Дела амурные - Вадим Жмудь

- Ну, разумеется! А знаете что? Не пойти ли нам по этому случаю "Под яблоко" и не взять ли нам по пивку?

- Я угощаю!

- Не буду спорить с влюблённым безумцем.

* * *

- Иннокентий Аврельевич, позвольте, я в вашем кабинете пол вымою.

- Глафира, вы же утром его мыли.

- Народ приходил, запачкался пол.

- Мне кажется, тут чисто. Позвольте-ка, я вспомнил: вы же и днем тут прибирались!

- Днем прибирала, а сейчас - вечер.

- Что же это вы по три раза в день убирать затеяли?

- Иннокентий Аврельевич, если надо будет, я и четыре!..

- Глафира, голубушка, зачем же так себя изводить? Довольно одного раза в день.

- Голубкой меня назвал! Кеша, неужели и ты меня любишь? Неужели моя любовь не осталась незамеченной?

- Как? Что вы сказали?

- Милый! Не смущайся. Ты уже проговорился! Иди же ко мне, иди к своей Глаше!

- Нет уж, увольте. Глафира... как вас по батюшке? Гавриловна, да! Вы бы шли уже отдыхать. Мне тут поработать надо, а с уборкой на сегодня достаточно. Тут чисто. Вполне опрятно и уютно, благодарю вас.

- Как же так? Ты меня прогоняешь?

- Да, видите ли, вам пора. День рабочий кончился. До свидания.

- До свидания. Милый. Какое замечательное слово - свидание! Когда же, когда? - Ты мне назначаешь свидание, да? Где?

- Хм. Вот тут же, на этом самом месте, завтра, ровно в десять вы помоете этот кабинет. Ключ будет на вахте.

- Но в десять часов у тебя лекция, я твое расписание наизусть знаю!

- Вот и чудненько, у меня лекция, и я вам не помешаю, а вы - мне.

- Ты мне никогда не мешаешь, милый!

- Конечно, конечно. До завтра.

- До свидания.

- Хм ... Странная, однако, болезнь... И, похоже, что заразная...

* * *

- Глашенька, здравствуйте. Мне нужно с вами поговорить?

- Здравствуйте, а по какому вопросу?

- Я - жена Иннокентия.

* * *

- Папа, я люблю...

- Что-что?

- Я люблю физику, папа.

- Как?! Физику? Или физика?

- Ну вот, опять ты смеешься.

- Я не смеюсь, Женечка, я уточняю.

- Ну, в общем, я поняла, что мне нравится эта наука. Да что там нравится я просто влюблена в физику!

- И давно?

- Давно. Уже целых пять с половиной часов.

- Женечка, это, конечно, великолепно. Я рад, что моя профессия тебе нравится.

- Папа, ты не понял! Не нравится, а я влюблена! Ну, как ты не понимаешь?

- Не вижу большой разницы в определения, действительно. Если ты хочешь, чтобы я понял, то не злись, а объясни, доченька.

- Я мечтаю сделать физику своей профессией. Я жить без неё не могу! Я её люблю!!!

- Дочь, хорошая моя, это, безусловно, замечательно, но боюсь, что физика не ответит тебе взаимностью. Поверь мне, как отцу, это - не твоё призвание.

- Меня не удивляют твои слова, папуля. Редкие родители способны поверить в своих детей.

- Женечка, я в тебя верю, но только не в области физики, уж не обижайся.

- На профессоров не обижаются.

- Ну, вот ты так, да? Ну... Хорошо, скажи, в чем состоит второе начало термодинамики?

- Второе начало - это конец.

- Ну, вот видишь? А закон Гей-Люссака?

- Про геев, папа, я знаю лучше тебя, можешь не сомневаться. Но только я этим не интересуюсь?

- Что? Гм... Нет, дочь, так не пойдет.

- Скажи прямо, папа, ты мне запрещаешь поступать на свой факультет?

- Ну, как же я могу тебе запретить это? Просто я не верю в результат и не хочу в этом участвовать.

- Спасибо!!!

***

- Иван Моисеевич, тут у нас в приемной комиссии документы подала Евгения Иннокентьевна Гвоздецкая. Это...

- А вы сомневаетесь?

- Практически, нет. Однофамильцы, конечно, встречаются, но ведь Иннокентьевна. Такое имя встречается не часто, а в сочетании с фамилией.

- А почему бы вам прямо не спросить?

- Зачем? И вообще! Как будто это что-то значит!

- Вот именно.

- Ну и как она, кстати, сдает?

- Как и полагается, неплохо. Мне, правда показалось, что наш предмет она знает слабовато, но, учитывая... Вы понимаете.

- Хорошо?

- Обижаете! Отлично!

- Зачем же отлично, если знает слабовато?

- Я думаю, что наверстает. Возможности есть. Папа проконсультирует, да и потом, зачем портить отношения? Все равно ведь пройдет. Уж если дочь Гвоздецкого не поступит, то кому и учиться у нас?

- Вы правы, коллега.

* * *

- Сэр, рядовой О'Либенс по вашему приказанию прибыл!...

- Тихо, сынок. Не шуми. Как тебя зовут? Кажется, Генри?

- Так точно, сэр! Генри О'Либенс, сэр!

- Да не кричи ты. Мы тут одни. Присядь, Генри.

- Есть, присесть.

- Почитай-ка стенограмму с земли.

- Тут гриф "секретно", сэр.

- Читай, сынок, читай.

***

- Ну, что скажешь?

- Сэр, я не знаю... Я виноват... Сэр, разрешите пять нарядов вне очереди? Десять? Сэр, я исправлю!

- Не суетись, сынок. Что ты исправишь?

- Я допустил оплошность. Ошибку. Грубую ошибку... Я исправлю, сэр.

- Включи-ка вот эту штуковину.

- Экстраполятор, сэр?

- Вот-вот. Экстрапопулятор.

- Есть сэр. На кого настроить? На Иннокентия? Или на его жену? Или на Глафиру?

- Вздор! Всё это - чепуха. Настрой-ка на Евгению Гвоздецкую.

- Я не понимаю, сэр. Там, мне кажется, всё в порядке.

- Это тебе так кажется, Генри. Давай-ка, не спорь, и настраивай на эту Женечку.

***

- Иван Моисеевич, вы уже прочитали диссертацию Евгении Гвоздецкой?

- Оставьте.

- Ну что я могу поделать?

- И повезло же нам быть у неё оппонентами!

- И не говорите.

- Ведь не кто-нибудь, а дочь Гвоздецкого. К тому же, девочка трудолюбивая, упорная. Пять лет упорной учебы. Диплом с отличием. Три года аспирантуры. Два года работы на кафедре. Если её сейчас зарубить, у неё просто руки опустятся. Жалко человека. Ну, нет у неё таланта, зато есть упорство, трудолюбие. Работает же человек!

- Это всё так, Иван Моисеевич, но всё же. С такой темой - защищаться... Существуют же какие-то границы, рамки, нормы. Работа же пустейшая!

- А вот тут вы не правы, Павел Рашитович. К теме она не имеет никакого отношения. Тему ей руководитель давал. И ученый совет утвердил.

- Вы же знаете, как ученый совет утверждает - списком. Пятницы, конец рабочего дня, кто-то спешит на дачу поливать огурцы, кто-то на рыбалку, кто-то на концерт, все торопятся, каждый думает о своем.

- Но ведь из названия же ясно, что в этом ничего быть не может!

- Не скажите! Название - это ещё не вся работа.

- В данном случае название гораздо лучше содержания. Пустая работа.

- К оформлению претензии есть?

- Ну, с этим всё в порядке. Нынче на компьютере и графики и таблицы такие можно нарисовать, что любая дипломная работа выглядит не хуже докторской.

- Значит, нет претензий.

- Что же, по-вашему, любую ерунду можно красиво оформить и защищать в качестве диссертации?

- Ну, уж прямо ерунду. Тему утвердил ученый совет!

- Опять вы об этом. Но ведь нету ничего в работе! Ни цели, ни метода, ни результатов, ни выводов, пережевывание известных истин, компиляция работ других авторов.

- Но, по сути, всё ведь правильно?

- Да и ничего нового же нет!

- Раз человек работал, значит, нового не быть не может.

- А вот тут как раз такой случай.

- Просто недостаточно хорошо представлены результаты.

- Да и нету результатов никаких.

- Если правильно представить, то будут. Ей надо просто помочь.

- Кто будет помогать? Вы?

- Хоть бы и я. Да и вы могли бы!

- Это же беспринципно!

- Почему? Вы хотите, чтобы она не защитилась? Кому от этого будет лучше?

- Науке!

- Наука в любом случае не пострадает. Её диссертацию никто не заметит. Мало ли защищается кандидатских диссертаций и складывается на полку? Просто человеку дадут диплом, и он станет капельку больше получать. Разве это плохо?

- Да поймите же вы, что это девальвация научного звания!

- Не звания, а степени.

- Ну, степени. Нельзя так.

- Хорошо, дадите вы отрицательный отзыв. Знаете, что дальше будет?

- Знаю. Найдут другого оппонента, который даст положительный.

- Вот именно!

- А ко мне больше не будут обращаться с подобными предложениями.

- Разумеется.

- По крайней мере, моя совесть будет чиста.

- А почему? Ведь вы могли бы дать рецензию с ценными критическими замечаниями, указать на основные недостатки, а потом отметить, что они не снижают ценности работы. В целом рецензия была бы положительной, но всем было бы понятно, что недостатки есть и их много. А так вы умываете руки, Понтий Пилат этакий. А другой такую рецензию даст, что и предопределит стопроцентный успех при голосовании. Да и кстати: ведь будет же голосование. Почему вы считаете, что там сидят люди глупее вас? Ведь они могут проголосовать против.

- Да потому, что они рассуждают точно так же! Они скажут: раз оппоненты дают положительную рецензию, то работа стоящая. Нам за двадцать минут доклада разобраться сложнее, они всю диссертацию прочитали от корки до корки.

- Тут вы, мне кажется, утрируете.

- Ничего подобного! Так и будет.

- В конце концов, раз так будет, стало быть, тому и быть. Беда не велика.