День Проклятого Валентина (СИ) - Инфинити Инна

— Оля, что с тобой? Ты плакала?

— Все в порядке. Можешь идти. — Говорю севшим от слез голосом.

Но он никуда уходить не собирается.

— Оля, что произошло? Тебя кто-то обидел?

Да, ты, когда бросил меня, спустя два месяца после рождения Лизы.

— Нет.

— Почему ты тогда плакала?

— Не твоё дело.

Он становится еще суровее.

— Оля, у тебя точно нет проблем? Может, тебе деньги нужны?

— Просто уйди, — цежу ему сквозь зубы.

— Не уйду, пока ты не расскажешь мне, что произошло.

— Проваливай на хрен!!! — Ору, что есть сил. От моего громкого крика Максим столбенеет, а Лиза начинает громко плакать. — Пошёл вон!!! Вали к своей Кристине!!!

— Успокойся немедленно, истеричка. — Говорит строго и не двигается с места.

— Пошёл. Вон. — Говорю на этот раз тихо, но каждое слово по отдельности.

Максим еще сверлит меня глазами какое-то время, но все-таки удаляется из квартиры. Я с шумом захлопываю за ним дверь и закрываю ее на все замки. Лизочка продолжает хныкать, поэтому я спешу наклониться к ней.

— Ну чего ты, моя маленькая, все хорошо, не бойся. Иди к маме. — Я достаю дочь из коляски и расстегиваю зимний комбинезон.

Я снимаю с девочки верхнюю одежду и тут же беру ее на руки. В моих руках дочка успокаивается. Я прижимаю ее к себе со всей силы и вдыхаю детский запах. Мое маленькое сокровище. Самое главное, что есть у меня в жизни.

Я несу Лизу в ванную, мою ей руки, а потом переодеваю в домашнюю пижамку.

— Мама, а я не красивая? — Неожиданно спрашивает дочка.

— Кто тебе такое сказал? Конечно, красивая! Ты самая красивая девочка на земле!

— Миша сказал, что я не красивая, как злая колдунья из мультиков.

Я хмурюсь. Иногда мне хочется предъявить Максиму претензию по поводу их с Кристиной методов воспитания. А вернее, их отсутствия. Мне иногда кажется, что они этого своего Мишу вообще не воспитывают и ничему не учат. Иначе я не могу объяснить, почему этот мальчик так отвратительно себя ведёт и постоянно говорит Лизе гадости. Каждый раз, как дочь возвращается от Максима, она или задаёт мне вот такие вопросы, или жалуется, что Миша снова сломал ее игрушки, дернул за косичку и сказал что-то плохое.

— Не слушай его, — я крепко целую дочку в пухлую щечку. — Ты самая-самая красивая. Как принцесса.

— А еще Миша сказал, что я для него не сестра, а чужая.

А вот это уже заставляет легкий холодок пройтись по моему позвоночнику. Максим и Кристина усыновили Мишу, и мне, в общем-то, нет до этого никакого дела, но предполагаю, что они вряд ли хотят, чтобы ребенок когда-то узнал, что он им не родной сын.

Неужели восьмилетний Миша что-то подозревает?

— Почему Миша так говорит? — Осторожно спрашиваю дочь.

— Не знаю. Он сказал, что Ирочка его сестричка, а я нет.

Ответ дочери позволяет выдохнуть с облегчением.

— Миша, наверно, имеет ввиду, что у вам с ним разные мамы. У Миши и Иры мама Кристина, а у тебя я. Но папа у вас один.

Дочь хлопает глазами в недоумении.

— Так иногда в жизни бывает. — Быстро добавляю. — Когда ты подрастешь, я тебе все объясню. А сейчас давай почитаю сказку?

— Давай, — дочка широко улыбается.

Мы ложимся в ее кроватку, и я начинаю читать. Дочка привыкла, что папа с нами не живет, что она видится с ним не каждый день. Она хорошо знает Кристину, и мне даже иногда кажется, что любит ее. Но, конечно, почти четырехлетняя Лиза еще понятия не имеет, что такое развод. Она не знает, что сначала папа был женат на мне, а потом уже на Кристине. И мне иногда интересно, какую легенду Максим и Кристина придумают для Миши, если не хотят, чтобы он однажды узнал, что его усыновили.

Лизочка засыпает в моих руках, я накрываю ее одеялом, целую в щечку, выключаю светильник и ухожу в свою депрессию дальше.

Глава 4. Тридцатник

Утром 13 февраля у меня нет совершенно никакого желания вставать с кровати. Может, позвонить главному редактору и сказать, что я заболела? Мне остается только тяжело вздохнуть, когда я понимаю, что мне не поверят. Ну что же, придется пережить этот день.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я отдираю себя от кровати и направляюсь в ванную.

— Ну, с днем рождения, тридцатилетняя неудачница, — говорю своему отражению в зеркале и открываю кран.

Этот день обязывает быть красивой. Наверняка на работе девчонки приготовили мне сюрприз, да и Максим говорил, что, если вдруг у меня на сегодняшний вечер возникнут планы, он может забрать Лизу из садика. Но планов на вечер у меня нет. Закажу на работу пиццу, в обеденный перерыв куплю пару бутылок вина, выпьем с девочками по бокалу на кухне и разойдёмся работать. А вечером домой. Праздновать я буду с родителями на выходных, в будние они работают допоздна.

Мои от природы светло-русые вьющиеся волосы я выпрямляю утюжком. Надеваю новое красное платье чуть выше колен и новые сапоги на каблуках. В пакет бросаю туфли на шпильках, чтобы переобуться на работе. Они стоят, как половина моей зарплаты. Но ведь все равно бывший муж переводит мне слишком много денег на ребёнка, так что угрызения совести меня не мучают. Поначалу я пихала ему в руки чеки, чтобы он видел, на что я трачу деньги, но он наотрез отказался их брать. Максим никогда не был жадным и всегда хорошо зарабатывал. Сейчас у него своя юридическая компания.

Пока я крашусь на телефон уже начинают сыпаться сообщения с поздравлениями. Одно из них от бывшего мужа.

«Оля, с днем рождения! Искренне и от всей души желаю тебе счастья и исполнения всех твоих желаний! Спасибо большое за такую прекрасную дочь!».

И через минуту следующее.

«Если вдруг у тебя все-таки будут на сегодняшний вечер планы, то напиши, я заберу Лизу из садика. Могу оставить ее у нас на ночь, если ты решишь праздновать до утра».

Я печатаю ему дежурное «Хорошо, спасибо, если что, я тебе напишу» и откладываю телефон в сторону. Пора поднимать Лизу.

Дочка очень любит поспать по утрам, поэтому по традиции капризничает. Этим она в меня. Беру ее на руки и несу умывать. Потом кормлю ее, быстро перехватываю завтрак сама, одеваю и отвожу в садик. А оттуда сразу еду на работу.

И вроде даже не такое уж и плохое у меня настроение.

— С днем рождения! — В голос кричат девчонки, когда я переступаю порог офиса. Кто-то даже взрывает хлопушку.

— Будь счастлива, дорогая, — обнимает меня Рита.

— Желаю тебе отличного мужика, — целует в щеку Катя.

— Оргазмов каждую ночь и не один раз, — крепко прижимает к себе Таня.

Ко мне еще подходят девочки, обнимают, целуют в щеки, говорят поздравления. Я каждую из них благодарю и прохожу к своему компьютеру. У нас большой просторный опен-спейс (открытое пространство со столами и компьютерами без кабинетов и коридоров. Прим. Ред.).

Таня сидит ровно у меня за спиной, поэтому к нашим рабочим местам мы подходим вместе.

— Какая ты сегодня красивая! — Восклицает она, оглядывая меня придирчиво сверху вниз и обратно.

Я расстегиваю сапоги и достаю из пакета новые дизайнерские туфли. Таня округляет глаза.

— Тебе повысили зарплату, а нам всем нет? — Она редактор отдела моды и бренды различает на глаз.

— Нет, бывший муж опять перевел алименты больше, чем требуется Лизе. Я устроила себе шопинг.

— Правильно, — тут же согласно кивает головой Таня.

Я отворачиваюсь к своему компьютеру и принимаюсь за работу. Нужно вычитать пару текстов, написать пост для блога и подобрать фотографии к материалам. В целом, мне нравится моя работа, но все-таки не этого я ожидала, когда шла учиться на факультет международной журналистики МГИМО. Я думала, что буду ездить по горячим точкам и делать оттуда репортажи. А по факту я сижу в глянцевом журнале и пишу про стиль жизни. И мое знание трёх языков — английского, немецкого и шведского — мне вообще ни разу нигде не пригодилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все-таки МГИМО хоть сам по себе и очень престижный вуз, но конкретно факультет журналистики там никудышный. Вот где хороший журфак, так это в МГУ, но туда мне не хватило буквально несколько баллов, а идти на платное отделение я не хотела, хоть родители и предлагали. Большинство журналистов России окончили именно журфак МГУ. Но в МГИМО я повторно встретила Максима, который подарил мне Лизу, а потому ни о чем не жалею.