Меланжевый огород (3 изд. 2014) - Борис Андреевич Бублик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Словом, для меня меланж — это не агроприем, облегчающий жизнь и несущий (немалые, надо сказать) блага. Меланж — это противление монокультуре, это — сама жизнь, такая, какую видим мы в устойчивых естественных биоценозах: на болоте, в степи, в лесу, на лесной поляне. Меланжевый вид растительности — это первое, что бросается в глаза при взгляде на естественные биоценозы. И попытка перенести черты естественных биоценозов на искусственные, сделать огород, скажем, родным братом лесной поляны, должна означать, прежде всего — одолеть монокультуру, сделать огород меланжевым.
Третье издание «Меланжевого огорода» нетерпеливо стучалось в дверь. Книжка требовала существенного обновления, а не какого–то там марафета: надо было переосмыслить великое значение меланжа. Неоценимую помощь в этом оказала редактор Алена Качур. А насколько мы преуспели — судить вам, дорогие читатели. Нам хотелось, как лучше.
Глава 1. Коротко о природосообразном земледелии
Эпитет природосообразное используется здесь для обозначения земледелия, альтернативного конвенциальному (традиционному). Чаще употребляются определения органическое, щадящее, восстанавливающее, регенерирующее, природное, натуральное, осознанное, разумное, умное и др. Однако все они представляются мне менее удачными.
Слово органическое изначально относилось к удобрениям и средствам защиты растений, а позже приобрело преимущественно потребительский оттенок. И его — после отказа от делаемого компоста — логично употреблять лишь в этом смысле (а лучше всего — исключить из оборота). За эпитетами щадящее, восстанавливающее и регенерирующее видится, в первую очередь, забота о почве, а также намек на устаревшие теории минерального и гумусного питания растений. Определениям природное и натуральное недостает конкретности. Слова осознанное, разумное и умное абсолютно справедливы, уместны, но в них не видно, строго говоря, дефиниции самого земледелия. Они, скорее, эмоциональны, оценочны.
А вот эпитет природосообразное, введенный в обиход Терентием Семеновичем Мальцевым, очень точно говорит о поведении земледельца сообразно с природой, можно сказать, — «по шерсти» с природой. Особенно полно, сочно передает дух и букву этого земледелия украинский эквивалент природодогоджаюче.
Надо было видеть, как ярко вспыхивали глаза украинских слушателей, когда я на лекциях произносил это поразительно точное слово. Его предложил Леонид Иваненко (он вел когда–то на украинском телевидении передачу «Лексична толока» и тонко чувствует язык). Спасибо, Леонид Николаевич, за эту «вспышку».
Угождать Природе! — пожалуй, самая емкая и одновременно конкретная заповедь природосообразного земледелия.
Главные признаки природосообразного огорода
В качестве ведущих признаков природосообразного огорода называются самые различные факторы. В поисках истины обратимся к Природе — самому мудрому учителю. Какое буйство растительности там, где нет нашей «опеки» — прежде всего, пахоты и «химии». Стало быть, и раздумывать не надо: на звание природосообразного может претендовать лишь огород, в котором полностью отказались от глубокой обработки почвы (пахоты/перекопки и даже прополки тяпкой) и какой бы то ни было «химии» (гербицидов, гермицидов, пестицидов, инсектицидов, фунгицидов, минеральных удобрений).
Впрочем, чтобы просто отказаться от услуг пахаря и агрохимии, достало бы одной бесшабашности. Но как без пахоты сделать почву рыхлой, если этого хочется? Леса и целинные степи подсказывают: укрой почву «войлоком» из разлагающейся органики, создай комфортные условия почвообразующей фауне — и все будет в порядке. А где взять такое количество органики? Как без «химии» защитить растения от болезней и вредителей? Ответы на эти вопросы — опять–таки в самом буйстве растительности в дикой природе. Сделай «буйным», меланжевым огород, учини непрерывную интенсивную посадку растений — и сама собой отпадет нужда и в пахоте, и в агрохимии.
Итак, список определяющих признаков природосообразного огорода мог бы выглядеть так:
✓ отказ от глубокой обработки почвы,
✓ обилие разлагающейся органики в верхнем слое почвы,
✓ отказ от минеральных удобрений и химических средств защиты растений,
✓ обеспечение благоденствия биоценоза,
✓ отказ от тяжкого труда.
Последний пункт, на первый взгляд, нелогичен. Вроде бы, следовало говорить об избавлении от тяжкого труда, то есть о следствии, а не о посылке природосообразного ведения огорода. И все же…
Спокон веков труд земледельца считается тяжелым, если не каторжным. Да и фактически является таковым. Не с потолка взял М. Успенский, что «… продолжительная изнурительная работа на свежем воздухе скотинит и зверит человека». Можно наблюдать даже некий душевный трепет, пиетет перед тяготами землеробской службы.
Но дело в том, что сама земля в столь непомерных хлопотах земледельца не нуждается. Кабы она могла говорить, то над нею неслось бы: «Уймитесь, люди! Накормлю я вас — только дайте мне чуток воли и покоя». И если бы земледелец прислушался к зову земли, то у него появилось бы время и желание оглядеться, увидеть, «как прекрасен этот мир», да и Украина не оказалась бы в катастрофической демографической ситуации. В мире за последние 12 лет добавился миллиард жителей, а Украина «истаяла» на несколько миллионов.
Как это ни парадоксально звучит, но подталкивали нас в эту яму и особенности менталитета: наш трудоголизм, неготовность считаться с трудовыми затратами, наша склонность к выпендрежу. Помню, как несколько лет назад загорелся я идеей «помидорного дерева», и даже было что показать в передаче по телевидению, но, когда я оценил трудозатраты, то оказалось, что три помидорных дерева «съели» за лето у меня столько же времени, сколько весь остальной огород (а продукции, естественно, дали намного меньше). А меня распирала фанаберия (спесь), мои гости восхищались, и ни один не покрутил пальцем у виска. А стоило бы.
Видел я на одной из выставок, как экспонентка горделиво показывала кольраби величиной с бычью голову. Посетители умилялись, но никого не останавливала мысль, что этот плод перестал быть съедобным, когда его размер превзошел кошачью голову.
Однажды у меня на лекции в одной из деревенских Клубов случился трагикомический казус: я без должного пиетета отнесся к бессмысленному, неизбывному пребыванию огородниц в позиции, напоминающей букву Г. Так в ответ большая половина зальчика покинула его с возмущением: как же, я затронул предмет их гордости — ощущение, что они отдали жизни честному труду. Я снова рискую. Читатели могут возмущенно захлопнуть книгу, но все равно скажу, что позиция, напоминающая
