Режиссёр. Инструкция освобождения - Александр Гадоль

Все что знал не пригодилось, а тупая надежда на чудеса стала прокладкой между мной и тюрьмой. Я, тюрьма, а между нами надежда. Вспоминая поговорку про надежду, что умирает последней, перед тем как умрет тот, кто надеется, то есть предпоследней, я чувствовал, как во мне поднимается волна надежды.

Так я ходил и ждал, что вот-вот что-то произойдет. Обращал внимание на мелочи – а вдруг там чудо? Поверил в добрые силы, которые ведут по верному пути, а мне остается лишь правильно распознать их знаки и расшифровать послания. Я был в отчаянии, и всякая дрянь была надеждой.

Когда проходил мимо мусорника, в ногах запуталась газета. Она сама, как живая, прилипла к подошве липким остатком какой-то дряни, что к ней приклеилась.

Вчерашняя газета бесплатных объявлений. Был без гроша, и все бесплатное привлекало. Едва взглянул на мятый лист, сразу увидел рекламу бесплатного сеанса у психоаналитика. Два раза подряд бесплатно – это удача.

Удача и чудо – чавкающие анаграммы одного и того же. Возбуждают удивление и радость. Или радостное удивление, или удивительную радость. Или попросту аппетит.

Я обрадовался и понял, что на верном пути, потому что удачные совпадения бывают только на верном пути. Это я тоже откуда-то знал, как знал про деньги, тюрьму и все остальное.

Газета пригодилась. Кое-что начинало получаться, а когда получается, улучшается настроение.

Бесплатно, но с приключениями для бедных я взобрался на холм к психоаналитику.

Психоаналитик засел на холме. Путь к нему был труден и далек. Дорога шла в гору. Подниматься было трудно. Все мускулы болели, и было жарко. Я преодолел этот путь бесплатно.

Три раза подряд бесплатно: бесплатная газета, бесплатный сеанс и бесплатный проезд на общественном транспорте.

«Это не простое совпадение, – говорил я себе, – не простое».

В метро перемахнул турникет и услышал матюги вдогонку. В троллейбусе то же самое, только в лицо. Меня ругали, и я ругался. Грозили высадить на полпути. Усталый, я брел пешком, потел и чертыхался.

Всю дорогу ругался с женщинами. Они делали пакости: не хотели пускать бесплатно. С женщиной легко справлялся. С ней справиться легче, чем с мужчиной. С ней не надо драться, а с мужчиной надо. Мне везло: мужчины по пути не попадались.

Уставший, голодный и злой, наконец взобрался на самую вершину и понял, почему психоаналитик засел так высоко.

Город, где я жил, холмистый, потому что древний. Все древние города холмистые. Так раньше люди прятались от врагов – строили города и замки на вершинах. Пока враги карабкались и уставали, горожане сидели на вершине и поливали всех, кто внизу, кипящим маслом. То же самое делал психоаналитик, потому что этот психоаналитик был ненастоящий. Это был пацан-малолетка не больше четырнадцати лет, но очень умный. Он сообразил, что если будет сидеть в трудно доступном месте, то уставшие и злые лохи, клюнувшие на бесплатное, добравшись к нему, возмущаться не станут. Усталость, бедность и трудный путь сделают свое дело. Они согласятся со всем, что им предложат, лишь бы бесплатно.

«Лучше фальшивка, чем ничего».

Так скорей всего подумает лох, и когда я увидел этого фальшивого психоаналитика, тоже так подумал. Не возмущался и не ушел, хлопнув дверью. Трудный путь научил сдержанности. К тому же я надеялся: а вдруг?

Молодое дарование сидело спокойно. Уверенное в себе, оно ничуть не сомневалось. Оно устроило так, что окружение работало на него. Здесь он был хозяином положения. Нас разделял широкий стол. Дотянуться до малолетки и подержаться за его горлышко не было возможности. Сразу за его спиной высилась черная, обитая дермантином дверь. Ясно, что за дверью он мог в любой момент спрятаться. Табурет, на котором я сидел, был привинчен к полу. Короче, пацан мастерски себя обезопасил. Все это внушало уважение, и это уважение тоже было частью его безопасности.

Мне оставалось только уйти, но я потратил столько сил, что хотелось получить что-то взамен – хотя бы что-то, чтобы не зря. Тем более, других дел не было.

Малолетка, убедившись, что я спокоен, достал какие-то бумажки и протянул мне. Это была анкета, а не денежные бумажки. Он сказал, что я должен ее заполнить. Должен. Только начал, а уже должен.

Малолетка лихо все продумал: я лох и сопротивляться бессмысленно. Не нравится – уходи.

Анкета была простой. Черные буквы на белом фоне. Раньше я такие анкеты видел и заполнял. Ничего нового. Те же вопросы, особенно первые три.

Первый вопрос всегда самый легкий.

«1. Ваши фамилия, имя, отчество».

Ответил красивым почерком. Новизна и белизна страниц вынуждала писать красиво.

Следующий вопрос о работе, но вопрос с подвохом.

Вопросы о работе задаются не просто так, а чтобы определить, сколько примерно в кармане денег: доход у меня или заработок. Потому что доход и заработок – разные понятия.

Я написал, что работаю режиссером. Эта профессия подразумевала доход. Доход больше заработка, потому что доход – это когда можно сорвать куш, а заработок всегда в поте лица и за гроши. Доход для игроков, баловней судьбы и счастливчиков, а заработок – для работяг, неудачников и трусов. Психоаналитик хотел знать: тварь я дрожащая или право имею.

Дальше шел вопрос о конкретной сумме, которой я располагал. Конкретную цифру не писал, но написал, что много. Напиши я мало, и бесплатного сеанса не будет. Бесплатно для тех, у кого есть деньги. Откуда-то я это знал, как знал о совпадениях, верном пути и всем остальном.

У меня всегда были деньги. Тратил их не задумываясь, откуда они берутся. Деньги есть – зачем о них думать? Я не писал, кем был на самом деле, а написал «режиссер». Так я врал людям, когда знакомился с ними. Чтобы понравиться, нужно кем-то быть, а режиссер – хорошее прикрытие для человека без свойств. Когда-то услышал от того, кому хотел понравиться, что «хороший человек не профессия». С тех пор придумывал что-то интересное, и было хорошо.

Жизнь в тюрьме быстрая. Маленькие расстояния и все на виду. Концентрация кислоты и сжатие автоклава. Здесь нет горизонта, за которым удобно спрятаться. Если что-то начнется, здесь же закончится. Нет запутанных историй и темных уголков сознания. Ночь – причуда свободы. В тюрьме ее не бывает. Круглые сутки освещаются электрическими фонарями. Что сегодня модно в тюрьме, завтра станет модным на улице.

Зэк читает книги по психологии, особое внимание уделяется гипнозу. Он готовится к свободе, как женщина – к пляжному сезону. Старается изо всех сил, чтобы выгодно смотреться в отражении витрин. Запрещенные книги затягиваются контрабандой.

Кроме книг по психологии и НЛП в тюрьме популярны книги о том, как стать миллионером. Много книг, и все об одном и том же: мозги и деньги. В сознании зэка тема мозгов и денег компилируется в способы развода фраеров.

Этот зэк такой же, как все зэки: наученный горьким опытом изощренный ум. Среднему вольняшке с ним не совладать. Ну как может совладать жертва с хищником? Только если хищник пережрет до коликов. Только такой вред способна причинить добыча – вызвать несварение желудка. Этим зэк похож на зомби из фильма Джорджа Ромеро «Рассвет мертвецов». Он мечтает о воле, ведь на воле водятся вольняшки, а у них сладкий мозг. Вот почему зэков не выпускают большими партиями. Популярный тюремный миф о Золотой Амнистии остается несбыточной мечтой и переходит в разряд фольклора, а иначе миру Пиздец, что чуть не случилось холодным летом 53-го и в начале 90-х.

Для сохранения порядка вещей зэков выпускают малыми дозами. Мир мутирует и привыкает к неизбежному. Неизбежное не за горами. Достаточно поглядеть во двор любой многоэтажки, а там детишки, подражая блатному жаргону, говорят на приблатненном наречии, играются в понятия, и есть среди них свои смотряги и петухи.

Зэк освобождается и несет свое дерьмо на волю. Оно у него едкое после тюрьмы и быстро скапливается по углам, щелям, разъедает пустоты, как раньше его мокрота скапливалась по углам дворика для прогулок, меняя до неузнаваемости то, к чему давно привыкли. Так, он смотрит на девочку, девочка как девочка, а она ему вместо «Как тебя зовут?» говорит: «Чем занимаешься?» В тюрьме аналогично: «Кто по жизни, кто по масти? Кем был, кем жил?»

Вопрос вроде простой, и в то же время так сразу на него не ответить. Понятно, девочку интересует не имя. Имя – малоинтересное слово. Что оно дает? Ничего. Девочку интересует, доход у него или заработок. Ведь доход больше заработка и звучит солидно. В книге о том, как стать миллионером, так и написано.

«Доход – для игроков, баловней судьбы и счастливчиков, а заработок – для работяг, неудачников и трусов».

Девочка хочет знать: скучно с ним или нет, то есть не зануда ли он? Или же она из будущего, где нет имен, а есть навесы, тюремное подобие индейского имени, которым нарекали человека за заслуги перед племенем. Универсальное слово, штрихкод-идентификатор, совмещающий в себе все, что нужно для жизни в Пиздеце, – твое место и твое бабло.