отказывается воскрешать события того вечера. Как я выползла на одной из остановок состава из вагона и где мне удалось раздобыть еды, чтобы привести себя в более-менее осознанное состояние – всё это осталось для меня загадкой. Единственное, что я помню – так это то, что меня сильно укачало. И что отвратительные рвотные позывы отозвались в пустом желудке кошмарной болью. Но я точно хотела жить и отчаянно боролась за это.

Когда я разлепила глаза, в них ударил солнечный свет. Я нашла себя сидящей на полу. Спину приятно холодила стена. Стоило слабо пошевелить пальцами – пришло осознание того, насколько онемело все тело и как же нестерпимо хочется пить. Тут же голову пронзила дикая мигрень. Всё передо мной поплыло, и глаза подёрнулись мутной пеленой. Как туман, только противнее, липче и… Желтее. Словно видишь мир сквозь немытые стекла с желтой тонировкой. Мой блуждающий взгляд наткнулся на разорванную упаковку крекеров с солью, валяющуюся у ног. Вот и причина моей появившейся жажды.

Я попыталась неуклюже встать, но каждый раз падала, не в состоянии удержаться на своих двоих. Больно ударилась об один из косяков шкафа и, пока со злостью и слезами боли массировала ушибленный бок, рассмотрела обстановку вокруг.

Противные жёлтые стены, рядом – жёлтые стеллажи с различными продуктами, порядком испортившимися и тоже жёлтыми: банками, упаковками, бутылками с газировкой. На всём лежал толстый слой пыли и грязи такого же отвратительного грязно-жёлтого цвета. Хотя, возможно это моё зрение добавило «нотку желтизны» обстановке. Однако, заметно, что тут не было гостей уже довольно давно.

В глаза будто насыпали песок – моргать было тяжело, смотреть вокруг ещё противнее, видеть мир через жёлтую мутную призму неимоверно гадко. Вот чёрт.

Кое-как оказавшись на ногах, я медленно побрела к одному из прилавков и схватила первую попавшуюся на глаза упаковку с едой – это была слойка с вишней, которая тут же оказалась вскрытой и закинутой в рот. Далее – вода. Жадно сделала добрый десяток глотков из вскрытой бутылки, пока не начала ощущать дискомфорт в наполненном желудке, но меня это не смутило. Я продолжила набивать рот различной едой, которая попадалась мне на пути, пока не дошла до состояния тошноты. Лишь тогда, устало опустившись на пол, я попыталась собрать в кучу все мысли: я была жива и это отлично. Сыта, что не менее важно. Вода была рядом в любом количестве – просто сказка. Глаза видели странно, возможно, я просто устала, а может, и повредила зрение – плохо. Голова раскалывалась и отдавала колющей болью в висок, отчего хотелось залезть на стенку и выть, но я осталась на месте. Цепляясь за свои остатки разума, закрыла глаза и начала слушать нарастающий шум в ушах. Дело дрянь, детка. Или я просто подхватила инфекцию в этом злосчастном вагоне?

Тем не менее, моего состояния эти раздумья не улучшить не могли. И я рационально (или не очень) пришла к выводу, что стоит ещё посидеть на полу с закрытыми глазами и подождать, пока мне не станет лучше. А есть шанс, что станет?

Ха-ха. Мне было смешно и до чёртиков грустно одновременно. Может, сейчас как раз прискачет принц на белом коне и заберет меня жить долго и счастливо в далёкое королевство? Это вряд ли. И вообще, я стала задавать сама себе слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов.

Гул в голове отошёл на второй план, когда внезапно внутри появилась жалость к себе. Я ждала тебя, подружка. Закатим вечеринку?

Я вспомнила свою прошлую жизнь: немного однообразную, но такую привычную и любимую, такую желанную сейчас. В то время я была обычной Хлоей Батлер. Девушкой, у которой было много друзей, счастливое детство, прекрасные родители и забавный маленький братишка Томас. Я поступила в колледж, переехала от родителей и виделась с ними только на каникулах, переживала за свои оценки, учила языки. Я просто жила и была счастливой: в меня верила моя семья, а я любила их больше всего на свете. Да, в то время моими самыми большими трудностями были сдача экзаменов по литературе да поиск подработки. Ну и ещё моя жуткая стеснительность в отношении одного парня с курса, который мне нравился, но не более. А теперь уже поздно. Слишком поздно. Всё, Хлоя, твой концерт окончен, было весело, до скорых встреч! Кажется, тут я и встречу свою смерть…

Одна. И никто об этом не узнает.

По щеке скатилась слеза.

Я боялась одиночества всю свою сознательную жизнь. Но, на самом деле, даже при своей чрезмерной общительности, я очень странно контактировала со сверстниками: у меня было чувство юмора, которое не всегда понимали, не самый лучший вкус в одежде, зато я всегда была с ними честна. Иногда даже слишком. Но я всегда любила шумные компании и вечерние прогулки с Малией. Которой сейчас уже нет в живых. У неё были слабые лёгкие и, когда началась эпидемия, она оказалась в зоне риска. Её родители увезли её и