Небесное Око - Дэвид Кек

От этих воспоминаний по телу Дьюранда пробежал холодок. Где-то высоко под порывами ветра заскрипели ветви. Дьюранд вспомнил слова Кирена о Страннике и о том, что в эту ночь по дорогам бродят не только смертные.

— Глупо в одиночку искать во тьме мертвецов и утопленников, — пробормотал Дьюранд сквозь зубы. Он был почти дома, и все, что раскинулось на лиги окрест, принадлежало его отцу. Дьюранд пробормотал под нос оберегающий заговор.

К счастью, облака слегка разошлись и стало немного светлее.

Ночь. Обычная ночь.

Вдруг издалека сквозь завывания ветра до него донесся звук:

— Тук!

Он опять вспомнил о нечистой силе и разверзшихся могилах.

Дьюранд заворчал и пустил коня быстрее.

— Тук!

Он повернулся в седле. Дорога за ним скрывалась во тьме. Тракт сворачивал, и, казалось, звук шел именно из-за поворота. Неспешный ровный ритм. Может, это ветер треплет старую цепь забытой ловушки?

Дьюранд попытался отвлечься и прикинуть, сколько его отцу придется заплатить за возведение его в рыцари. Думать об этом было неприятно. За это — заплати, за то — заплати. Сэр Кирен никогда не согласится на то, чтобы его оруженосец был одет в мешковину, когда преклонит колено в святилище Акконеля, хотя так было бы гораздо проще.

— Тук!

Он замер.

Дорога была похожа на тоннель, штольню, прорубленную в шахте. Брэг двинулся вперед. Дьюранд медленно и осторожно потянул меч из ножен.

Неожиданно тишина взорвалась грохотом, донесшимся из-под копыт Брэга:

— Тук-тук-тук, — словно кто-то барабанил по камню железными башмаками. Дьюранд поднял забрало и опустил меч. Булыжники. Это были булыжники.

Прямо под копытами коня, из-под листьев пробивались камни старой акконельской дороги. В детстве он ездил по ней сотни раз и никогда не обращал внимания на стук копыт.

Брэг встал как вкопанный, видимо, что-то почувствовав.

— Давай, шагай, — прошептал Дьюранд. И тут он услышал нечто, звучавшее контрапунктом цоканью копыт. Металлическое постукивание посоха о камни, которое приближалось, становясь все яснее, все отчетливее. Кто же пустился в путь в одиночку, да еще и в такой час?

Тропа стала шире, заросли разошлись в стороны, словно занавес, и перед Дьюрандом предстало огромное дерево, вперившее ветви в небеса. Дьюранд понял, что он добрался до Эльмского перепутья. За поворотом начинаются Кольские поля — там человеку уже негде спрятаться. Но именно из-за этого поворота и доносилось постукивание посоха о камень:

— Тук. Тук.

Потом наступила тишина, словно ровная гладь пруда.

Дьюранд, потянув поводья, остановил коня, вглядываясь в раскинувшее ветви дерево.

Ни звука.

Судя по всему, путник тоже остановился, ожидая Дьюранда за деревом.

Дьюранд не желал ждать сложа руки и трястись. Издав рык, он вогнал шпоры коню в бока, и тишину снова разорвал цокот копыт. Одним рывком всадник обогнул дерево и вырвался на Кольскую равнину. Вдалеке виднелись горы, а пустая дорога поднималась вверх к старому городу, расположенному между двух скал, и на пол-лиги не было видно ни единой живой души и ни канавы, ни стога, где можно было бы найти укрытие от меча Дьюранда.

Дьюранд снова пришпорил коня и понесся вперед.

Глава 2

Дома!

Брэг принес своего седока прямо к воротам замка.

В темноте казалось, что крепость, где появился на свет Дьюранд, была воздвигнута безумцем. Древние построили замок на утесе, зажатом между двумя скалами. Замок должен был охранять перевал, по которому сейчас редко кто ходил. В этом замке Дьюранд, отправившись в Акконель, оставил всех своих родных и близких.

От мысли, что сейчас он увидит тех, кто был ему так дорог, Дьюранду стало не по себе. Буркнув что-то под нос, он тронул поводья коня. Внизу, в долине, раскинулась деревня, теплящаяся мириадами огней, из распахнутых окон доносились обрывки разговоров. Какой же маленькой она теперь казалась после стольких лет! Дьюранд поймал себя на том, что нежно гладит перевитые плющом шероховатые камни, из которых был сложен замок. Сам того не замечая, он добрался до крепостной стены.

Глубоко вдохнув, Дьюранд въехал в раскрытые ворота и оказался во внутреннем дворе, мощенном перемазанными грязью каменными плитами.

Во дворе не было ни единой живой души, однако до Дьюранда доносились голоса из покоев замка: добрая сотня людей резалась в карты и кости. Двор освещали отблески света, падающего из открытых окон.

— Дом, — медленно произнес Дьюранд, словно смакуя прозвучавшее слово.

Он спешился и, взяв под уздцы Брэга, повел его прочь с холода в конюшни, из которых тянуло влагой и теплом. Над дверями висел герб их семьи, на котором были изображены головы трех оленей: две — сверху, третья — чуть ниже. Дьюранд, плеснув на коня водой, принялся растирать его. От удовольствия Брэг задрал голову и тихонько заржал. Дьюранд усмехнулся и, потрепав коня по гриве, развернулся и направился в трапезную.

До трапезной он добрался быстро, но у самой дери, откуда до него доносились веселые голоса и смех, замер. Его никто не ждет. Он словно привидение. Призрак, которому никак не обрести покоя.

Дьюранд потянул на себя дверь. Пахнуло теплым воздухом. Несколько мгновений он оставался незамеченным, а пир шел своим чередом.

Он увидел вассалов барона Хрока, которые, развалясь, сидели в трапезной, где прошло его детство. Женщины о чем-то судачили в кружочке. Лица блестели от жира. Кого-то он узнал сразу, кого-то — нет. Пара уставших слуг разбирали стол, пытаясь снять столешницу, собаки грызли объедки, а скальд наигрывал на лютне балладу.

Дьюранд сделал шаг вперед.

Пальцы скальда замерли на струнах, люди в трапезной подняли головы. Вид у скальда был такой, словно ему со всего размаха заехали дубиной по голове.

— Дьюранд, — ахнул черноволосый мужчина, словно не веря собственным глазам. Лицо было лишь смутно знакомым, но Дьюранд сразу узнал голос. Черноволосый был его братом по имени Хатчин. Взгляды всех присутствующих уставились на Дьюранда, и мать, которая неожиданно показалось Дьюранду маленькой и постаревший, поднялась, едва слышно вздохнув:

— Дьюранд, — казалось, от ее широкой улыбки стало светлей.

Повсюду — улыбки, отовсюду — тосты, одно блюдо сменяло другое, вино вновь и вновь наполняло бокалы. Когда шел уже пятый час пира, Дьюранд обнаружил, что бредет во тьме коридоров отцовского замка в поисках уборной. Он выпил немало вина и до отвала наелся дичи. Дьюранд выдохнул облачко пара, осознавая, что на его лице блуждает улыбка. Он был со своими. Он был дома. Здесь ему и место.

Дьюранд был уверен, что уборная где-то впереди, дальше по коридору.