Всё возможно - Люси Эллис

Девушка застыла с поднятой головой, пытаясь разобрать табличку на стене старинного здания. Она думает, что там название улицы. Наивная! Это же Рим.

Незнакомка сделала несколько шагов назад и налетела прямо на него.

— Ох, прошу прощения, — извинилась она со всей вежливостью, присущей нормальным людям.

Очевидно, она все же обладает хорошими манерами, но только ему эти церемонии не предназначены, понял Жанлука, едва заметив, как девушка изменилась в лице при виде его.

Ничто теперь не говорило о том, что незнакомка нуждается в помощи, за исключением разве что гардероба.

«Интересно, это контактные линзы придают столь невероятную яркость ее глазам?»

Нет, осознал Жанлука внезапно, не линзы, цвет натуральный. Оттенка морской волны. Он помнил его, как помнил и то, что цвет немного менялся в соответствии с ее настроением. Он вспомнил и эти губы, и упругое тело, которое он так желал когда-то и потерял в одночасье.

Образы, которые он сдерживал в отдаленном уголке своего сознания долгие годы, со всей силой рвались на свободу. Жанлука понимал теперь ее удивленное «Ты!», он испытывал сейчас те же чувства.

Девушка отшатнулась от него, как от огня. Довольно символично, учитывая, что последний раз, когда они виделись, она сбежала из его постели под покровом ночи, не успев даже надеть туфли. Груз старой обиды, о которой он и думать забыл, свалился на плечи со всей тяжестью. Почему она вдруг вернулась в Рим? В его жизнь?

— Вы что, следили за мной? — бросила она. Вся учтивость мигом испарилась из ее голоса.

— Si. — Он не видел смысла отрицать очевидное. — Сдается мне, синьорина сбилась с пути, — помурлыкал Жанлука. — А раз уж мы с вами уже встречались… — Он сделал паузу, неотрывно наблюдая, как ужас отразился в глубине ее зелено-голубых глаз. Осознание того, что он заставляет ее нервничать, дарило смутное удовлетворение. — Я решил снова предложить вам свою помощь. — Он лишь немного насладится ее неловким положением и отпустит.

Девушка взяла себя в руки и, одернув шелковую рубашку, приняла более уверенную позу.

— Это у вас работа такая — выслеживать туристок по городу, навязывая свою «помощь», независимо от того, хотят они ее или нет?

— Как правило, я не оставляю женщину в беде, и вы не исключение, парировал Жанлука.

— Разве я в беде?

— Вы потерялись.

Она поджала губы в демонстративно уставилась на карту.

«Не знает, что делать, — и это видно по лицу. Она уже не столь невозмутима, как несколько минут назад. Так-то», — самодовольно ухмыльнулся Жанлука.

Разумный человек уже давно пошел бы прочь — но разумный и не оказался бы на его месте. Семь лет назад он возомнил, что у них с этой девушкой могло быть будущее, но карточный замок иллюзий разрушился в ярком утреннем свете, когда он проснулся в пустой постели.

Странно, но девушка, мысли о которой мучили его столь долго, оказалась совершенно обычной — немного старомодной, но все же непримечательной. Она не из тех, кому Жанлука теперешний стал бы уделять внимание. Однако его поведение и то, как он таращится на нее в данную минуту, говорило об обратном.

— Слишком поздно… — пробормотала она едва слышно.

«Вот именно, поздно», — подумал Жанлука, борясь с неожиданно возникшим желанием, так свойственным итальянцам.

— Я опоздала к началу экскурсии, — закончила она фразу, взирая на него так, словно это он виноват во всех ее бедах.

Жанлука молчал, пока та изучала карту.

— Мы должны были встретиться с гидом на Испанских ступенях.

— Понятно. — Он решил не затягивать и перейти сразу к делу. — Вам стоит идти вниз по этой улице, затем повернете налево, а после — второй поворот направо.

Она внимательно слушала указания, приспустив уродливые очки. Учитывая, что небо над Римом сегодня было пасмурным, эта неумелая попытка маскировки отчего-то ужасно раздражала: он-то уже понял, кто перед ним, и боролся с соблазном сорвать с нее маску. В ту ночь она проявила чудеса ловкости, ускользнув от него, а теперь выглядит такой неуклюжей и потерянной.

— Наверное, я должна вас как-то отблагодарить…

— Не чувствуйте себя обязанной, синьорина, — промолвил он галантно.

Вопреки осознанию того, что его действия повлекут за собой одни лишь неприятности. Жанлука порылся в кармане пиджака в поисках визитки. Он вложил карточку в изящную ладошку, накрыв ее пальцы своими. Рука девушки была теплой, гладкой и невероятно крошечной по сравнению с его собственной.

Она отстранилась, давая понять, что тот совершил ошибку, коснувшись ее. Однако Жанлука помнил, как охотно она отвечала на его ласки семь лет назад.

— Вы сможете найти меня в баре. «У Рико» около одиннадцати, — сказал он прежде, чем успел подумать о последствиях. — Там будет частная вечеринка, но я предупрежу о вас охрану. Удачной экскурсии, синьорина…

— Вы даже не знаете моего имени, — крикнула она вслед.

«Вот именно». В горле у него встал ком. Узнай он лишь эту маленькую деталь тогда, все забылось бы. Просто очередная ночь с очередной девушкой, а так — осталось чувство незавершенности. Незнакомка запала ему в душу, поэтому он сейчас стоит посреди площади, не в силах сделать и пары шагов, и сжимает кулаки до боли.

Скрепя сердце Жанлука постарался взглянуть на нее без единой эмоции. В конце концов, он из Бенедетти — бессердечность и жестокосердие у них в крови. Трудно забыть о своем наследии, тем более в столь древнем городе, где предки веками возглавляли легионы, плели интриги, предавали и, конечно, воевали. Столько крови было пролито, что хватило бы окрасить Тирренское море в алый цвет.

— Назовите пароль… хм, «Клубника» — и вас пропустят, — протянул Жанлука.

Его приглушенный голос таил в себе опасность и мог бы заставить побледнеть руководителей крупных транснациональных корпораций, с которыми он привык иметь дело, но не ее.

Пронизывающий взгляд зеленых глаз заставлял замирать от восторга. У этой девушки определенно сильный характер, а его привлекала опасная игра.

«Довольно!» — очнулся Жанлука от наваждения. Сейчас речь не о вендетте. Она прежде всего девушка, и он должен уважать ее, как любой цивилизованный и благородный римлянин.

Жанлука запрыгнул в «ламборгини» и завел мотор, сжимая руль так, что костяшки пальцев побелели. Нет, это не кровь Бенедетти проявлялась сейчас в нем, а сицилийская его часть. Не холодность, а чувства. Ему это не нравилось. Он хотел лишь прояснить некоторые обстоятельства из своего прошлого. Единственный раз, когда женщина сбежала от него без объяснения причин. А теперь к чему это приведет?