Звездная пыль - Нэн Райан

Не прошло и недели, как святое семейство, упаковав скромные пожитки, попрощалось с родственниками и соседями и отправилось в Даллас. Временно они поселились у брата Маккарти – Билли. А вскоре нашли себе домик, чуть побольше того, что оставили в Комеси, с собственной комнатой для Клиффорда Клайда и окнами, выходящими на узкую улицу, вдоль которой росли тенистые деревья. Гресси была в восторге.

Правда, новая работа Эрнеста была угнетающей и неблагодарной. Неотесанные пассажиры бросали на пол апельсиновые корки, оставляли пакеты с куриными костями и сыпали под сиденья арахисовую скорлупу. И все это Эрнесту приходилось выгребать. Он ненавидел свою работу.

Но однажды Маккарти нашел под задним сиденьем потертый кожаный бумажник. Эрнест честно заглянул внутрь, чтобы определить, кому принадлежит его находка, но не обнаружил ничего, что указывало бы на владельца бумажника. Зато там были три хрустящие двадцатидолларовые купюры. Приближалось Рождество. Шестьдесят долларов могли бы превратить его в настоящий праздник. Эрнест спрятал деньги в карман и выбросил бумажник в урну.

В этом году у Маккарти была рождественская елка с сосульками, блестящими красными шарами и сверкающим дождем. Эрнест сказал жене, что компания премировала его. Гресси не стала расспрашивать за что. Она всплеснула руками и воскликнула:

– Мы закажем Клиффорду Клайду гитару из каталога фирмы «Сие»!

Это Рождество было для Маккарти самым памятным. Клиффорд Клайд всю неделю подбирал на слух мелодии на новой гитаре и пел чистым голосом, который Гресси считала необыкновенным.

Но жизнь не становилась лучше. Она всего лишь продолжалась.

Зима 1947 года выдалась суровой. Эрнест простудился и никак не мог выздороветь. Простуда перешла в пневмонию, и Маккарти угодил в больницу. Прошло три недели, прежде чем Эрнест смог вернуться домой. Доктор прописал ему еще месяц постельного режима, и Гресси Маккарти была вынуждена гладить на дому белье, чтобы семья не умерла с голоду. Клиффорд Клайд тоже внес свою лепту. После школы он мыл посуду в баре и с чувством выполненного долга положил на кухонный стол свой первый заработок. Но даже вдвоем они не могли заработать столько, сколько получал Эрнест на автовокзале. Наступили тяжелые времена. Пища стала совсем скудной. Маккарти не смогли заплатить арендную плату.

Им пришлось оставить небольшой домик на тенистой улице и переехать в бедный западный район Далласа, где не было деревьев, а баракоподобные здания, образующие четырехугольник, прозвали «поселениями».

Они все еще жили там, когда двенадцатилетний Си Си заявил, что больше не будет откликаться на Клиффорда Клайда. Мальчик поступил в среднюю школу. Денег по-прежнему не хватало, а Эрнест все еще не выздоровел. Но Гресси не теряла надежды на лучшую жизнь для своего быстро взрослеющего сына. Хотя Си Си был по-прежнему ласковым и послушным мальчиком и каждое воскресенье ходил в церковь, Гресси сочла своим долгом предупредить его, что он скоро превратится в молодого человека и начнет привлекать внимание молодых девушек.

Эрнест молча кивнул, соглашаясь с ее наставлением, что Си Си должен различать два типа женщин. К первому принадлежат настоящие леди, а ко второму – те, которые таковыми не являются. С леди надо обходиться так же уважительно, как со своей мамочкой. На другой тип женщин лучше вообще не обращать внимания. Этот урок повторялся без конца в течение нескольких лет, пока формировалась личность Клиффорда, и навсегда отпечатался в его сознании.

Си Си в то время был увлечен исключительно игрой на гитаре и пением, и этому занятию весьма благоприятствовало место его проживания. Когда на дворе было тепло, соседи вечерами рассаживались на своих крылечках и пели. Си Си всегда присоединялся к ним. Семья Маккарти была одной из немногих белых семей, обитавших в «поселениях», и молодое лицо Клиффорда порой было единственным белым лицом в море черных. Он с нескрываемым интересом изучал их музыку, интонации, ритмы – и душу.

В один прекрасный день это сделает его богатым.

Как у истинного сына старого Техаса, в шестнадцать лет у Си Си был впечатляющий рост – метр девяносто. Не раз Эрнест и Гресси слышали восхищенные возгласы, когда их очаровательный сын, мило смущаясь, бренчал на своей видавшей виды гитаре и пел специально для родителей необыкновенно сочным и приятным баритоном.

Си Си обладал не только мужским голосом, но и статью настоящего мужчины. Красоту он унаследовал от матери. Густые, пышные волосы цвета воронова крыла, страстные темно-карие глаза, гладкая загорелая кожа, слегка отливающая медью, – все это досталось ему от предков команчи. Звездная родинка росла вместе с лицом и не поблекла со временем. Она была темной, почти черной, ее цветовой контраст только добавлял привлекательности Си Си, и, как он обнаружил позже, этот знак вызывал у женщин безумный интерес. А его улыбка? Ослепительная, как солнечный свет, она грела сердце матери. А Си Си часто дарил ей эту улыбку.

Гресси чувствовала себя намного моложе своих тридцати трех лет, и у нее почему-то кружилась голова, когда Си Си касался тонким указательным пальцем звездной родинки и, глядя на нее, говорил низким голосом:

– Мама, ангелы поцеловали твоего маленького мальчика, и он должен стать звездой. Но каким бы знаменитым и богатым я ни стал, ты всегда будешь моей единственной девушкой.

Это утверждение не совсем отвечало истине. Теперь, на первом году обучения Си Си в средней школе, в его жизни уже существовали три женщины. Но мать, конечно, занимала главное место в этом трио.

У пятнадцатилетней Конни Рей Хопкинс, учившейся в школе уже второй год, были длинные светлые волосы медового оттенка, которые она стягивала на затылке, огромные, искрящиеся синие глаза и отзывчивый, веселый характер. Она совсем потеряла голову из-за Си Си Маккарти. Весьма привлекательная, прилежная и умная, Конни была, по определению Си Си, «славной девушкой». Он привел ее к себе домой, чтобы познакомить с мамой. Гресси Маккарти была очарована гостьей и напомнила сыну, после того как Конни ушла, что он должен всегда вести себя как джентльмен с этой красивой блондинкой. Си Си заверил маму, что ей не следует беспокоиться.

Гейл Бредфорд приехала в Даллас из Форт-Уорта и преподавала в школе музыку всего один год. Двадцатисемилетняя женщина была стройна, темноволоса и немного замкнута. Ее отличал непревзойденный педагогический талант. Пожалуй, во всем северном Техасе не нашлось бы второго такого учителя, который столь безошибочно мог распознать музыкальные способности своих учеников.

Когда Гейл услышала пение Си Си Маккарти, она почувствовала чрезвычайное возбуждение. Никогда раньше Гейл не слышала такого чувственного, сочного мужского голоса, как у черноволосого юноши, сидевшего за последней партой. Обладая феноменальным слухом, она смогла выделить среди сорока семи молодых голосов один-единственный и, после того как прозвенел звонок, попросила юношу остаться.