Счет в банке и дети в нагрузку - Лариса Соболева

– Не сказал бы, у меня все нормально сложилось.

– А это нормально – трупы, убийства, воры, мошенники?

– Пока есть воры, убийцы и мошенники, а они всегда будут, мы без работы не останемся, это плюс. Наш майор сюда топает, будет вас допрашивать. Идем? – Оба неторопливо двинулись к входу. Викентий быстро и тихо предложил: – Давай встретимся, хоть поговорим? Назначай день, желательно вечером.

– Даже не знаю, что сказать, – в тон ему прошептала Марианна. – У меня один выходной – четверг, а теперь как быть? Дети остались без матери.

– Тогда бери мои телефоны, – сунул ей карточку Викентий. – Как надумаешь, я всегда готов. Столько лет прошло…

В дверях они столкнулись с майором в штатском. Тот пропустил Марианну вперед – вежливый! Он представился, уселся в кресло, раскрыл папку, долго устраивал ее на коленях, действуя угнетающе на присутствующих такой скрупулезной подготовкой к опросу. Наконец майор приготовился писать, но прежде он оглядел потрясенные лица, оглядел внимательно, словно уличая в чем-то каждого в отдельности. Хотя в чем? В подобных обстоятельствах и без «господ ментов» любой человек почувствует некую беспричинную вину или страх, что его заподозрят в подлых делишках.

– А как случилось, что ее обнаружили только утром? – задал первый вопрос майор. Ему ответили дружным молчанием. – Кто муж утонувшей женщины?

– Я, – поднял голову Кирилл.

Он сидел согнувшись, локти держал на коленях, переплетя пальцы. Викентий оценил его положительно: умные глаза, лицо не красавца, но приятное и холеное, одежда безупречная. Сразу видно: человек работает головой, а не лопатой.

– Ваше имя-отчество? – спросил майор.

– Кирилл Андреевич.

– Чем вы занимаетесь, место работы?

– Я архитектор. Проектирую частные домовладения, иногда мои рабочие их строят.

– Как же так, Кирилл Андреевич, утром вы проснулись, а рядом нет жены, неужели не задались вопросом: где она?

– Не задался, – с чуть заметным вызовом ответил тот, разведя ладони в стороны. – Разве моя жена не имела права встать раньше меня и заняться своими делами?

– Но вы, надеюсь, завтракаете вместе…

– Не всегда. Вчера у нас были гости…

– По какому поводу? – Все-то нужно было знать майору!

– Купили проект, стало традицией отмечать это событие. Отмечаем обычно у меня, в ресторане не пообщаешься, там шумно и посторонних полно, а разошлись все к двум часам ночи. Я сразу ушел спать, утром опаздывал, выпил кофе и поехал.

– Гости все разошлись, никто не остался?

– Только Антон, мой друг. Мы работаем вместе.

– Это я, – приподнял ладонь Антон.

– Остальные разъехались, – повторил Кирилл, – я лично всех провожал.

– Вы поехали на работу вместе с другом?

– Да, вместе. Я отвез его на объект, сам отправился в контору.

– Кто-нибудь видел, как Нонна Валерьевна шла в бассейн? – Опять дружное молчание. – А почему она решила плавать ночью? Обычно люди перед сном принимают душ, тем более после утомительного застолья.

– Она у нас была необычная, – буркнул вдовец, нервно ломая пальцы.

– Кстати, чем занималась ваша необычная жена?

– Она зубной техник, работала в частной клинике.

Майор задал еще несколько вопросов, но, не имея оснований для каких-либо подозрений, вскоре попрощался. Шурик безмолвно внимал, изучал, анализировал. Его мордашка пупса была напряженно-сосредоточенной, и что он заметил – так это отсутствие глубокой скорби по поводу нелепой кончины хозяйки дома практически у всех допрашиваемых. Не странно ли?..

После ухода милиции Кирилл отправился в кабинет, попросив друга Антона заехать в контору и предупредить, что он сегодня не появится по известной причине. Кирилл упал в рабочее кресло, подпер щеку кулаком и минут десять крутился вправо-влево, затем набрал номер на сотовой трубке. Когда она ответила, он еще некоторое время молчал – до тех пор, пока Тамара не рассердилась:

– Кирилл, в чем дело? Что это за игра в молчанку?

– Тамара, никуда не уезжай.

– То есть?.. – не поняла она.

– Теперь можешь успокоиться, Нонки нет.

– А куда она делась?

– Утонула.

– Как это?! – неподдельно изумилась Тамара. – Говори яснее, что ты имеешь в виду?!

– Куда уж ясней, – с досадой произнес Кирилл. – Повторяю: Нонка утонула в бассейне! Ночью. Вчера набралась и… Тамара, я приеду к тебе, но не сейчас, позже… ближе к ночи. Надо еще детям как-то сказать…

– Боже мой, какой ужас! Прости, Кирилл, я не радуюсь.

– Я тоже. Ты дождешься меня?

– Обязательно дождусь.

Заканчивая диалог, Кирилл направился из кабинета к выходу. Прощаясь с Тамарой, он распахнул дверь, да так и остолбенел, очутившись с гувернанткой нос к носу. Он отбросил полы пиджака, заложил руки в карманы брюк, замер, перекатываясь с каблуков на носки и обратно, что выдавало его раздражение, и грубо спросил:

– Вы что здесь делаете?

– Я к вам, Кирилл Андреевич, – пролепетала Марианна, опуская ресницы. От неловкости щеки ее зарделись, ведь, кажется, он заподозрил ее бог весть в чем. – Хотела постучать, а вы сами дверь открыли…

– Ну-ну, говорите, что вам нужно? – отнюдь не подобрел Кирилл, глядя на гувернантку с неприязнью и высокомерием.

Тихие, скромные женщины без косметики на лице, но с ярко выраженным умом на челе и в очах вызывали у него оскомину. Первая жена была умной, вторая сверхумной – и довольно, иначе самому можно ненароком без ума остаться. Теперь его привлекали красивые, без силы и воли, без претензий на величие и звание «премудрой», с чьим мнением все обязаны считаться.

– Мы будем в коридоре разговаривать? – чуть слышно спросила Марианна, робко намекая, что он ведет себя некрасиво.

Кирилл нехотя отступил, давая дорогу гувернантке, та прошла на середину комнаты, остановилась и обернулась. Молчаливый намек он понял, так же нехотя предложил:

– Садитесь. – Сам прошел к столу, но не сел в кресло, скрестил руки на груди. – Слушаю вас.

– Я пришла посоветоваться. Мне кажется, детям не стоит говорить, что их мать погибла, для них это будет большой травмой.

– Конкретно, что вы предлагаете? – поторопил ее Кирилл.

– А то и предлагаю: не говорить! Когда будут похороны, отправьте меня с детьми на пару дней, например, на базу отдыха. А потом скажем, что мама уехала, в дальнейшем я подготовлю их… в общем, найду, что сказать и как. Сейчас много говорят о том, что врать детям нельзя, но в данном случае это будет святая ложь, поверьте.

– Я подумаю, – сказал он и уставился на нее: мол, долго ты еще будешь здесь торчать?

Марианна прошла к двери, открыв ее, обернулась:

– Извините, Кирилл Андреевич, если помешала.

Он не удосужился ни кивнуть, ни хотя бы посмотреть в ее сторону, набрал номер на трубке. В коридоре гувернантка прикрыла за собой дверь, спустилась в гостиную, где на диване, поджав под себя ноги и кутаясь в махровый халат, сидела Полина. Марианна не могла пройти мимо, она присела на край дивана и участливо уставилась на сестру Кирилла. Видя, что та не обращает на нее внимания, Марианна дотронулась до ее узенькой ступни:

– Полина, я уложила Настеньку, теперь еду за ребятами в школу.

– Угу, – кивнула Полина.

– Не расстраивайся так… Да, Полина, Кирилл Андреевич согласился со мной, что детям говорить не стоит.

– Все равно узнают, излишне «добрых» людей значительно больше, чем нам хотелось бы.

– Ничего, как-нибудь переживем.

В доме укоренилась неоднозначная атмосфера: имелось горе, которое по идее должно объединять людей, ибо вместе пережить его легче, а все избегали друг друга. При этом повсюду стояла поразительная тишина, словно обитатели дома все вымерли, даже шепота не слышалось, хотя в доме было трое детей. Сгусток отрицательной энергии и раньше бродил по дому, теперь же появилось ощущение, будто он заполнил все щели и углы, притаился за окнами. Но, может быть, так всегда случается в подобных обстоятельствах? Может быть, внезапная смерть останавливает жизнь и живых людей, оттого им становится неприютно в доме, где еще чувствуется присутствие того, кого внезапно не стало.

2

– Ну, во-первых, она здорово набралась, – рассказывал Таничев Шурику.

– Пьяная была? – уточнил тот, не имея достаточного представления о действии алкоголя на организм. Да, Шурик был такой: если он и пил, то только бокал шампанского по великим праздникам – в отличие от сверстников парень не увлекался даже пивом.

– Именно, – кивнул Таничев. – Дыхательные пути и легкие у нее залиты водой от и до, словно туда ее подавали насосом.

– Как интересно, – оживился Шурик. – А что это значит?

– Либо она чего-то испугалась, но при этом в момент испуга рот и нос ее были погружены в воду. Произошел интенсивный вдох, когда человек вздрагивает и непроизвольно глубоко вдыхает. Либо она сознательно вдохнула под водой…

– То есть самоубийство?

– Не исключено, – неуверенно сказал Таничев. – Хотя сознательно столько воды в легкие не закачаешь.