Последний крестоносец - Уоррен Мерфи

Между тем далеко внизу парень в оранжевой куртке не унимался.

— Эй, приятель, я ведь с тобой разговариваю!

С большой неохотой Римо взглянул вниз.

— Пошел отсюда, — произнес он спокойно.

Тем не менее внизу его было отлично слышно.

— Будешь прыгать? — поинтересовался обладатель оранжевой куртки.

— И не мечтай, — ответил Римо.

— Ты уверен?

— Да.

— А выглядишь как человек, собирающийся спрыгнуть.

— А ты выглядишь плохим психологом. Пошел вон!

— Думаю, ты все-таки прыгнешь. Выглядишь больно подходяще, грустный какой-то. Я остаюсь.

Римо взглянул на север, пытаясь отыскать старый кинотеатр «Риальто». Когда-то он находился ниже по Броуд-стрит. Теперь там не было ничего — только ряды витрин, выглядевших не лучше Хиросимы после атомного взрыва. Римо ничуть не удивился, что «Риальто» закрыли. Этот район Ньюарка был давно уже никому не нужен. Но было бы здорово увидеть старый купол снова.

Внизу, на тротуаре, парень в оранжевой куртке не умолкал.

— Он собирается спрыгнуть, — заявил он.

Римо бросил взгляд вниз. Толстяк разговаривал с двумя подростками, с ног до головы затянутыми в кожу и с выкрашенными в зеленый цвет волосами.

— Черт подери, вот это да! — воскликнули оба хором.

— Эй, приятель! — закричал один из подростков. — Мы уже здесь — за чем же дело стало?

— Потрясающе, — пробормотал Римо.

В разговор снова вступил хозяин оранжевой куртки:

— Он сказал, что прыгать не будет, но вы только посмотрите, на какую высоту его занесло! Что же ему там еще делать?

— Наверное, это наркоман, — сказал один из подростков с зелеными волосами. — Вечно они залезают в заброшенные дома и вытворяют черт знает что. Эй, парень, если ты будешь прыгать, сможешь уложиться до семи? Я хочу успеть домой на «Колесо удачи».

— Да не собираюсь я прыгать, — повторил Римо устало.

— Тогда что же ты делаешь там, на верхотуре?

Римо не удостоил его ответом, да он и сам не знал этого наверняка. Ему не полагалось возвращаться в Ньюарк. Кто-нибудь мог опознать Римо Уильямса, патрульного, обходившего когда-то эти улицы и призванного охранять общественный порядок. Того самого Римо Уильямса, который попал на первые страницы газет, когда его приговорили к казни на электрическом стуле за бессмысленное убийство мелкого торговца наркотиками. Римо не совершал этого преступления, но ему не верили. Кто-то включил рубильник, а когда казненный пришел в себя, то ему приказали забыть о прошлой жизни.

Поначалу это было не так уж сложно. Да и что в прошлом могло быть ему особенно дорого? Римо вырос сиротой, отслужил во Вьетнаме, а потом стал добросовестным полицейским и, наконец, человеком-сенсацией, чья жизнь трагически оборвалась. Родителей у Римо не было, друзей — тоже. Когда-то у него была девушка, они были помолвлены. Кольцо, которое Римо подарил ей, однажды ночью принесли ему в камеру. С ним не было даже записки. Только тогда Римо оставил всякую надежду и покорился неизбежности.

Теперь, через двадцать лет, Римо едва мог припомнить ее лицо. Все покинули его, когда был объявлен смертный приговор — всего лишь мелкий штрих в деле, сфабрикованном против него. Человек по имени Харолд В. Смит был автором этого плана, и именно Смит приказывал Римо никогда не возвращаться в Ньюарк. Это не было причудой зануды-чиновника, работающего на правительство, хотя Смит вполне соответствовал такой характеристике. Запрет был наложен из соображений государственной безопасности. Римо уже случалось нарушить это правило пару раз, однако в обоих случаях безопасность Соединенных Штатов затронута не была.

Ну и что? — подумал Римо. Что из того, если они обнаружат, что Римо Уильямс все еще жив? Вовсе не факт, что это заставит их связать его со Смитом, главой сверхсекретной организации КЮРЕ, созданной с целью борьбы с преступностью вне рамок конституции. Тому обстоятельству, что Римо жив, можно найти множество объяснений. И мир так никогда и не узнает, что Римо Уильямса обучили древнему корейскому боевому искусству Синанджу, чтобы он стал секретным оружием Америки в непрекращающейся схватке с ее врагами. Не существовало ни документов, ни компьютерных файлов, которые связывали бы Римо с Домом Синанджу, лучшими наемными убийцами — ассасинами — за всю историю человечества. Не существовало и никаких следов его службы Америке, хотя он несколько раз спас страну и, по крайней мере, дважды весь мир от верной катастрофы.

Все, чего Римо хотел в настоящий момент, было спаять две части своей жизни воедино. Но, глядя на осколки жизни, он никак не мог этого сделать — существовало как будто два Римо Уильямса. Один — сирота, мальчишка, выросший в мире, полном неуверенности, а другой — наследник традиций Синанджу, в течение пяти тысяч лет служившей фараонам и эмирам, задолго до того, как была открыта Америка, а теперь помогавшей этой самой развитой и могущественной державе на земле.

Два Римо Уильямса — один, обычный человек, и другой — самый опасный хищник со времен тираннозавров. Два человека с одними и теми же мыслями и все же такие разные.

Почему-то происходившее раньше перестало казаться реальностью. Было почти невозможно признаться, что это было его собственное прошлое. Неужели он был когда-то так молод и неопытен?

Внизу на улице продолжали собираться зеваки — теперь их было семеро. Подошедшие во все горло призывали Римо спрыгнуть.

— Ну, давай же, парень! Раз, и покончим с этим! — кричал какой-то чернокожий. — Мы не можем торчать здесь всю ночь.

— Последний раз повторяю, — ответил Римо, — я не собираюсь прыгать.

— А я говорю, что прыгнет, — вставил парень в оранжевой куртке. — Ему просто нужно собраться с духом.

— Верно! Парню зрители не нужны — боится, что перетрусит и все над ним посмеются. Правильно говорю, Джим?

— Кто-нибудь знает, что случилось с «Риальто»?! — крикнул Римо вниз.

— Закрыто, старик. Сейчас эра видео.

— Паршиво, — заметил Римо. — Я там первый раз кино смотрел. Двойной сеанс — «Мистер Робертс» и «Горго». Сейчас по два фильма уже не показывают. Я пошел тогда с одним парнем постарше, Джимми, только вот фамилию забыл, — рассеянно продолжал Римо. — Сидели мы в первом ряду, и прямо перед нами была оркестровая яма. Помню, страшная такая, черная дыра. Я спросил у Джимми, что это, а он ответил — место, где живут чудовища. Когда начался фильм, я все время крутил головой — то на экран посмотрю, то на эту яму.

— Звучит неплохо — чем не причина, чтобы спрыгнуть? — заметил кто-то, и все рассмеялись.

— Говорю же, я не буду прыгать!

— Но ты можешь и передумать, — с надеждой проговорил парень в оранжевом.

— Если я и передумаю, — предупредил Римо, — то уж позабочусь, чтобы приземлиться прямо на тебя.

Оранжевая куртка поспешно отступила на пару шагов. Его примеру последовали и остальные. Теперь зеваки стояли на проезжей части, и водителям приходилось останавливаться. Из окон машин высовывались головы, чтобы взглянуть туда, куда с восторгом указывал парень в оранжевой куртке.

По все увеличивающейся толпе пронеслось слово «самоубийца».

Римо тяжело вздохнул. Если эта история попадет в вечерний выпуск газет, Смит его убьет. Ну почему это каждый раз происходит? Неужели они не могут оставить его в покое?

Сегодня вечером ему как раз хотелось побыть одному. Римо протянул руку и взялся за торчавший рядом кирпич. Он выдернул его из цемента небрежным движением и принялся ребром ладони откалывать мелкие кусочки. Маленькие снаряды отлетали от кирпича, как разозленные шершни. Один из них разорвал капюшон на маячившей внизу оранжевой куртке. Парень вскрикнул, как будто его укусили. Еще один кирпичный осколок угодил ему в колено, и он упал на мостовую, схватившись за ногу.

Римо запустил еще пару кирпичных снарядиков. Со стороны это выглядело совсем просто, и для него в этом действительно не было ничего сложного. Однако добиться таких результатов Римо смог лишь в результате многолетних тренировок в искусстве Синанджу. Сначала он научился полностью сливаться с вещью, так что если Римо требовалось вынуть из кладки кирпич, он мог точно определить, где за него ухватиться, под каким углом и какое усилие приложить. Небрежно брошенный на поверхность кирпича взгляд выдавал слабые места материала — точки, где можно добиться максимального эффекта, затратив минимум усилий.

Римо запустил еще несколько осколков. Кирпич в его руке быстро уменьшался в размерах. Внизу, на улице, собравшуюся толпу словно поливало мелким жалящим дождем. Прохожие обходили дом стороной, некоторые даже пустились бежать. Водители кинулись к своим машинам: кирпичные осколки покрывали стекла трещинами.

Через несколько мгновений на улице не было ни души.

Римо улыбнулся — у него еще оставалась половинка кирпича. Положив ее на карниз, он поднялся на ноги.

Интересно, что сказала бы сестра Мэри Маргарет, увидев его в эту минуту? Она увидела бы молодого человека неопределенного возраста. Шатен, карие, с кошачьим цепким взглядом глаза, слегка выдающиеся скулы и неожиданно широкие запястья. Одежда Римо — белая футболка и светло-коричневые спортивные брюки — вызвала бы у сестры Мэри Маргарет неодобрительное покашливание.