Быки, медведи и миллионеры: хроники биржевых сражений - Роберт Коппел

Это увлекательное чтение для всех, кто хочет заняться инвестированием, писать о нем или торговать на финансовых рынках. По существу, эти интервью сводятся к ряду проницательных, вносящих свежую струю, и зачастую неуважительных комментариев от первого лица по поводу одного из самых передовых, бурных и восхитительных периодов в истории современных финансов.

Т. Эрик «Рик» Килколлин

Президент и Глава Чикагской товарной биржи

Глава 1

Рассказ о себе

Рамки жизни сужаются или расширяются пропорционально смелости человека.

В 1976 году я, исполненный аморфным желанием «достичь успеха», переехал в Чикаго. До этого мы с женой-художницей жили в маленькой деревне в Беркшире, где мы писали сценарии для фильмов, которые, словно магниты, притягивали к себе извещения об отказах. Наша совместная жизнь являла собой комедийный телесериал, состоявший из искусства, литературы и ворчания по поводу нехватки денег. За два года до этого мой младший брат переехал в Чикаго, где стал работать в области финансов в качестве товарного брокера. Стремительный рост на рынке свинины в мгновение ока превратил его в миллионера.

Элэн, серьезный, деловой человек, вскоре пригласил меня, оплатив все мои расходы, засвидетельствовать столь кардинальные перемены в его стиле жизни. Год назад он жил в квартире с одной спальней рядом с железной дорогой; когда я приехал навестить его, он обустроился в Хайлэнд парк, одном из самых дорогих пригородов Чикаго. В самом тщательном стиле Северного Берега, окна дома выходили на бассейн, теннисный корт и гараж, до отказа забитый шикарными автомобилями. Конечно, там была и красавица-жена, которая обожала ходить по магазинам, и покорная, внимательная прислуга, представляющая собой все континенты, за исключением Антарктиды. Ради забавы, по его просьбе, я провел с ним день на работе, наблюдая за действиями в операционном зале.

По моему первому впечатлению операционный зал напоминал Большой Барьерный Риф, настоящее калейдоскопическое нарастание деятельности, где трейдеры, сотрудники биржи и посыльные, одетые в одежду особых цветов агрессивных неоновых оттенков, в зависимости от рода их деятельности, сновали туда-сюда с целеустремленностью сперматозоидов, представляя собой насыщенную, замкнутую сексуальную среду, где выживают только самые приспособленные формы жизни.

Середина 70-х была периодом расцвета рынков Чикаго. Даже Первая Леди могла сорвать куш! Общее настроение можно было бы выразить с помощью корпоративного девиза клиринговой компании, принадлежавшей председателю Чикагской товарной биржи: «Свободные рынки для свободных людей». Атмосфера в операционном зале была сильно напряженной, пронизанной постоянным электрическим током. Каждое изменение значения цены давало тебе ощущение, возникающее, когда переключаешь передачи новенького «Порше Тарга».

Для трейдера каждая минута была подобна решающей игре в ежегодном чемпионате по бейсболу, состоящем из семи игр. Вы буквально кончиками пальцев могли ощутить напряжение и заряженность. Вы могли вдохнуть разливающийся в воздухе пикантный аромат денег, подобный аромату свежесваренного кофе.

Еще одно из первых впечатлений, которое выделяется на фоне остальных – это особое братство, существовавшее среди трейдеров. У них были бандитские прозвища: «Джек-Кадиллак», «Блеск меча», «Тощий», который весил около 450 фунтов, «Граф» и «Огурец». Парень из юго-западной части Чикаго, который сделал состояние на польских маринованных огурцах, и как раз зарабатывал следующее на рынках крупного рогатого скота и свиней. Он был похож на Аттилу со спортивными часами «Ролекс» и в ботинках «Лучиз».

Три месяца спустя мы с женой переехали в Чикаго. Я попался на крючок. Я почуял соблазнительность и чудесность этого мира. Я был готов, хотел, но был неспособен.

В то время для того, чтобы начать заключать сделки, не нужно было иметь много денег. Мой брат одолжил мне 10 000 долларов, которых, как он мне наказал, мне должно было хватить не только в качестве капитала для спекуляций, но и для покрытия моих насущных потребностей на целый год. Сначала заключение сделок на рынке показалось мне очень сложным. Прошло три месяца, прежде чем настал мой первый выигрышный день. Шесть месяцев спустя я все потерял и Элэн сказал мне в одну из редких минут раздражения, что я полный «неудачник», что он не будет в этом участвовать, и что я должен подумать о том, как самостоятельно из этого выпутаться.

Мотивация является ключевым фактором при заключении сделок и откровение моего брата, безусловно, стало для меня серьезным стимулом для того, чтобы изменить все к лучшему. Я договорился с президентом клиринговой компании, с которой я работал, чтобы он позволил мне продолжать заключать сделки до тех пор, пока сальдо на моем счету не станет дебетовым. Я начал более активно, чем в предшествующих месяцах, заключать сделки и начал уделять пристальное внимание тому, что делали лучшие трейдеры в операционном зале. Я взял себе за правило каждый день говорить с трейдерами из элиты, которые были наделены статусом титанов, чтобы выяснить, что мне нужно делать, чтобы усовершенствовать свои действия. Теперь это звучит довольно банально, но в 1976 году на бирже существовал неписаный закон о том, что трейдеры не давали и не просили совета у других членов. В то время операционный зал биржи был закрытым с информационной точки зрения заведением.

Сначала я работал только по одному-двум контрактам (которые подобны акциям), в течение относительно короткого периода времени я уже занимался сотнями, а через пару лет у меня были предельные позиции – самые большие размеры позиций, допустимые по Федеральному закону. Короче говоря, теперь я становился игроком. У меня все получалось и я это знал – так же, как и все остальные.

К 40 годам я заработал миллионы на рынке и чувствовал себя неуязвимым, довольно обычное, хотя и фатальное чувство, гнездящееся в душах трейдеров. В душе я был королем города, царем горы. Я был похож на того старика, который жил на горе Святой Елены до извержения вулкана. Он также отказывался уехать с горы, будучи абсолютно уверенным, что извержения не будет. Конечно, ведь ученые и эксперты вечно ошибаются!

Самое смешное заключается в том, что когда произошло извержение в 10 баллов по моей шкале Рихтера, то произошло оно не из-за убытков на рынке. Я был слишком умен, чтобы потерять деньги таким образом. Это только простофили, которым не хватает дисциплинированности и силы характера, разрешают себе эмоционально привязаться к проигрышным позициям, подобно тому, как салями прилипает к ломтерезке. Мое падение, напротив, было обусловлено следованием дурным советам бухгалтеров и управляющих денежными средствами, а также невротической привязанностью к жизни на широкую ногу. Я опущу подробности, но вы можете просто представить себе все самое лучшее, самое дорогое – я жил в этом, ездил на этом, отдыхал там и ел это. Мой дед был прав: все, чему мы действительно учимся и что понимаем в жизни, воспитывает в нас более глубокое чувство смирения. В 42 года я определенно был смиренным.

Я потерял все материальное, что заработал. Помимо этого я обнаружил, что у меня полно долгов! Я был уверен, что у меня нет шансов когда-либо вновь встать на ноги, мое положение казалось безнадежным. Я был не просто разорен – мне нужно было заработать целое состояние, чтобы стать просто разоренным!

Как вы можете себе представить, это поставило мою семью в невероятно сложную ситуацию. За очень короткое время мы прошли путь от «Шатобриана» до низкопробных гостиниц. Толпы льстецов и прихлебателей, которые обычно к нам заходили, испарились, а с ними – и приглашения на обеды, вечеринки, открытия галерей и благотворительные события. Мы чувствовали себя отверженными, изолированными и брошенными многими людьми, от которых мы ждали большего. Моя жена продала свое обручальное кольцо, чтобы внести залог за нашу съемную квартиру. К счастью, все это для нас пройденный этап. Но я также должен добавить: и пройденный, и непройденный.

Это, конечно, личная история, но во многом она не уникальна. До совсем недавнего времени я был директором клиринговой компании на самой большой бирже мира. Один из нанятых мной трейдеров в начале 80-х являлся одним из самых влиятельных трейдеров страны на товарных рынках с предполагаемым собственным капиталом, превышающим сто миллионов долларов. Когда я проводил собеседование с Джеймсом, приятным, практичным человеком под пятьдесят лет, похожим на Аль Пачино, он сказал мне, что он потерял все возможное и невозможное и единственное, что ему было нужно – это еще один шанс. Я дал ему этот шанс, но это не сработало. Рынок уже психологически похоронил его.

Существует много людей, подобных Джеймсу, которые, однажды отведав возбуждения и безумного успеха при заключении сделок, приобретают навязчивую идею поиска нового электрического удара; для них, к сожалению, ключи к сундуку с сокровищами потеряны навсегда. Это выжженные изнутри трейдеры, которые болтаются на периферии бирж и маклерских контор; подобно престарелым боксерам, зенит которых прошел, они заново проживают в памяти прошедшие минуты славы. Они – избитые рыцари, бесконечно сражающиеся со своими внутренними ветряными мельницами.