Я приду во имя Дьявола - Дэвид Саттон

Саманта распаковала завтрак, открыла бутылку колы и вдруг увидела что-то на камнях неподалеку от своего импровизированного стола. На плоском алтаре из камня явно оставили что-то вроде приношения. Подойдя поближе, она увидела, что это потемневшие, высохшие остатки грибов, точно таких же, как в развалинах башни.

Должно быть, кто-то побывал здесь совсем недавно, собрал грибы и оставил их сушиться на камнях, словно считая, что они могут пригодиться следующему посетителю этих мест. Саманта покопалась в воспоминаниях. Она знала, что подсознание может поделиться с ней тем, что она позабыла. Кажется, если съесть эти волшебные грибы, то они могут вызвать галлюцинации. Может, это ребята из эзотерической группы «Нью эйдж» занимались здесь сбором лекарственных растений в надежде достичь чего-то большего, как, например, знахари. Судя по легендам, в древние времена знахари использовали сому,[2] чтобы превратиться в птицу или зверя.

Вернулось недавнее ощущение сдвига, словно древний мир вторгся в настоящее, а ее разум и тело были способны это каким-то образом фиксировать. Тот заяц мог послужить катализатором. Символ Луны, плодовитости и воскрешения.

И сумасшествия.

Солнце пекло вовсю, но Саманту знобило.

А потом она вспомнила, что ее больше не волнуют эгоизм Дэймона и его грубая приземленность. Та простота, которая когда-то так ее привлекала. Она свободна. Только солнце и ветер. И она свободна. Свободна, как они. Ее мысли превратились в тысячу щупалец: словно связанные вместе и торчащие во все стороны ветки, отломанные от березы, которая росла возле плит фундамента церкви.

Метла ведьмы.

Ведьма…

Мысли Саманты освободились, словно вынутый из корзины клубок змей, и она начала осознавать значение своего появления именно здесь. Это была одна из причин, по которым она хотела посетить церковь Святого Блэйна. Когда-то в этом месте проводились шабаши ведьм. Она вспомнила выставку в музее Бьюта, где была широко представлена история острова.

Письмена на древнеанглийском. Гравюры семнадцатого века на стенах. Крещение местной ведьмы. Ее дикий танец вокруг броха. Истерические конвульсии. Тело ведьмы сжимается и раздувается, меняются ее рост и вес.

А потом — суд и пытки. Здесь на острове сохранились орудия пыток, которыми пользовались охотники за ведьмами: дыба, клещи для выдергивания ногтей, испанский сапог…

Саманта представила все эти покрытые ржавчиной инструменты и содрогнулась.

Однако где-то глубоко спрятались воспоминания, которые надо было освежить. Мази, вещества, вызывавшие у ведьм галлюцинации, ощущение полета или перехода из одного тела в другое.

С другой стороны, охотники за ведьмами были обыкновенными садистами и убийцами, погрязшими в мерзких пороках. А их жертвы? Просто бедные невинные женщины? Все ли?

Или среди них были личности, обладавшие исключительным даром?

Саманта положила нетронутый сандвич обратно в пакет. От нервного напряжения дрожали руки, но страстное желание, жившее внутри ее, было сильнее страха перед неизведанным.

Она схватила с камня один из высохших грибов, отломила от него большой кусок и поднесла ко рту. Языком она ощущала вкус гриба, прикасаясь к нему так, как касалась языка Дэймона во время любовной прелюдии. Ее губы сомкнулись. Она съела гриб и запила его горечь колой.

— Ну и как прошел твой день? — спросил Дэймон, который все еще лелеял чувство обиды на Саманту, проявившую чрезмерную строптивость.

Дэймон лежал на кровати и, похоже, провалялся так весь день, словно слизняк, старающийся укрыться от палящих лучей солнца.

Она едва успела сбросить с плеча рюкзак, а он уже пристает со своими ехидными вопросами. От его тупости Саманта прямо-таки ощетинилась. Но затем она подавила приступ гнева, уже готового обрушиться на голову Дэймона. Саманта чувствовала себя бодрой и полной сил. Дневной поход ее совсем не утомил, так зачем же портить себе настроение!

— Прекрасно, — ответила она спокойно и доброжелательно. — А твой? Добрался до Лox-Файна? — Проявление искреннего интереса должно было сгладить неадекватную реакцию Дэймона.

— Я подумал и решил никуда не ходить, — сказал он, ничуть не смущаясь.

— Ты что, провел в номере весь день? — Саманта чуть было не сорвалась на крик, и Дэймон вздрогнул от неожиданности.

Оглядев комнату, она увидела небрежно брошенный в ногах кровати бумажный пакет и развернутую газету на полу у прикроватной тумбочки. На подоконнике — пластиковый контейнер с остатками рыбы и чипсов. От объедков в комнате пахло уксусом.

«Ну, из отеля-то он все же выходил, — усмехнулась про себя Саманта. — Преодолел расстояние в две сотни ярдов до газетного киоска и фастфуда! Это можно назвать прогулкой только с большой натяжкой».

— Какая бездарная трата времени!

На лице Дэймона появилась слабая улыбка и тут же исчезла.

Он выглядел так, словно попал в силки, словно его держало в номере отеля нечто большее, чем просто апатия. «Может, он это просто мне назло?» — подумала Саманта.

— Не расстраивайся. — Дэймон лениво пошевелился на кровати, пружины под ним заскрипели, словно жалуясь на возраст и ржавчину. — Это мое гребаное время — не твое! — Дэймон снова улыбнулся, на этот раз извиняюще. — Слушай, может, сходим в Ротсэй, поужинаем в «Черном быке»? Тебе вроде там раньше нравилось.

Она действительно хочет есть. И может быть, Дэймон пытается заделать трещину, которая пролегла между ними, пока она не превратилась в каньон. Или он просто хочет набить брюхо? Саманта не была уверена ни в чем.

— А за ужином, — продолжал Дэймон, — ты расскажешь мне все о церкви Святого Блэйна. — В его голосе появились примирительные нотки.

От их отеля до Ротсэя была всего миля, но, как только они двинулись в путь, Дэймон начал отставать.

— В чем дело? — спросила Саманта, заметив, что он прихрамывает.

— Кажется, потянул сухожилие под коленом.

— Что, во время похода в ближайшую забегаловку?! — Саманта рассмеялась, довольная своей «[уткой.

После перехода через холмы, который занял весь день, она чувствовала себя бодрой и свежей. Мысль о том, что Дэймон превратился в немощного старика, ее дико смешила.

— Благодарю за сочувствие! Просто иди чуть помедленнее. Уверен, скоро пройдет.

Но Саманта не хотела идти чуть помедленнее. Ее тело жаждало адреналина, сердце накачивало кровью нетерпеливые мускулы. А она вынуждена была еле-еле плестись. Она представляла себя зайцем, бегающим по полям. Вот она поворачивается на девяносто градусов, уши отлетают назад, задние лапы — длинные и мускулистые — отталкиваются от земли, посылают ее вперед, прыжок, еще прыжок, ветер ласкает ее шелковистые волосы…