Оборотень - Геннадий Марченко

Фургон прибыл во-время, и закончив его разгрузку, Василий впервые отказался от стакана, вместо этого попросив у заведующей шоколадку, да червонец на хлеб.

— Ты чего, Вась, в завязке что ли?

— Считай, что так, Матвеевна. Перехожу на нормальный режим питания.

Однако Веточкин шоколад есть не стал, а отправился на другой конец города. Там, во дворе панельной пятиэтажки, ему пришлось прождать несколько часов, прежде чем он увидел мальчугана лет восьми с ранцем за спиной. Тот весело перепрыгивал через лужи, но когда взгляд его остановился на Веточкине, замер на месте.

— Что, Коляня, за три года забыл своего отца? — спросил Василий, пытаясь проглотить застрявший в горле ком.

В глазах парнишки блеснули слезы, он вдруг кинулся Веточкину на шею и прошептал:

— Папка… Я так по тебе соскучился!

Тут уж и Василий не выдержал, пустив слезу второй раз за день. Добилась-таки бывшая супруга, стерва, чтобы лишили его родительских прав. А о чувствах его подумала? Хотя, сам ведь, дурак, виноват…

Немного успокоившись, он вытащил из кармана шоколадку, и вложил ее в ладошку сына.

— На-ка вот, побалуйся… Я уж не буду тут тебя долго задерживать, а то мамка заволнуется. Да ты и не говори ей, что меня видел, ладно?

Коляня молча кивнул и шмыгнул носом.

— Ну и хорошо. Пойду я, наверное. А ты беги, делай уроки…

И не оглядываясь, вобрав голову в плечи, Веточкин пошел прочь.

До дома он добирался пешком, изрядно промокнув под начавшимся во второй половине дня холодным осенним дождем. Закрыв за собой дверь, развесил на веревке, протянутой еще женой, влажное белье, оставшись в одних трусах. Затем уселся на подоконник и уставился в окно, где под тусклым светом фонаря дождь пузырил разлившуюся по двору лужу.

Он вновь мысленно вернулся к тому, что с ним произошло ночью. Если он и впрямь превратился в мышь, то что стало тому причиной? Может, он выпил что-то не то, или не в той пропорции? Да нет, вроде бы как обычно. Сначала стакан бормотухи в одной компании, затем в другой стакан "Столичной". Ничего необычного.

А что, если и сегодня он превратится в грызуна? От этой мысли Веточкин даже похолодел. Но спустя некоторое время успокоился, решив рассуждать зрело. Ну, побудет он мышью серой, так ведь наутро вернется в свой человеческий облик. Да и быть мышью не так уж и плохо. Наелся он, во всяком случае, от души. Вот только Барсик…

Василий тенью выскользнул в пустынный коридор. Соседи, сготовив ужин, сидели по комнатам и пялились в голубые экраны. Он прокрался на кухню… Барсик сидел на столе возле плиты, умывая лапой свою откормленную морду. Увидев Веточкина, кот настороженно замер.

— Кис, кис, кис… Иди сюда, котик.

Однако Барсик не стал дожидаться расправы, а сиганул к окну и нерешительно замер в проеме открытой форточки. Определенно, холодный дождь его отпугивал. Но когда Веточкин кинулся к форточке, коту пришлось презреть врожденную водобоязнь. В мгновение ока он оказался по ту сторону окна, с гневом взирая через стекло на своего мучителя. Василий же с триумфальным видом закрыл обе фрамуги на защелки.

Однако, как выяснилось, суета по поводу кота была напрасной. Ни этой ночью, ни следующей он в мышь не превращался, ни даже в таракана или муху. С одной стороны, Веточкин мог бы облегченно вздохнуть и снова вернуться к жизни рядового забулдыги. Но с другой, ему отчего-то все больше хотелось испытать себя в шкуре другого существа. Это было что-то вроде наркозависимости. И к тому же единственное достойное приключение за последние годы, прожитые в пьяном угаре.

Итак, день проходил за днем, уже и первый снег намекнул о скорой зиме, а Барсик мог спокойно вечерами дремать на кухне, не опасаясь быть изгнанным на улицу. В один из таких вечеров Веточкин, по обыкновению уже непьющий с той роковой ночи, сидел на диване, скрестив по-турецки ноги, слушал радио и глядел в окно, на затянутое тучами небо. Василия отнюдь не грела мысль, что под ним, в драной диванной обивке, лежали честно заработанные на ежедневной уборке нескольких дворов две сотни рублей.

Он мог позволить купить себе, например, недорогой костюм, но костюмов ему не хотелось. Сначала Веточкин регулярно покупал сладости сыну, однако вскоре бывшая супруга его вычислила и запретила появляться рядом с их домом, пригрозив милицией. И теперь он сам не знал, на что копит деньги, работая не только дворником, но и подрабатывая грузчиком в том же "Океане". На еду он почти ничего не тратил. Когда Прасковья Филипповна подбросит чего-нибудь пожевать, а в основном Василий обходился булкой хлеба и пакетом кефира.

Неожиданно небо прояснилось, словно дворник-великан разогнал метлой тучи, и в окне засияла полная луна. Веточкина будто подбросило, и он в мгновение ока прильнул к оконному стеклу. Лунный свет словно притягивал его невидимой нитью. Василий вспомнил, что нечто похожее испытал в ту ночь, когда обернулся мышью. И тут неожиданно радио пропиликало двенадцать раз. Полночь…

Сколько времени Василий пробыл в забытье, он точно не мог сказать. Но за окном по-прежнему стояла тьма, а он сам определенно вновь превратился в мышь. Каких-либо эмоций на этот раз Веточкин не испытывал, кроме легкого возбуждения. Внутренне он был к этому подготовлен уже давно.

Выбравшись из груды одежды, Василий направился было к двери, но во-время вспомнил о мерзком Барсике. Сегодня Веточкин, как на зло, поленился выпроводить кота на улицу, так что путешествие оказалось под вопросом.

— Чертова скотина! — непроизвольно ругнулся Василий.

— Не нужно сквернословить, — вдруг раздалось из-под потолка. — Будьте сдержаннее.

Полусонный паук в верхнем углу комнаты лениво упаковывал в кокон околевшую муху. Именно это мерзкое членистоногое (к паукам у Веточкина всегда было предубеждение) и сподобилось на замечание.

Не имея желания ввязываться в дискуссию, Василий осторожно высунул свою мышиную морду в коридор. Опасности пока не наблюдалось. Он уже собрался прошмыгнуть дальше, но тут в спину ему раздался тихий паучий шелест:

— Что человек — что мышь; характер один и тот же.

Веточкин развернулся и скользнул в угол, встав на задние лапки прямо под паутиной.

— Так вы в курсе, что я каким-то образом превращаюсь из человека в мышь?

— Обладай вы хотя бы половиной моего интеллекта, то без труда догадались бы о связи полнолуния и вашего превращения. Признаться, в прошлый раз, став невольным свидетелем этого чуда, даже я испытал в некотором роде шок. На этот раз я воспринял происшествие без особого потрясения, сделав для себя кое-какие выводы. Даже, в принципе, готов вывести теорию…