Загадай желание - Александр Черногоров

и одинок настолько, что любит порассуждать за жизнь сам с собой. Не обращайте внимания, сейчас он чист, выбрит и благоухает лосьоном.

Как он уже успел заметить, занимается Энтони программированием матричных блоков (кажется, он сказал это иначе, ну да ладно). Он создает и правит схемы формирования различных материалов и конструкций для кампании «Рейнбах», создавшей Универсальный Конвертер Материи. Это по его чертежам вырос на ваших глазах ваш дом, ваша мебель, и бутылочка молочной смеси, которой вы кормите свое обожаемое чадо (если вы решились взять на себя такую ответственность, разумеется).

Работа эта крайне уважаема во всех частях Солнечной системы, и, что особенно важно для Энтони, совершенно непыльная. Ручной труд на матушке Земле практически устранен, так что весь его труд сводится к постоянной бдительности, как у часового на посту. Пока не пискнет надоедливый сенсор, Энтони и бровью не поведет, чтобы вырваться из цифровой сети.

Для своей работы он выглядит несколько несуразно. У него нет общего для всех его коллег выпячивающего брюха, от него не разит потом, и он всегда гладко выбрит. В тех местах, где это необходимо на данный момент. Его одежда, монолитный кусок ткани, изувеченный декоративными швами и пуговицами, сидит на опущенных плечах, словно на вешалке. Сегодня он и Гарри, уже принявшие несколько антипохмельных кругляшей, отправляются на матч по регби. Вы еще успеете увидеть, как много смешного происходит в современном спорте, да и вообще вокруг нашего замечательного Энтони. Не могу обещать, все же он — свободный человек, но определенно ему найдется, чем нас позабавить!

Гарри взмахивает мощной ручищей и входная дверь отъезжает в сторону. Своей задницей лучший друг Энтони загораживает проход, от него исходят несколько застарелые миазмы мужского пота. И, тем не менее, именно он, а не наш герой, является душой компании, организатором корпоративных оргий и прочих либеральных увеселений, которые Гарри-трезвый всячески презирает, а Гарри-нетрезвый — вдыхает полной грудью.

— По-моему, нужно что-то менять, — глухо говорит он, щурясь от ударов ясного солнечного неба. Прозрачные коридоры красивы исключительно снаружи, пока вы смотрите на этот титанический фаллос, увитый прозрачными жилами-переходами.

— Безусловно, — тихо соглашается Энтони, улыбаясь янтарному свету и проходящим мимо барышням. Ему хорошо, солнечная радиация греет его бледное лицо, и девушки смотрят на него как на идиота из-под широких полей пластиковых шляп. Некоторые, правда, весьма дружелюбно подмигивают его по-детски доброй и светлой улыбке, и лучик счастья на миг проникает в его неравномерно стучащую сердечную мышцу. — Жизнь заслуживает того, чтобы направить ее в конструктивное русло.

Края его скроенного на манер военного мундира костюма колышутся на языках прохладного ветерка кондиционеров. Даже такой перепад из жары в холод лишь забавляет Энтони, вот такой он чудак. Настроение его изменчиво в последнее время. А Гарри сонно потягивается, тут же захлопнув клапаны кожаного жилета. Ему поддувает, и несколько прохожих, прошедших напротив, забавно морщат носы. Они тоже не благодарны искусственным ветрам, разносившим по коридору ароматы упитанного молодого человека.

— Я не про то, чувак, — говорит Гарри. Мурашки бегут по его волосатым ручищам. — Надо сменить «авиацию», что-то мне с нее хреново.

— Брат, я тебя умоляю, все прекрасно! — отвечает Энтони. — Суббота, матч регби, девушки идут по городу без макияжа!

— И чего тут прекрасного?! — удивляется друг.

— Ну как же? Посмотри вокруг! Мы видим их истинные лица! Впервые за всю неделю мы видим настоящие женские мордашки, без прикрас!

— А боевой раскрас Чингачгука считается? — справшивает Гарри, кивнув на проплывающую, как в тумане, неравномерно разукрашенную косметикой фройлян.

— Ну, у всех бывают неудачные дни! — смеется Энтони. Девушка, может быть, была бы даже красива, может быть, он даже мог бы в нее влюбиться, но вот милое создание извергает в уличный утилизатор свой ночной рацион, и что-то у Гарри внутри незаметно сворачивается в крючок. — Да, весьма неудачные… Но разве это повод грустить? Грусть появляется в спешке, тоска — в компании, страх — в неизвестности. Мы же никуда не спешим, компания у нас небольшая, и мы четко знаем, что будет через пару часов.

Они заходят в полупустой лифт, двери с тихим шипением отрезают путь к отступлению. Позади них лишь несколько неопределенного пола и возраста людей, уткнувшихся носом в голографические экранчики коммуникаторов, да бесконечная пропасть среди небоскребов, в которой без конца шныряют мухи-автомобили. А рассвет все-таки по-своему прекрасен.

— Чувак, — вздыхает Гарри, положив руку на плечо друга, — все-таки надо менять. Ты какой-то не в меру живой сегодня. Как бы крылья не отрастил.

— А чего? Почему бы и нет? — идиотски улыбается Энтони. — Слетать в отпуск на Марс и отрастить что-нибудь эдакое! Там, вроде как, свободное генномодифицируемое общество. Даже телепорты разрешены. Планета больших возможностей!

Шуршит информпанель, вещая устами внушительного дяди новости из Африки. Пожалуй, не так много мест, до которых еще не дотянулась рука технического прогресса. Дети все еще умирают от дизентерии, прикрываясь листьями и набедренными повязками, а взрослые режут друг друга самым разнообразным арсеналом, от копий и АК-47 до старых фотонных винтовок и дуговых излучателей. Живая история, мать ее!

— А чего у нас их запретили? Ну, телепорты? — спрашивает Гарри.

— Недостаточная либеральность! — провозгласил наш герой. — Ну и нестабильность перемещения сложных систем. Как в одном замечательном фильме, голова в одну сторону, а задница — в другую. Да и по сути, в чем вся соль телепортации? Тот же самый UMC — разберет тебя на атомы в одном месте и создаст аналогичную копию в другом. И вот уже светит моральный выбор, или вопрос, но, в общем, так: человек ли ты истинный, тот, что вошел в машину, или всего лишь болванка, сделанная по матрице распыленного оригинала? Да и сложно это, затратно. Уж проще так, на лифте, пешим шагом помять композиты родными сапогами.

— Суки. — На чело Гарри разом вывалилась вся человеческая печаль.

— Чего?

— Забей.

В голове Энтони все-таки вертится догадка о мрачности своего друга. Дело отнюдь не в телепортах, если бы на Земле и разрешили данный вид транспорта, по всему земному шару скакали бы огромные мясные колобки (они же люди), затянутые в мешки-майки и бескрайние шорты. Свободное генномодифицируемое общество. Он все еще надеется на чудо, каких не бывает даже в наше время. Ванда, маленькая общечеловеческая слабость здоровяка Гарри. Но сказать об этом, значит потерять друга. Или получить в глаз, сломать челюсть и лишиться почек, что тоже крайне нежелательно. Почему же это так важно и постыдно для Гарри? Давайте подождем немного, и товарищ Случай раскроет нам все карты наших друзей.

Вот они выходят из