Уйти, чтобы не вернуться - Игорь Чужин

Загудели двигатели, «боинг» начал выруливать на взлетную полосу, и я отзвонился жене, что улетел. Однако когда наш самолет набрал высоту, то у него не убралось шасси, и мы долго кружили над аэродромом, сжигая горючее. После аварийной посадки рейс отложили на следующий день, и я, врезав стакан коньяка для снятия стресса, вернулся домой на такси.

Чтобы не будить любимую жену, я открыл дверь своим ключом и сразу попал в анекдот – «вернулся муж из командировки». В общем, я застал лучшего друга Андрея в постели со своей любимой женой Оксаной.

Сначала была немая сцена из «Ревизора», а потом начался скандал. Так слово за слово я наговорил жене кучу гадостей, после чего Оксана в запале заявила, что Павел не мой сын, а сын Андрея. Я не поверил, но она сказала, что они с Андреем уже сделали генетическую экспертизу, и достала из шкафа какую-то бумажку. Возможно, все и закончилось бы миром, но Андрей вступился за Оксану, когда я дал ей пощечину и обозвал шлюхой. После такого поворота событий у меня окончательно поехала крыша, и я врезал супруге кулаком в лоб, а когда Андрей бросился на меня, то отделал, его как Бог черепаху.

Когда пелена злобы спала с глаз, я сам вызвал «скорую» и оказал первую помощь пострадавшим. У Андрея оказался сломанным позвоночник, и его парализовало, а любимой жене я выбил четыре передних зуба и сломал челюсть в двух местах. Когда Андрея и Оксану увезли в больницу, я сходил в ближайшую палатку за водкой и, сидя на кухне, заливал свое горе, пока не приехала милиция. Вот таким образом счастливая семейная жизнь Саши Томилина в одночасье рухнула под откос.

Дали мне шесть с половиной лет, из которых я отсидел четыре, выйдя на волю по УДО. Парализованный по пояс Андрей не смог смириться с жизнью в инвалидной коляске и через два года покончил с собой, выбросившись из окна. Оксана так и не вышла замуж за Андрея, а после его смерти продала нашу московскую квартиру и вернулась к родителям на Украину.

Тюрьму и зону я толком не помню, потому что все эти четыре года слились в моей памяти в одно серое мрачное пятно. Прожитые словно под копирку годы прошли мимо моего сознания, и монотонные тюремные будни не задержались в памяти. Наверное, это была защитная реакция организма на жестокий удар судьбы, и, чтобы не свихнуться, я закрылся от внешнего мира в своеобразной скорлупе. Все эти годы зэка Александр Томилин занимался ремонтом станочного парка лагерного деревообрабатывающего завода и практически не обращал внимания на то, что происходит вокруг него. Конечно, лагерные братки делали попытки проверить нового сидельца на вшивость, но я зло отбивался, и меня вскоре оставили в покое. Взять с меня было нечего, а связываться с больным на всю голову десантником было себе дороже. Видимо, угрюмый зэк, добросовестно, а главное, молча выполнявший порученную ему работу, понравился лагерному начальству, и мне неожиданно скостили срок по УДО.

После освобождения я вернулся в Тулу, потому что московская квартира была продана, а в Туле мне остался в наследство дом деда. Мои старики не вынесли кошмара событий, произошедших с их сыном, а затем и с любимым внуком, поэтому умерли один за другим всего за полгода до моего освобождения.

Выйдя на волю, я навестил родные могилы и попытался наладить жизнь, но все как-то не задалось. Попытки найти нормальную работу закончились провалом, я буквально за гроши устроился дежурным электриком в полуразвалившийся НИИ и запил. Добираться до дома после работы было далеко, а в пьяном виде практически невозможно, так что я частенько оставался ночевать на работе. График у меня был посменный, а потому топчан в дежурке электрика был занят моим напарником. Спать в цеху на верстаке не лучший вариант, но, на мое счастье, в подвале экспериментального корпуса НИИ находилось старое бомбоубежище, где я оборудовал себе схрон, в котором и обосновался.

Свобода не принесла мне ни радости, ни счастья, и Александр Томилин покатился по наклонной плоскости, балансируя на грани увольнения за пьянку и прогулы. С клеймом зэка устроиться в жизни ох как непросто, и если бы я потерял работу, то наверняка забомжевал бы или снова ушел на зону.

В начале 2010 года подвал НИИ, где я устроил себе жилище, взяла в аренду непонятная контора, которая завезла кучу импортного оборудования и начала что-то химичить в центральном бункере бомбоубежища. Посторонний народ к подвалу экспериментального корпуса и близко не подпускали, но там находилось мое убежище, ставшее для меня вторым домом. На мое счастье, а может быть на беду, вход в схрон был спрятан за вентиляционным коробом в помещении электрощитовой, куда я, как дежурный электрик, имел беспрепятственный доступ, чем и пользовался.

Восьмиметровый закуток, в котором я безвылазно находился в нерабочее время, отделяла от центрального бункера тонкая фанерная перегородка. Стены бункера были оклеены обоями под плитку, скрывавшими фанеру, поэтому внешне перегородка ничем не отличалась от монолитной бетонной стены. Люди, знавшие о существовании схрона, давно уже уволились из дышащего на ладан НИИ, поэтому о нем просто забыли.

Новые хозяева всего за неделю очистили бункер от хлама, но капитальный ремонт помещений из-за экономии делать не стали, а следовательно, не обнаружили мое убежище. Нежданные соседи завезли в подвал три фуры с оборудованием и какими-то запчастями, после чего собрали в центральном бункере таинственный агрегат, соседство с которым полностью поломало мой привычный распорядок дня. Установка странного вида потребляла прорву электроэнергии, в результате чего в электрощитовой постоянно выбивало автоматы защиты и горели вставки предохранителей, к тому же агрегат достал меня своим гулом.

Постоянные сбои электроснабжения загружали меня дополнительной работой и трепали нервы, однако после разговора на повышенных тонах с виновниками аварий мне удалось договориться о приличной материальной компенсации. Прибавка к зарплате, конечно, грела душу, но мой послеобеденный сон оказался нарушенным, а потому я, вместо того чтобы тихо кемарить в своем закутке, был вынужден выслушивать бурные дебаты за фанерной стенкой.

Командовали беспокойным хозяйством два лохматых «ботаника» довольно стремного вида, которые что-то там изобрели и теперь пытались заработать денег на своем открытии. Звали патлатых парней Паша и Витя, и они явно были не от мира сего. Ребята практически не следили за своим внешним видом и от бомжей отличались только очками, ибо, кроме своей работы, абсолютно ничем не интересовались.

В те времена мне даже на себя любимого было наплевать, тем более чужие заботы бывшего зэка волновали мало. Именно по этой причине я абсолютно случайно узнал, что два очкастых чудика соорудили в бомбоубежище настоящую машину времени. Поначалу я едва не помер от смеха, но затем проковырял в фанере дыру и установил скрытую камеру, которую скоммуниздил у начальника охраны. Старенький ноутбук заменил мне монитор видеотерминала, и я с любопытством стал наблюдать за тем, что творится за стеной.

Несмотря на мой здоровый скептицизм, очкарики действительно создали работоспособную машину времени, а не очередной липовый вечный двигатель, мало того, они смогли с ее помощью пробить окно в прошлое. Сначала это окошко было совсем маленьким, и в него можно было просунуть только небольшую видеокамеру. Однако со временем экспериментаторам удалось расширить окно портала до диаметра полутора метров, но тут у изобретателей начались серьезные проблемы с финансами, и работа застопорилась.

Там, где срочно нужны большие деньги, всегда воняет криминалом, поэтому горе-бизнесмены банально попали на бабки. Чтобы закончить свои эксперименты, больные на всю голову изобретатели сдуру обратились к какому-то криминальному авторитету, пообещав тому золотые горы, когда установка заработает.

Планируемый способ добычи денег был простым и на первый взгляд весьма эффективным. Путешественники во времени намеревались отправляться в прошлое, чтобы скупать у признанных ныне живописцев картины, которые стоили в те годы сущие гроши. Эти картины ребята планировали прятать в банковскую ячейку в Швейцарии или закапывать в герметичном контейнере в укромных местах, чтобы полотна прошли естественное старение. По возвращении из прошлого путешественники во времени намеревались извлекать шедевры на свет, а затем продавать на аукционах типа Сотбис. Авторство Мане или Тициана подтверждалось подлинной купчей на картины, а естественное старение обеспечивало прохождение самой придирчивой экспертизы. Увы, но благими намерениями выстлана дорога в ад, а мечты зачастую очень далеки от реальности.

Первые эксперименты полностью подтверждали расчеты изобретателей, но в процессе работы выявились весьма неприятные нюансы. «Дьявол прячется в мелочах» – гласит народная мудрость, так произошло и на этот раз. По невыясненной причине портал в прошлое открывался только на высоте километра над землей и двигался относительно ее поверхности со скоростью ста двадцати километров в час. При этом портал постепенно отдалялся от Земли и уходил в космос, а потому относительно безопасный проход в прошлое открывался всего на несколько минут.